TARDIS Writing Room
Фандом: Doctor Who
Название: В этом мире не бывает перемен
Переводчик: Sexy Thing
Бета: bfcure, Алафиэль
Оригинал: "In this world you cannot change" by Harold Saxon, разрешение на перевод получено
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/4444371/1/in-this-world-yo...
Размер: макси, 92 789 слов в оригинале
Персонажи: Донна Ноубл/Симм!Мастер, Гарольд Саксон, Люси Саксон, Десятый Доктор, Марта Джонс, капитан Джек Харкнесс, Токлафаны, ОМП, ОЖП
Категория: джен/гет
Жанр: ангст, хёрт/комфорт, романтика, драма, дарк
Рейтинг: от R до NC-17
Иллюстрация: коллаж "In this world you cannot change"
Краткое содержание: Одна случайная встреча меняет жизнь Донны и саму историю. Опасно вторгаться в законы времени и еще опаснее возвращать в этот мир Мастера, однако все это возможно, когда речь идет о Самой Важной Женщине во Вселенной. Нужно лишь помнить, что в жизни Повелителей Времени случайные встречи, как правило, не случайны.
Примечание: AU, насилие, нецензурная лексика, ОМП, ОЖП, смерть персонажа.
Нумерация разделов глав авторская.
Таймлайн - тоже авторский. Переводчик и Канон с ним не согласны. На самом деле, выборы Гарольда Саксона происходили в 2008 году, все события на Вэлианте и за его пределами - в 2008-2009 г.г., а встреча Донны и будущего Мастера - в 2009. Но на то была воля автора.
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12Глава 12
44.
Доктор знал, что что-то изменилось. Он это чувствовал каждой своей старой косточкой – как смену погоды или приход холодной зимы. Мастер старался этого не показывать, и для людей на борту Вэлианта, как для тех, кто прислуживал ему, так и тех, кто был у него в плену, все оставалось как прежде. Но для Доктора, который жил дольше и видел больше, чем все они вместе взятые, это было очевидно, как если бы кто-то написал об этом большими черными буквами на голой стене его камеры. Он медленно сжал окоченевшие и болящие от артрита пальцы на подлокотниках кресла-каталки. Толкнул его вперед, но не к перерезанному решеткой коридору, а к дальней стене, откуда слышался жалкий плач заключенного, которого держали в камере многими этажами ниже. Он приложил ухо к трубе, уходившей под пол, и прислушался.
Его сердца защемило, когда он наконец понял, кто это был.
– Что такое, старый пердун? Почему не ешь? – охранник изучил собачью миску, которую велел выдавать ему Мастер, чтобы еще больше унизить своего врага. – Если ты себя доведешь до истощения, у меня будут проблемы. Съешь что-нибудь.
Он схватил горсть еды, чем бы она ни была, и попытался просунуть ее между губ старика. Доктор отвернулся, размазывая еду по лицу.
– Боже, какой ты неблагодарный! Ты хочешь, чтобы я умолял? – охранник и правда уже был готов умолять. Он слишком хорошо помнил, что случилось с его предшественником, которого уволили после того, как старый сухарь подавился куском черствого хлеба. Его полусгнившая голова все еще висела насаженная на пику во дворе.
– Знаешь что, пошел ты! Внизу есть заключенные, которых не кормят вообще, а ты тут расходуешь еду! Ты даже не представляешь, как хорошо с тобой обращается Мастер и Повелитель. Ты мог бы оказаться на месте этого несчастного парня в секторе 13. Его морят голодом. Кожа да кости. У тебя хоть немного жиру на щеках есть.
Доктор поднял голову и попытался выдавить несколько слов. Охранник в надежде, что старик одумался и хочет подчиниться, приблизился.
– Извини, не расслышал. Что ты сказал?
– Заключенный, – ему пришлось на мгновение умолкнуть – от напряжения, потребовавшегося от него, чтобы говорить громче, у него тут же кончился воздух. – Заключенный в секторе 13. Как он?
– Тебе какая разница? – фыркнул охранник. – Он твой дружок? Стоило догадаться. Всех, кто хоть немного знаком с тобой, наказывают самым жутким образом. Но, должен признать, ему досталось больше всех. Похоже, наш Мастер и Повелитель его реально ненавидит! Никогда раньше не видел, чтобы он так жестоко обходился с пленниками, а я тут видел много отвратительных вещей, поверь мне. Что? Повтори еще раз?
– Что он с ним сделал?
– Пфф, – охранник выдохнул, пытаясь составить подробный список. – Что сделал? Он избил беднягу так, что у того кожа сошла, сломал ему ноги о решетку, жег его, резал… ах, да, еще подключал к электрическому току. В одно из наших Празднеств Спаси-Бог-Нашего-Мастера-и-Повелителя он засунул парня в ванну с водой и включил ток. Два моих приятеля были вынуждены смотреть, так они выблевали весь завтрак. Когда все закончилось, он выглядел как кусок угля в форме человека, просто отвратительно. Все думали, что он не переживет и дня, но что самое забавное, каждый раз, как нашему Матеру и Повелителю приспичит, и он приказывает нам снова притащить его, он выглядит так, будто ничего не случилось! Говорю тебе, после каждой из пыток на нем ни одной царапины. Это странно.
Охранник покачал головой и сунул палец в коричневое месиво в миске.
– Знаешь, у нас с приятелями есть теория: этот парень в секции 13 на самом деле не человек. По крайней мере, не в общепринятом смысле. Мы думаем, что он пришелец, который может очень быстро регенерировать – вроде дурацкой ящерицы, которая отращивает отрезанный хвост. Наверное, поэтому Мастер и Повелитель и прячет его лицо за этой странной маской. Выглядит он, должно быть, отвратительно.
Охранник поднял взгляд на старика в кресле-каталке.
– Эй, ты чего, дедуль? Да не плачь! Я не хотел тебя расстраивать. Это всего лишь история. Прекрати немедленно, ты меня втянешь в неприятности. Если ты будешь рыдать, Мастеру и Повелителю это не понравится.
Доктор покачал головой. Горькие слезы спускались по его подбородку и впитывались в грязную ткань рубашки.
– Почему он это делает? – прошептал он. – У него был единственный шанс искупить вину, но он уничтожил его не задумываясь.
– Что? – охранник нахмурился. Он не понял ни слова из бормотания Доктора. Однако ему в голову уже пришла идея, как не влипнуть в неприятности, если старикашка не захочет доедать свой обед.
– Знаешь что, если ты не хочешь, то я не против увеличить свою порцию, – сказал он и засунул в рот пригоршню коричневой каши.
45.
Тиш и Франсин сумели тайно передать ему все необходимые для устройства детали только через две недели. Мастер заставил обеих женщин прислуживать себе. Он обращался с ними как со служанками, заставляя убирать за собой беспорядок (который чаще всего включал в себя чью-то кровь) и приносить ему напитки (кофе, кофе и еще раз кофе, пока из-за обилия кофеина его не начинало так трясти, что едва не выбрасывало из кресла). У всего этого была лишь одна положительная сторона: будучи служанками, Франсин с дочерью могли не вызывая подозрений бродить по всему кораблю, подбирать странные болты и детали, которые были так нужны Доктору, тогда как он сам из-за пристального наблюдения до них добраться не мог. Они были настолько уверены в своей незаметности, что порой выполняли его поручения прямо за спиной у находившегося в той же комнате Мастера.
– Держи. Сломанная радиоантенна, – Тиш передала ее постаревшему Повелителю Времени, быстро оглянувшись через плечо. Мастер напевал песню группы Битлз своей несчастной жене, настолько одурманенной наркотиком, что она едва стояла на своих высоких каблуках. Мастер самолично прикончил целый ящик бургундского вина 1978 года и сам уже был на пути в страну грез. Было похоже, что следующим, что придется убирать Франсин, будет его блевотина. Тиш повернулась к Доктору.
– Что ты вообще собираешься с ней делать? – с надеждой спросила она.
Доктор трясущимися пальцами взял антенну и, быстро оглянувшись через плечо, чтобы удостовериться, что Мастер еще занят своими делами, вынул из кармана небольшой предмет. Он сломал антенну надвое и, прикрепив ее к устройству, показал Тиш.
– Это механический сверчок, – пробормотала она, стараясь скрыть свое разочарование. Она не хотела показаться неблагодарной, но, честно говоря, ожидала чего-то более… ну, например, смертоносного?
– Это коммуникационное устройство, – прохрипел Доктор, с трудом напрягая легкие. – Ты молодец.
– Да, наверное, – Тиш все еще озадаченно смотрела на крошечное проволочное насекомое. – Хотя лазерная пушка была бы очень кстати.
Тем же вечером Мастер лично доставил Доктора в камеру, решив, что наигрался с ним и достаточно унизил своего врага, заставив наблюдать за тем, как он мучает караоке и свою жену песней Элвиса «Люби меня нежно», и достаточно запугал его поучительной речью о том, что карлики – это просто коротышки, неспособные выиграть матч по футболу, потому что у них слишком короткие ноги. Посмеявшись над тем, что он похож на помесь Гендальфа и того говорящего старого чернослива из шоу Маппетов, он пожелал ему спокойной ночи и удалился. Доктор вынул из кармана сверчка и включил его нажатием кнопки, расположенной у того на брюхе.
В глазах механического насекомого загорелись два светлячка.
– Привет, – прошептал Доктор. – Слушай, я хочу, чтобы ты помог одному моему другу.
Он поднял сверчка поближе к губам и прошептал свое задание ему в антенну.
– Понятно?
Насекомое в подтверждение кивнуло своей механической головой и помахало антенной.
– Иди. Найди моего друга, – Доктор опустил руку к земле, и жук спрыгнул с его ладони и побежал по полу в другой конец комнаты. Он ринулся прямо к трубам, уходившим на нижние этажи, и исчез в щели в бетонной поверхности.
46.
Где-то в глубине огромного корабля, на много этажей ниже камеры Доктора, находилась глубокая яма, закрытая тяжелой ржавой железной решеткой. Над ней стояли два охранника. Им полагалось стоять на посту, но им не было до этого никакого дела – они были слишком пьяны от вина, которое было подарено им Мастером и Повелителем в честь шестого месяца его правления.
– Спорим, я попаду в него отсюда. Прямо в голову, – невнятно произнес один из них.
– Тихо. Никуда ты не попадешь. Разве что на собственные ботинки. Ты отвратителен, в самом деле, – рассмеялся другой.
Оба они не заметили крошечного механического насекомого, проскочившего у них под ногами и исчезнувшего в яме. На самом деле, даже в трезвом состоянии они не заметили бы ничего – эти двое точно не были гордостью армии Саксона.
– А я сказал, что попаду, прямо в голову, даже без чертовых рук! – крикнул первый.
– А я говорю, что никуда ты, блин, не попадешь, – прошипел второй. В ответ на это первый расстегнул штаны и, вынув член, прицелился.
– Мне бы только разглядеть этого червяка, – прогундел он. – А, вот он где! В яблочко!
47.
Мастер увернулся от горячей струи мочи и спрятался в небольшой нише, вырытой в стене ямы. Он услышал, как один из охранников громко выругался, проклиная его за то, что другой обоссал его ботинки.
– Я тебя достану, личинка вонючая! Когда в следующий раз Мастер и Повелитель вытащит тебя оттуда, я с радостью выпорю твою голую задницу! Слышал?!
Стоило бы усилий, подумал он, закрывая глаза в попытке хотя бы на мгновение избавиться от этого кошмара. Он непрестанно качался вперед-назад. Иногда, когда солдаты уходили, он даже не мог понять, открыты или закрыты у него глаза – вокруг было так темно, что разницы, казалось, не было никакой. Но их попытки унизить его еще больше действительно не стоили стараний. Он и так жил как животное. Его вытаскивали из этой дыры только для того, чтобы пытать ради удовольствия их Мастера и Повелителя, затем бросали обратно, как мешок гнилого картофеля, когда тому это надоедало. Он лежал в грязи, на кровати, сложенной из соломы, пропахшей его собственными мочой и отбросами. Его тело и кости были настолько избиты, изрезаны и изломаны, что он уже начинал мечтать, чтобы этот проклятый ублюдок перестал быть таким трусом и убил его. Он больше не мог этого выносить, что-то внутри него грозило вот-вот сломаться. Если бы у меня все еще был голос, думал он, я, по крайней мере, мог бы кричать. Я бы кричал изо всех сил, как голова той несчастной женщины, которую мы обнаружили внутри Токлафана. Я бы кричал и кричал, без остановки. О, как бы я хотел иметь возможность закричать…
Он открыл глаза лишь когда стихли громкие неприятные голоса наверху. На полу прямо перед ним сидело маленькое существо. Подняв антенну, оно смотрело на него беспокойными глазами-бусинками.
Что это?
Он ничего не мог рассмотреть в этой темноте. Оно выглядело как насекомое, но его панцирь слишком ярко блестел, а тонкие лапки были слишком сильно изогнуты для живого существа. Опустившись на корточки, он подполз поближе, стараясь не спугнуть его, но тут погас свет фонариков, лившийся сверху. Он вздохнул, отчаянно надеясь, что внезапная темнота не спугнет зверька. Он пошарил вокруг себя руками, но ладони коснулись лишь влажной и грязной соломы. Он снова сел, подтянув колени к животу, и потер глаза. Может быть, не было никакого насекомого. Может быть, он наконец начал сходить с ума. Он был уверен, что это так, потому что каждую ночь (или день? Здесь это не имело значения), когда его оставляли одного в темноте, он слышал грохот барабанов, становившихся все громче, словно надвигающаяся гроза. Это был тот же самый звук, который он слышал во время своего путешествия на Диске Вэлианта, когда Донна встретила его юную вариацию, маленького, до смерти напуганного мальчика, потерявшегося в серебристой пустыне. Он слышал барабаны в голове мальчишки, и они напугали его. И вот они вернулись, нарастая с каждым днем, возникая все чаще, звеня все дольше с каждым разом. Они одолевали его с таким неистовством, что каждый раз ему хотелось разнести свою голову о стену, вырвать собственный мозг. Они тысячью голосов нашептывали ему такие отвратительные мысли, такие мерзкие фантазии, что его сердца наполнялись ужасом и душа замирала от одного только воспоминания.
Это существо не настоящее, подумал он, и на него нахлынула мрачная безнадежность. Он беспомощно слушал, как из глубин разума вырастает жуткий четырехкратный шум. Барабаны – они настоящие. Больше со мной здесь ничего нет. Бой барабанов. Медленно приближающийся. И разрывающий меня на куски.
Из темноты внезапно прорезался лучик света. Он лился от маленького жукообраного существа, тихо сидевшего в углу, словно ждавшего, пока его кто-нибудь найдет. Мастер в изумлении уставился на него.
Ты не обязан слушать барабаны, если не хочешь этого, Кощей.
Что? подумал Мастер. Теперь он был уверен, что свихнулся. Этот странный жук заговорил с ним? И как он его назвал?
Кощей. Это твое имя. Ну, было когда-то, пока ты не сменил его на другое, более претенциозное. Но, должен признаться, мне больше нравится это.
Мастер громко кашлянул, не столько от мерзкой инфекции, пробравшейся в легкие, сколько в надежде, что громкий звук прогонит наступающее безумие. Но это не помогло.
Дерьмо, я разговариваю с жуком.
Я не жук. Это телепатическое коммуникационное устройство. Умно, правда? Ты не узнаешь его?
Узнаю что? ответил Мастер, с ужасом на лице глядя на ярко освещенного жучка.
Я подарил тебе такого на день рождения! Прямо перед тем, как тебя увели на инициацию. Ты не помнишь?
Хватит это говорить.
Что?
Что я ничего не помню. Ответ – нет. Я потерял свою долбаную память. Именно поэтому я и оказался в этой чертовой неразберихе. Нужно было остаться там, в 2009-ом, остаться тупым убогим бомжом, питающимся в мусорных ящиках. По крайней мере, я бы сейчас не общался с приставучим насекомым, утверждающим, что в юности оно было моим лучшим другом.
Так ты все-таки помнишь.
Что?
Что мы были друзьями, товарищами, приятелями. Только не кровными братьями, мы никогда не заходили настолько далеко, чтобы пить кровь друг друга. Не выношу вида крови.
Мастер вздохнул.
Отвали, оставь меня в покое.
Кощей, послушай. Не знаю, что с тобой случилось, но ты изменился. То есть, это, конечно, ужасно. Ужасно, что ты не помнишь своего прошлого, но… ты действительно изменился к лучшему. Ты уже не тот кровожадный психопат, что раньше. Вот почему он так ненавидит тебя, понимаешь? Ты лучше, чем он! Не позволяй ему свести тебя с ума.
Хватит! Я не знаю, кто ты такой! Кто бы ты ни был, убирайся из моей головы.
Ты меня помнишь! Ты просто отталкиваешь эти воспоминания. Не надо. Не надо их бояться. То, что случилось в прошлом, записано и забыто, этого не изменишь, даже Повелитель Времени этого не изменит. Но оно все еще влияет на твое будущее, оно может изменить его в хорошую сторону или в плохую.
Я ничего не хочу слышать. Мастер сжал ладонями уши и отвернулся от крошечного светлячка, прижавшись щекой к грязной стене.
Кощей, послушай меня. Не прячься. Кощей!
48.
– Кощей, я знаю, что ты там, прятаться бесполезно!
Его ослепил внезапно ворвавшийся яркий свет. Кто-то больно дернул его за ухо и вытащил из шкафа раньше, чем он успел сказать «ой».
Мастер Азмаэль наконец отпустил мальчика и погрозил ему пальцем.
– Молодой человек, вы просто чистое наказание! Посмотри, что ты натворил! – он указал на пустую птичью клетку у окна. – Мой прекрасный белый гриф сбежал из-за тебя! Я же сказал вам не открывать клетку. Он еще не приручен!
– Мне очень жаль, сэр, правда, – пробормотал Кощей. Ну что еще он мог сказать?
– Честное слово, я не ожидал от тебя подобных шалостей. От этого юного плута Теты – может быть, но не от тебя! Ты же мой лучший ученик! – старый мастер Азмаэль покачал головой. – Как с твоим замечательным умом ты додумался до такого идиотского плана?
– Но мастер, – пробормотал Кощей. – Вы же сами говорили нам, что перья белого грифа идеально подходят для стрел.
– Да, для стрел туземцев с планеты Зултар. Но не для дурных мальчишек, не имеющих ни капли уважения к собственности учителя!
Все кончилось не так уж и плохо. В качестве наказания старый мастер велел ему написать эссе на 10000 слов о редкости белых грифов – а это задание было довольно интересным. Так уж получилось, но юноша любил грифов – иначе он вовсе не оказался бы в этой ситуации. Плохо было то, что ему приходилось делать это в пустом классе, окна которого выходили во двор. А на улице стоял Тета и строил мастеру Азмаэлю, когда тот отворачивался, такие уморительные рожи, что Кощей время от времени взрывался смехом.
Мастер Азмаэль строго посмотрел на него и уныло покачал головой.
– Что вы находите смешного в этом наказании, молодой человек? Думаете, это все шутки? Думаете, чужое горе – повод для смеха?
– Нет, сэр, – Кощей постарался натянуть серьезное выражение лица и отвернулся от этого дурака Теты, который просто не знал, когда нужно остановиться. Когда мастер снова отвернулся, он махнул другу, чтобы тот проваливал. Как бы он ни любил грифов, он не собирался писать про них, пока рука не отвалится от напряжения. Но Тета не отставал. Он указал Кощею на окно. Тот ответил ему, подняв средний палец. Мальчишка покачал головой и ухмыльнулся.
А что так грубо? Я просто хочу выручить тебя, пока ты не помер от скуки.
Если я правильно помню, я оказался здесь из-за тебя.
Поэтому я тебя и выручаю! Вставай и открывай окно.
Ты рехнулся? Если он меня поймает, он заставит меня написать целую книгу по орнитологии Зултара.
Поверь мне, он тебя не поймает. Живо открывай окно, пока он опять не улетел.
Кто улетел?
Тета закатил глаза и высунул язык.
Гриф, конечно, тупица. Я нашел его сидящим на крыше нашей спальни и подманил кусочком сыра на веревке. Он поедает его прямо сейчас. Когда он закончит, он снова улетит.
Черт.
Кощей выпрыгнул из-за стола и подбежал к окну, отпер задвижку и распахнул его.
– Юный мастер Кощей! Куда это вы собрались? – проревел мастер Азмаэль.
Птица и в самом деле была не до конца приручена, но голос хозяина узнала. В тот же миг она потеряла интерес к вонючему сыру и, влетев в открытое окно, приземлилась на столе старого мастера с очень хитрым выражением глаз.
– Снежок! – воскликнул Азмаэль с удивлением и восторгом. – Ты вернулся!
Нет нужды говорить, что после этого Кощею не было необходимости оставаться и дописывать сочинение о грифах. Он выбежал во двор, где его встретил приятель, сидевший под деревом в ожидании его и уже задумывавший новое разрушительное приключение.
– Говорил же, что вытащу тебя, – Тета ухмыльнулся, жуя травинку. – В конце концов, чертовски обидно сидеть там в свой день рождения.
– Ну, день начинался неплохо, пока не явился ты и все испортил, – отозвался Кощей.
– Ха! Как будто тебе для своих стрел не нужны были эти перья, – фыркнул Тета. – Я всего лишь подчинился желаниям именинника. Не хотел неприятностей.
– Знаешь, моя мама была права. Не стоило мне с тобой водиться. Ты на меня плохо влияешь. Глядишь, в четвертом классе я начну принимать стимуляторы для мозга, потому что ты мне сказал, что они помогут мне с математикой.
– Тебе не нужна помощь с математикой, ты гений математики.
– А ты профан.
– Вот поэтому мне нужны стимуляторы. Это еще кто на кого тут плохо влияет.
Мальчишки расхохотались. Кощей прилег рядом с другом и стал смотреть на то, как красные листья дерева у них над головами колышутся на прохладном горном ветру.
– Тебя тоже с днем рождения, мозгляк, – через некоторое время сказал он и вынул из кармана небольшую коробку. Он не стал ее заворачивать, но подарок оставался подарком. – Сам сделал. Надеюсь, тебе понравится. И постарайся не сломать с первой же минуты.
– Как мило! А я думал, ты забудешь про мой день рождения!
– Мы родились в один день, ради Галлифрея, как я про это забуду? К тому же, ты ноешь про него уже несколько недель.
– Здорово, всегда хотел такую штуку, – Тета держал содержимое коробочки наподобие кинжала. – Что это?
– Это, мой друг, звуковое устройство, которое использует звук для воздействия на форму любого физического объекта, – с едва заметной гордой улыбкой объяснил Кощей. – А еще, если нажать вот эту кнопку, оно стреляет мощным лучом синей энергии.
Он продемонстрировал это, выпустив из устройства мощный синий луч.
– На самом деле, он никому не навредит, но выглядит круто.
– Изящно. Всегда хотел такую штуку.
– Ты это уже говорил.
– Ты его как-то назвал?
– Да нет. Может, надо что-нибудь придумать. Хмм. Как насчет: устройство изменения формы… нее, слишком длинное. Точно, звуковой преобразователь!
– А лучше звуковая отвертка. Выглядит как отвертка.
Кощей брезгливо поморщился.
– Нет! Ты не назовешь его так! Блин, ты этим названием все портишь!
– А мне нравится. Я придумал это название. Что в нем такого?
– Звучит как инструмент водопроводчика.
– Ну так это мой подарок, так что название выбираю я.
– Как хочешь, но я тебя уверяю, это чудовищно. Вся крутизна пропадает.
– Да не будь таким занудой! Чудесный подарок, спасибо. Буду всегда носить с собой и беречь как зеницу ока. Никогда не знаешь, когда может понадобиться звуковая отвертка.
– Хватит ее так называть. Меня от этого мутит.
– А теперь моя очередь! – взволнованно воскликнул Тета и, порывшись в карманах, вытащил нечто, покрытое нитками и тем, что еще завалялось у него в кармане. – Та-да! Очень искусно, не скажешь?
– Ну, дай мне, что ли, сначала развернуть этот замечательно собранный подарок, прежде чем рассыпаться в похвалах, – Кощей принялся аккуратно снимать прилипшие нитки с неопознанного предмета. Когда он закончил эти раскопки, он начал гадать, а не стоило ли оставить его в прежнем виде.
– Ну? – сказал Тета. Его лицо светилось от гордости.
– Это… интересно.
– Да, догадываюсь. Интересно и…?
– Новаторски?
– Ты должен был сказать «искусно». Или «круто». Если честно, мне бы хватило простого «здорово».
– Не могу. Оно смотрит прямо на меня своими мелкими глазками.
– Это же сверчок, у него должны быть глаза! Боже!
– Слушай, приятель, не хочу показаться грубым, но что мне делать со сверчком? Я похож на коллекционера насекомых? И если уж ты хотел подарить мне нечто подобное, было бы проще подобрать его с газона, а не заморачиваться и собирать его из запчастей. То есть… что тут крутого? Что он делает? Он должен поразить меня невероятной способностью поедать траву? Ну, серьезно.
– Это телепатическое устройство. Ну, знаешь, чтобы мы могли разговаривать, где бы ты ни был, пока он с тобой. Слушай, может, он выглядит не очень, но я потратил на детали карманных денег за несколько месяцев. И, между прочим, я несколько часов не мог запустить часовой механизм. Если ты думаешь, что робототехника в таких масштабах – плевое дело, тебе стоит пересмотреть свои убеждения, приятель.
Тета скрестил руки на груди и уставился на Кощея с крайне обиженным выражением лица, за которым старательно пряталось сокрушительное разочарование. К счастью, они знали друг друга с пяти лет, и умели читать лица друг друга ничуть не хуже, чем мысли.
– Это искусно, – сказал Кощей, изобразив улыбку. – Мне нравится. Спасибо.
– Ты так говоришь, чтобы меня успокоить.
– Нет, ну конечно нет. Слушай, извини, что наехал. Телепатическое коммуникационное устройство – это очень круто, правда.
– Тебе нравится? Правда? – лицо Теты снова посветлело. – Тогда ты должен придумать ему название. Это же твой подарок.
Кощей хотел было изобразить на лице полное нежелание этим заниматься, но ему помешала полная надежды улыбка, растянувшаяся на губах Теты.
– Ну, например, телепатическое коммуникационное устройство. Доволен?
– Звучит скучно.
– Ну и что? – огрызнулся Кощей. – Это мой подарок, имя придумывать мне. Хочешь дать своему подарку дурацкое гейское название – твоя проблема. Не лезь к моему.
– Ну, хорошо, если ты доволен, – усмехнулся Тета, размахивая звуковой отверткой. – Я-то точно доволен!
49.
Той же ночью мальчики лежали в двухъярусной кровати в общей спальне. Свет погас несколько часов назад, но они не могли уснуть.
– Как думаешь, что будет завтра на церемонии инициации? – спросил Тета, рисуя на потолке круги синим светом звуковой отвертки.
– Не знаю, – Кощей повернулся на бок и уткнулся носом в мягкую подушку. Сверчок сидел на его прикроватном столике и махал ему антенной. Если задуматься, это был не такой уж плохой подарок.
– Помнишь Ушас?
– Эту смешную девчонку с хвостиками? Да, а что?
– Ну, она вроде вернулась с церемонии какой-то странной, да?
– Ммм. Ну, если задуматься, она действительно в последние дни проводит очень много времени в лаборатории.
– Пфф, другими словами, она прямо с церемонии нацепила белый халат и заперлась в лаборатории. Серьезно, она говорит только о своих научных проектах. А ты видел, что она выращивает в Чашках Петри на окне? В прошлую среду я случайно к ним подошел, и эта штука сразу вцепилась мне в горло.
– Хороший научный проект, – с восхищением пробормотал Кощей. – Побить такой будет трудно.
– Эй! – Тета свесился с кровати и уставился на друга. – Ты меня не слышал? Говорю же, девчонка эта жуткая!
– Я думал, она тебе нравится?
– Мне? Ушас? У тебя червяки вместо мозгов или что? Она мне не нравилась даже тогда, когда была нормальной и пекла мне это печенье с комочками. Уж точно не теперь, когда она в качестве хобби выращивает бог знает что. К тому же, она теперь не хочет зваться Ушас. Мы теперь должны называть ее Рани, иначе она злится. Девчонки! Нет, правда, если я когда-нибудь поцелую девчонку, пожалуйста, врежь мне. Они странные!
Тета лег на кровать и принялся выписывать на потолке имя лучшего друга.
– Смотри! Здесь написано "Кощей", – он двигал звуковой отверткой так быстро, что первые четыре буквы отчетливо виднелись в воздухе. – Ну, вроде как. Коще... Этого же хватит, да?
– Как ты себя назовешь?
– В смысле? После церемонии?
– Ага.
Тета лениво почесался.
– Наверное, как-нибудь героично. Вроде Белого Рыцаря. Или Спасителя. Типа того.
– Прости, но меня что-то тошнит. С непреодолимой силой.
– Эй! Мы должны выбрать дурацкие имена. Иначе Ушас не назвала бы себя Рани. А ты какое выберешь имя?
– Хочу что-нибудь вдохновляющее. Знаешь, что мастер Азмаэль сказал мне о церемонии? Он сказал, что она вдохновляет. Он смотрел в раскол в церемониальном зеркале и видел саму временную воронку, само созидание.
– Созидание чего?
– Всего. Звезд, планет, живых существ. Я бы хотел это увидеть. Хотел бы увидеть собственными глазами и вернуться с инициации воодушевленным.
– Тсс. Ты говоришь так, словно хочешь вмешаться в течение жизни. Ты же знаешь, что нам это не позволено. Иначе мастер Азмаэль заставит нас убирать женские туалеты.
– Да знаю я, знаю. Первое правило Повелителей Времени – никогда не вмешиваться в судьбу галактик и бла-бла-бла, мы здесь лишь как наблюдатели. Но неужели хоть иногда тебе не кажется, что это неправильно? Например, на прошлой неделе мы обсуждали войну между Сонтаранцами и Рутанами. Все это кровопролитие, смерть, разрушения – и ради чего? Только потому, что их правители не смогли договориться о том, как назвать их общую луну. И все по той же нелепой причине они сражаются по всей Вселенной, разрушают планеты, взрывают бесчисленные спутники. И все это творится уже где-то 50000 лет. Неужели не было бы лучше, если бы кто-нибудь остановил их в самом начале? У нас же есть возможность менять Вселенную к лучшему, так? Мы можем решать судьбы миллионов, а вместо этого сидим на попе смирно и ничего не делаем. Зачем вообще давать нам силу вмешиваться, если нам не позволено ею воспользоваться? Тебе это не кажется ироничным?
– И что, ты себя назовешь Великим Творцом или что? Сбежишь из Академии и превратишься в отступника, спасающего Вселенную от злодеев? Таков твой план? – Тета снова свесился с кровати. – Ты же знаешь, что твоя мама тебя убьет за это.
– Да, знаю. Я уже представляю, что она скажет по этому поводу, – он повысил голос, изображая мать. – Какой позор! Никогда член семьи Оакдаун не сбегал из Академии! Это все этот дикий мальчишка без намека на воспитание, этот Тета Сигма! Это он испортил моего сына своими отвратительными фантазиями. Его нужно наказать! Скорее, принесите мне метлу, и я буду пороть его до тех пор, пока его щеки не приобретут цвет спелых яблок!
– Гад, – рассмеялся Тета.
– Если бы ты знал, как ей это нравится, ты бы удивился. Но, полагаю, я придумаю себе имя к завтрашнему дню. Я, может, не убегу после церемонии и даже, наверное, буду придерживаться правил еще несколько лет, пока не смогу по-настоящему постоять за свои идеи и что-нибудь изменить. Но имя я себе придумаю.
– Отлично. Скажи мне, о ужасный преступник, как ты себя назовешь?
Кощей улыбнулся другу.
– Я назову себя Мастером, хозяином всего.
Тета присвистнул.
– Теперь тошнит меня.
– Ну, знаешь, это просто значит, что я хочу все держать под контролем. Если я хочу сделать Вселенную лучше, я должен за всем следить и не могу упускать ни единой детали.
– Ты ненормальный, друг. Я знаю тебя почти всю жизнь, и ты всегда был повернут на тотальном контроле. А теперь ты хочешь сделать это своим профессиональным занятием? Я серьезно, это плохо кончится.
– Если все пройдет гладко, то под моим управлением никто никогда не будет испытывать трудностей.
– Да, только эти детали, о которых ты говорил, сведут тебя с ума раньше, чем это случится. Это перебор, правда. Немного притянуто за уши.
– Посмотрим, – уверенно улыбнулся Кощей, закидывая руки за голову.
Они некоторое время лежали молча, воображая каждый по-своему, что будет, когда они вырастут. Возможности были бесконечными, им все казалось настолько волнующим и чудесным, что хотелось, чтобы время в Академии летело побыстрее. Но кое-что все же тревожило Тету. Он не знал точно, почему, но то, как переменилась после церемонии Ушас, вызывало беспокойство. Он не хотел, чтобы нечто подобное случилось с Кощеем.
– Кощей, ты спишь?
– Ага.
– Можешь завтра взять сверчка на свою церемонию?
– Что?
– Ну, знаешь, ты же будешь первым, а я хотел бы знать, чего ждать, если струшу.
– Но твоя очередь всего через час после меня!
– Слушай, я возьму твой подарок с собой. Ты можешь, по крайней мере, сделать то же самое для меня? Это всего лишь крошечный робот. Никто не заметит.
– Если я спрошу, зачем тебе это нужно, я могу рассчитывать на удовлетворительный ответ?
Тета задумчиво почесал шею.
– Ээм... наверное, нет.
Кощей закатил глаза.
– Ладно, так и быть, если ты сейчас же заткнешься и дашь мне поспать.
– Спасибо! – сказал Тета, облегченно вздохнув. – Я останусь в спальне и открою канал через минуту после того, как ты туда войдешь. Обещаю, они ничего не заметят!
Название: В этом мире не бывает перемен
Переводчик: Sexy Thing
Бета: bfcure, Алафиэль
Оригинал: "In this world you cannot change" by Harold Saxon, разрешение на перевод получено
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/4444371/1/in-this-world-yo...
Размер: макси, 92 789 слов в оригинале
Персонажи: Донна Ноубл/Симм!Мастер, Гарольд Саксон, Люси Саксон, Десятый Доктор, Марта Джонс, капитан Джек Харкнесс, Токлафаны, ОМП, ОЖП
Категория: джен/гет
Жанр: ангст, хёрт/комфорт, романтика, драма, дарк
Рейтинг: от R до NC-17
Иллюстрация: коллаж "In this world you cannot change"
Краткое содержание: Одна случайная встреча меняет жизнь Донны и саму историю. Опасно вторгаться в законы времени и еще опаснее возвращать в этот мир Мастера, однако все это возможно, когда речь идет о Самой Важной Женщине во Вселенной. Нужно лишь помнить, что в жизни Повелителей Времени случайные встречи, как правило, не случайны.
Примечание: AU, насилие, нецензурная лексика, ОМП, ОЖП, смерть персонажа.
Нумерация разделов глав авторская.
Таймлайн - тоже авторский. Переводчик и Канон с ним не согласны. На самом деле, выборы Гарольда Саксона происходили в 2008 году, все события на Вэлианте и за его пределами - в 2008-2009 г.г., а встреча Донны и будущего Мастера - в 2009. Но на то была воля автора.
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12Глава 12
44.
Доктор знал, что что-то изменилось. Он это чувствовал каждой своей старой косточкой – как смену погоды или приход холодной зимы. Мастер старался этого не показывать, и для людей на борту Вэлианта, как для тех, кто прислуживал ему, так и тех, кто был у него в плену, все оставалось как прежде. Но для Доктора, который жил дольше и видел больше, чем все они вместе взятые, это было очевидно, как если бы кто-то написал об этом большими черными буквами на голой стене его камеры. Он медленно сжал окоченевшие и болящие от артрита пальцы на подлокотниках кресла-каталки. Толкнул его вперед, но не к перерезанному решеткой коридору, а к дальней стене, откуда слышался жалкий плач заключенного, которого держали в камере многими этажами ниже. Он приложил ухо к трубе, уходившей под пол, и прислушался.
Его сердца защемило, когда он наконец понял, кто это был.
– Что такое, старый пердун? Почему не ешь? – охранник изучил собачью миску, которую велел выдавать ему Мастер, чтобы еще больше унизить своего врага. – Если ты себя доведешь до истощения, у меня будут проблемы. Съешь что-нибудь.
Он схватил горсть еды, чем бы она ни была, и попытался просунуть ее между губ старика. Доктор отвернулся, размазывая еду по лицу.
– Боже, какой ты неблагодарный! Ты хочешь, чтобы я умолял? – охранник и правда уже был готов умолять. Он слишком хорошо помнил, что случилось с его предшественником, которого уволили после того, как старый сухарь подавился куском черствого хлеба. Его полусгнившая голова все еще висела насаженная на пику во дворе.
– Знаешь что, пошел ты! Внизу есть заключенные, которых не кормят вообще, а ты тут расходуешь еду! Ты даже не представляешь, как хорошо с тобой обращается Мастер и Повелитель. Ты мог бы оказаться на месте этого несчастного парня в секторе 13. Его морят голодом. Кожа да кости. У тебя хоть немного жиру на щеках есть.
Доктор поднял голову и попытался выдавить несколько слов. Охранник в надежде, что старик одумался и хочет подчиниться, приблизился.
– Извини, не расслышал. Что ты сказал?
– Заключенный, – ему пришлось на мгновение умолкнуть – от напряжения, потребовавшегося от него, чтобы говорить громче, у него тут же кончился воздух. – Заключенный в секторе 13. Как он?
– Тебе какая разница? – фыркнул охранник. – Он твой дружок? Стоило догадаться. Всех, кто хоть немного знаком с тобой, наказывают самым жутким образом. Но, должен признать, ему досталось больше всех. Похоже, наш Мастер и Повелитель его реально ненавидит! Никогда раньше не видел, чтобы он так жестоко обходился с пленниками, а я тут видел много отвратительных вещей, поверь мне. Что? Повтори еще раз?
– Что он с ним сделал?
– Пфф, – охранник выдохнул, пытаясь составить подробный список. – Что сделал? Он избил беднягу так, что у того кожа сошла, сломал ему ноги о решетку, жег его, резал… ах, да, еще подключал к электрическому току. В одно из наших Празднеств Спаси-Бог-Нашего-Мастера-и-Повелителя он засунул парня в ванну с водой и включил ток. Два моих приятеля были вынуждены смотреть, так они выблевали весь завтрак. Когда все закончилось, он выглядел как кусок угля в форме человека, просто отвратительно. Все думали, что он не переживет и дня, но что самое забавное, каждый раз, как нашему Матеру и Повелителю приспичит, и он приказывает нам снова притащить его, он выглядит так, будто ничего не случилось! Говорю тебе, после каждой из пыток на нем ни одной царапины. Это странно.
Охранник покачал головой и сунул палец в коричневое месиво в миске.
– Знаешь, у нас с приятелями есть теория: этот парень в секции 13 на самом деле не человек. По крайней мере, не в общепринятом смысле. Мы думаем, что он пришелец, который может очень быстро регенерировать – вроде дурацкой ящерицы, которая отращивает отрезанный хвост. Наверное, поэтому Мастер и Повелитель и прячет его лицо за этой странной маской. Выглядит он, должно быть, отвратительно.
Охранник поднял взгляд на старика в кресле-каталке.
– Эй, ты чего, дедуль? Да не плачь! Я не хотел тебя расстраивать. Это всего лишь история. Прекрати немедленно, ты меня втянешь в неприятности. Если ты будешь рыдать, Мастеру и Повелителю это не понравится.
Доктор покачал головой. Горькие слезы спускались по его подбородку и впитывались в грязную ткань рубашки.
– Почему он это делает? – прошептал он. – У него был единственный шанс искупить вину, но он уничтожил его не задумываясь.
– Что? – охранник нахмурился. Он не понял ни слова из бормотания Доктора. Однако ему в голову уже пришла идея, как не влипнуть в неприятности, если старикашка не захочет доедать свой обед.
– Знаешь что, если ты не хочешь, то я не против увеличить свою порцию, – сказал он и засунул в рот пригоршню коричневой каши.
45.
Тиш и Франсин сумели тайно передать ему все необходимые для устройства детали только через две недели. Мастер заставил обеих женщин прислуживать себе. Он обращался с ними как со служанками, заставляя убирать за собой беспорядок (который чаще всего включал в себя чью-то кровь) и приносить ему напитки (кофе, кофе и еще раз кофе, пока из-за обилия кофеина его не начинало так трясти, что едва не выбрасывало из кресла). У всего этого была лишь одна положительная сторона: будучи служанками, Франсин с дочерью могли не вызывая подозрений бродить по всему кораблю, подбирать странные болты и детали, которые были так нужны Доктору, тогда как он сам из-за пристального наблюдения до них добраться не мог. Они были настолько уверены в своей незаметности, что порой выполняли его поручения прямо за спиной у находившегося в той же комнате Мастера.
– Держи. Сломанная радиоантенна, – Тиш передала ее постаревшему Повелителю Времени, быстро оглянувшись через плечо. Мастер напевал песню группы Битлз своей несчастной жене, настолько одурманенной наркотиком, что она едва стояла на своих высоких каблуках. Мастер самолично прикончил целый ящик бургундского вина 1978 года и сам уже был на пути в страну грез. Было похоже, что следующим, что придется убирать Франсин, будет его блевотина. Тиш повернулась к Доктору.
– Что ты вообще собираешься с ней делать? – с надеждой спросила она.
Доктор трясущимися пальцами взял антенну и, быстро оглянувшись через плечо, чтобы удостовериться, что Мастер еще занят своими делами, вынул из кармана небольшой предмет. Он сломал антенну надвое и, прикрепив ее к устройству, показал Тиш.
– Это механический сверчок, – пробормотала она, стараясь скрыть свое разочарование. Она не хотела показаться неблагодарной, но, честно говоря, ожидала чего-то более… ну, например, смертоносного?
– Это коммуникационное устройство, – прохрипел Доктор, с трудом напрягая легкие. – Ты молодец.
– Да, наверное, – Тиш все еще озадаченно смотрела на крошечное проволочное насекомое. – Хотя лазерная пушка была бы очень кстати.
Тем же вечером Мастер лично доставил Доктора в камеру, решив, что наигрался с ним и достаточно унизил своего врага, заставив наблюдать за тем, как он мучает караоке и свою жену песней Элвиса «Люби меня нежно», и достаточно запугал его поучительной речью о том, что карлики – это просто коротышки, неспособные выиграть матч по футболу, потому что у них слишком короткие ноги. Посмеявшись над тем, что он похож на помесь Гендальфа и того говорящего старого чернослива из шоу Маппетов, он пожелал ему спокойной ночи и удалился. Доктор вынул из кармана сверчка и включил его нажатием кнопки, расположенной у того на брюхе.
В глазах механического насекомого загорелись два светлячка.
– Привет, – прошептал Доктор. – Слушай, я хочу, чтобы ты помог одному моему другу.
Он поднял сверчка поближе к губам и прошептал свое задание ему в антенну.
– Понятно?
Насекомое в подтверждение кивнуло своей механической головой и помахало антенной.
– Иди. Найди моего друга, – Доктор опустил руку к земле, и жук спрыгнул с его ладони и побежал по полу в другой конец комнаты. Он ринулся прямо к трубам, уходившим на нижние этажи, и исчез в щели в бетонной поверхности.
46.
Где-то в глубине огромного корабля, на много этажей ниже камеры Доктора, находилась глубокая яма, закрытая тяжелой ржавой железной решеткой. Над ней стояли два охранника. Им полагалось стоять на посту, но им не было до этого никакого дела – они были слишком пьяны от вина, которое было подарено им Мастером и Повелителем в честь шестого месяца его правления.
– Спорим, я попаду в него отсюда. Прямо в голову, – невнятно произнес один из них.
– Тихо. Никуда ты не попадешь. Разве что на собственные ботинки. Ты отвратителен, в самом деле, – рассмеялся другой.
Оба они не заметили крошечного механического насекомого, проскочившего у них под ногами и исчезнувшего в яме. На самом деле, даже в трезвом состоянии они не заметили бы ничего – эти двое точно не были гордостью армии Саксона.
– А я сказал, что попаду, прямо в голову, даже без чертовых рук! – крикнул первый.
– А я говорю, что никуда ты, блин, не попадешь, – прошипел второй. В ответ на это первый расстегнул штаны и, вынув член, прицелился.
– Мне бы только разглядеть этого червяка, – прогундел он. – А, вот он где! В яблочко!
47.
Мастер увернулся от горячей струи мочи и спрятался в небольшой нише, вырытой в стене ямы. Он услышал, как один из охранников громко выругался, проклиная его за то, что другой обоссал его ботинки.
– Я тебя достану, личинка вонючая! Когда в следующий раз Мастер и Повелитель вытащит тебя оттуда, я с радостью выпорю твою голую задницу! Слышал?!
Стоило бы усилий, подумал он, закрывая глаза в попытке хотя бы на мгновение избавиться от этого кошмара. Он непрестанно качался вперед-назад. Иногда, когда солдаты уходили, он даже не мог понять, открыты или закрыты у него глаза – вокруг было так темно, что разницы, казалось, не было никакой. Но их попытки унизить его еще больше действительно не стоили стараний. Он и так жил как животное. Его вытаскивали из этой дыры только для того, чтобы пытать ради удовольствия их Мастера и Повелителя, затем бросали обратно, как мешок гнилого картофеля, когда тому это надоедало. Он лежал в грязи, на кровати, сложенной из соломы, пропахшей его собственными мочой и отбросами. Его тело и кости были настолько избиты, изрезаны и изломаны, что он уже начинал мечтать, чтобы этот проклятый ублюдок перестал быть таким трусом и убил его. Он больше не мог этого выносить, что-то внутри него грозило вот-вот сломаться. Если бы у меня все еще был голос, думал он, я, по крайней мере, мог бы кричать. Я бы кричал изо всех сил, как голова той несчастной женщины, которую мы обнаружили внутри Токлафана. Я бы кричал и кричал, без остановки. О, как бы я хотел иметь возможность закричать…
Он открыл глаза лишь когда стихли громкие неприятные голоса наверху. На полу прямо перед ним сидело маленькое существо. Подняв антенну, оно смотрело на него беспокойными глазами-бусинками.
Что это?
Он ничего не мог рассмотреть в этой темноте. Оно выглядело как насекомое, но его панцирь слишком ярко блестел, а тонкие лапки были слишком сильно изогнуты для живого существа. Опустившись на корточки, он подполз поближе, стараясь не спугнуть его, но тут погас свет фонариков, лившийся сверху. Он вздохнул, отчаянно надеясь, что внезапная темнота не спугнет зверька. Он пошарил вокруг себя руками, но ладони коснулись лишь влажной и грязной соломы. Он снова сел, подтянув колени к животу, и потер глаза. Может быть, не было никакого насекомого. Может быть, он наконец начал сходить с ума. Он был уверен, что это так, потому что каждую ночь (или день? Здесь это не имело значения), когда его оставляли одного в темноте, он слышал грохот барабанов, становившихся все громче, словно надвигающаяся гроза. Это был тот же самый звук, который он слышал во время своего путешествия на Диске Вэлианта, когда Донна встретила его юную вариацию, маленького, до смерти напуганного мальчика, потерявшегося в серебристой пустыне. Он слышал барабаны в голове мальчишки, и они напугали его. И вот они вернулись, нарастая с каждым днем, возникая все чаще, звеня все дольше с каждым разом. Они одолевали его с таким неистовством, что каждый раз ему хотелось разнести свою голову о стену, вырвать собственный мозг. Они тысячью голосов нашептывали ему такие отвратительные мысли, такие мерзкие фантазии, что его сердца наполнялись ужасом и душа замирала от одного только воспоминания.
Это существо не настоящее, подумал он, и на него нахлынула мрачная безнадежность. Он беспомощно слушал, как из глубин разума вырастает жуткий четырехкратный шум. Барабаны – они настоящие. Больше со мной здесь ничего нет. Бой барабанов. Медленно приближающийся. И разрывающий меня на куски.
Из темноты внезапно прорезался лучик света. Он лился от маленького жукообраного существа, тихо сидевшего в углу, словно ждавшего, пока его кто-нибудь найдет. Мастер в изумлении уставился на него.
Ты не обязан слушать барабаны, если не хочешь этого, Кощей.
Что? подумал Мастер. Теперь он был уверен, что свихнулся. Этот странный жук заговорил с ним? И как он его назвал?
Кощей. Это твое имя. Ну, было когда-то, пока ты не сменил его на другое, более претенциозное. Но, должен признаться, мне больше нравится это.
Мастер громко кашлянул, не столько от мерзкой инфекции, пробравшейся в легкие, сколько в надежде, что громкий звук прогонит наступающее безумие. Но это не помогло.
Дерьмо, я разговариваю с жуком.
Я не жук. Это телепатическое коммуникационное устройство. Умно, правда? Ты не узнаешь его?
Узнаю что? ответил Мастер, с ужасом на лице глядя на ярко освещенного жучка.
Я подарил тебе такого на день рождения! Прямо перед тем, как тебя увели на инициацию. Ты не помнишь?
Хватит это говорить.
Что?
Что я ничего не помню. Ответ – нет. Я потерял свою долбаную память. Именно поэтому я и оказался в этой чертовой неразберихе. Нужно было остаться там, в 2009-ом, остаться тупым убогим бомжом, питающимся в мусорных ящиках. По крайней мере, я бы сейчас не общался с приставучим насекомым, утверждающим, что в юности оно было моим лучшим другом.
Так ты все-таки помнишь.
Что?
Что мы были друзьями, товарищами, приятелями. Только не кровными братьями, мы никогда не заходили настолько далеко, чтобы пить кровь друг друга. Не выношу вида крови.
Мастер вздохнул.
Отвали, оставь меня в покое.
Кощей, послушай. Не знаю, что с тобой случилось, но ты изменился. То есть, это, конечно, ужасно. Ужасно, что ты не помнишь своего прошлого, но… ты действительно изменился к лучшему. Ты уже не тот кровожадный психопат, что раньше. Вот почему он так ненавидит тебя, понимаешь? Ты лучше, чем он! Не позволяй ему свести тебя с ума.
Хватит! Я не знаю, кто ты такой! Кто бы ты ни был, убирайся из моей головы.
Ты меня помнишь! Ты просто отталкиваешь эти воспоминания. Не надо. Не надо их бояться. То, что случилось в прошлом, записано и забыто, этого не изменишь, даже Повелитель Времени этого не изменит. Но оно все еще влияет на твое будущее, оно может изменить его в хорошую сторону или в плохую.
Я ничего не хочу слышать. Мастер сжал ладонями уши и отвернулся от крошечного светлячка, прижавшись щекой к грязной стене.
Кощей, послушай меня. Не прячься. Кощей!
48.
– Кощей, я знаю, что ты там, прятаться бесполезно!
Его ослепил внезапно ворвавшийся яркий свет. Кто-то больно дернул его за ухо и вытащил из шкафа раньше, чем он успел сказать «ой».
Мастер Азмаэль наконец отпустил мальчика и погрозил ему пальцем.
– Молодой человек, вы просто чистое наказание! Посмотри, что ты натворил! – он указал на пустую птичью клетку у окна. – Мой прекрасный белый гриф сбежал из-за тебя! Я же сказал вам не открывать клетку. Он еще не приручен!
– Мне очень жаль, сэр, правда, – пробормотал Кощей. Ну что еще он мог сказать?
– Честное слово, я не ожидал от тебя подобных шалостей. От этого юного плута Теты – может быть, но не от тебя! Ты же мой лучший ученик! – старый мастер Азмаэль покачал головой. – Как с твоим замечательным умом ты додумался до такого идиотского плана?
– Но мастер, – пробормотал Кощей. – Вы же сами говорили нам, что перья белого грифа идеально подходят для стрел.
– Да, для стрел туземцев с планеты Зултар. Но не для дурных мальчишек, не имеющих ни капли уважения к собственности учителя!
Все кончилось не так уж и плохо. В качестве наказания старый мастер велел ему написать эссе на 10000 слов о редкости белых грифов – а это задание было довольно интересным. Так уж получилось, но юноша любил грифов – иначе он вовсе не оказался бы в этой ситуации. Плохо было то, что ему приходилось делать это в пустом классе, окна которого выходили во двор. А на улице стоял Тета и строил мастеру Азмаэлю, когда тот отворачивался, такие уморительные рожи, что Кощей время от времени взрывался смехом.
Мастер Азмаэль строго посмотрел на него и уныло покачал головой.
– Что вы находите смешного в этом наказании, молодой человек? Думаете, это все шутки? Думаете, чужое горе – повод для смеха?
– Нет, сэр, – Кощей постарался натянуть серьезное выражение лица и отвернулся от этого дурака Теты, который просто не знал, когда нужно остановиться. Когда мастер снова отвернулся, он махнул другу, чтобы тот проваливал. Как бы он ни любил грифов, он не собирался писать про них, пока рука не отвалится от напряжения. Но Тета не отставал. Он указал Кощею на окно. Тот ответил ему, подняв средний палец. Мальчишка покачал головой и ухмыльнулся.
А что так грубо? Я просто хочу выручить тебя, пока ты не помер от скуки.
Если я правильно помню, я оказался здесь из-за тебя.
Поэтому я тебя и выручаю! Вставай и открывай окно.
Ты рехнулся? Если он меня поймает, он заставит меня написать целую книгу по орнитологии Зултара.
Поверь мне, он тебя не поймает. Живо открывай окно, пока он опять не улетел.
Кто улетел?
Тета закатил глаза и высунул язык.
Гриф, конечно, тупица. Я нашел его сидящим на крыше нашей спальни и подманил кусочком сыра на веревке. Он поедает его прямо сейчас. Когда он закончит, он снова улетит.
Черт.
Кощей выпрыгнул из-за стола и подбежал к окну, отпер задвижку и распахнул его.
– Юный мастер Кощей! Куда это вы собрались? – проревел мастер Азмаэль.
Птица и в самом деле была не до конца приручена, но голос хозяина узнала. В тот же миг она потеряла интерес к вонючему сыру и, влетев в открытое окно, приземлилась на столе старого мастера с очень хитрым выражением глаз.
– Снежок! – воскликнул Азмаэль с удивлением и восторгом. – Ты вернулся!
Нет нужды говорить, что после этого Кощею не было необходимости оставаться и дописывать сочинение о грифах. Он выбежал во двор, где его встретил приятель, сидевший под деревом в ожидании его и уже задумывавший новое разрушительное приключение.
– Говорил же, что вытащу тебя, – Тета ухмыльнулся, жуя травинку. – В конце концов, чертовски обидно сидеть там в свой день рождения.
– Ну, день начинался неплохо, пока не явился ты и все испортил, – отозвался Кощей.
– Ха! Как будто тебе для своих стрел не нужны были эти перья, – фыркнул Тета. – Я всего лишь подчинился желаниям именинника. Не хотел неприятностей.
– Знаешь, моя мама была права. Не стоило мне с тобой водиться. Ты на меня плохо влияешь. Глядишь, в четвертом классе я начну принимать стимуляторы для мозга, потому что ты мне сказал, что они помогут мне с математикой.
– Тебе не нужна помощь с математикой, ты гений математики.
– А ты профан.
– Вот поэтому мне нужны стимуляторы. Это еще кто на кого тут плохо влияет.
Мальчишки расхохотались. Кощей прилег рядом с другом и стал смотреть на то, как красные листья дерева у них над головами колышутся на прохладном горном ветру.
– Тебя тоже с днем рождения, мозгляк, – через некоторое время сказал он и вынул из кармана небольшую коробку. Он не стал ее заворачивать, но подарок оставался подарком. – Сам сделал. Надеюсь, тебе понравится. И постарайся не сломать с первой же минуты.
– Как мило! А я думал, ты забудешь про мой день рождения!
– Мы родились в один день, ради Галлифрея, как я про это забуду? К тому же, ты ноешь про него уже несколько недель.
– Здорово, всегда хотел такую штуку, – Тета держал содержимое коробочки наподобие кинжала. – Что это?
– Это, мой друг, звуковое устройство, которое использует звук для воздействия на форму любого физического объекта, – с едва заметной гордой улыбкой объяснил Кощей. – А еще, если нажать вот эту кнопку, оно стреляет мощным лучом синей энергии.
Он продемонстрировал это, выпустив из устройства мощный синий луч.
– На самом деле, он никому не навредит, но выглядит круто.
– Изящно. Всегда хотел такую штуку.
– Ты это уже говорил.
– Ты его как-то назвал?
– Да нет. Может, надо что-нибудь придумать. Хмм. Как насчет: устройство изменения формы… нее, слишком длинное. Точно, звуковой преобразователь!
– А лучше звуковая отвертка. Выглядит как отвертка.
Кощей брезгливо поморщился.
– Нет! Ты не назовешь его так! Блин, ты этим названием все портишь!
– А мне нравится. Я придумал это название. Что в нем такого?
– Звучит как инструмент водопроводчика.
– Ну так это мой подарок, так что название выбираю я.
– Как хочешь, но я тебя уверяю, это чудовищно. Вся крутизна пропадает.
– Да не будь таким занудой! Чудесный подарок, спасибо. Буду всегда носить с собой и беречь как зеницу ока. Никогда не знаешь, когда может понадобиться звуковая отвертка.
– Хватит ее так называть. Меня от этого мутит.
– А теперь моя очередь! – взволнованно воскликнул Тета и, порывшись в карманах, вытащил нечто, покрытое нитками и тем, что еще завалялось у него в кармане. – Та-да! Очень искусно, не скажешь?
– Ну, дай мне, что ли, сначала развернуть этот замечательно собранный подарок, прежде чем рассыпаться в похвалах, – Кощей принялся аккуратно снимать прилипшие нитки с неопознанного предмета. Когда он закончил эти раскопки, он начал гадать, а не стоило ли оставить его в прежнем виде.
– Ну? – сказал Тета. Его лицо светилось от гордости.
– Это… интересно.
– Да, догадываюсь. Интересно и…?
– Новаторски?
– Ты должен был сказать «искусно». Или «круто». Если честно, мне бы хватило простого «здорово».
– Не могу. Оно смотрит прямо на меня своими мелкими глазками.
– Это же сверчок, у него должны быть глаза! Боже!
– Слушай, приятель, не хочу показаться грубым, но что мне делать со сверчком? Я похож на коллекционера насекомых? И если уж ты хотел подарить мне нечто подобное, было бы проще подобрать его с газона, а не заморачиваться и собирать его из запчастей. То есть… что тут крутого? Что он делает? Он должен поразить меня невероятной способностью поедать траву? Ну, серьезно.
– Это телепатическое устройство. Ну, знаешь, чтобы мы могли разговаривать, где бы ты ни был, пока он с тобой. Слушай, может, он выглядит не очень, но я потратил на детали карманных денег за несколько месяцев. И, между прочим, я несколько часов не мог запустить часовой механизм. Если ты думаешь, что робототехника в таких масштабах – плевое дело, тебе стоит пересмотреть свои убеждения, приятель.
Тета скрестил руки на груди и уставился на Кощея с крайне обиженным выражением лица, за которым старательно пряталось сокрушительное разочарование. К счастью, они знали друг друга с пяти лет, и умели читать лица друг друга ничуть не хуже, чем мысли.
– Это искусно, – сказал Кощей, изобразив улыбку. – Мне нравится. Спасибо.
– Ты так говоришь, чтобы меня успокоить.
– Нет, ну конечно нет. Слушай, извини, что наехал. Телепатическое коммуникационное устройство – это очень круто, правда.
– Тебе нравится? Правда? – лицо Теты снова посветлело. – Тогда ты должен придумать ему название. Это же твой подарок.
Кощей хотел было изобразить на лице полное нежелание этим заниматься, но ему помешала полная надежды улыбка, растянувшаяся на губах Теты.
– Ну, например, телепатическое коммуникационное устройство. Доволен?
– Звучит скучно.
– Ну и что? – огрызнулся Кощей. – Это мой подарок, имя придумывать мне. Хочешь дать своему подарку дурацкое гейское название – твоя проблема. Не лезь к моему.
– Ну, хорошо, если ты доволен, – усмехнулся Тета, размахивая звуковой отверткой. – Я-то точно доволен!
49.
Той же ночью мальчики лежали в двухъярусной кровати в общей спальне. Свет погас несколько часов назад, но они не могли уснуть.
– Как думаешь, что будет завтра на церемонии инициации? – спросил Тета, рисуя на потолке круги синим светом звуковой отвертки.
– Не знаю, – Кощей повернулся на бок и уткнулся носом в мягкую подушку. Сверчок сидел на его прикроватном столике и махал ему антенной. Если задуматься, это был не такой уж плохой подарок.
– Помнишь Ушас?
– Эту смешную девчонку с хвостиками? Да, а что?
– Ну, она вроде вернулась с церемонии какой-то странной, да?
– Ммм. Ну, если задуматься, она действительно в последние дни проводит очень много времени в лаборатории.
– Пфф, другими словами, она прямо с церемонии нацепила белый халат и заперлась в лаборатории. Серьезно, она говорит только о своих научных проектах. А ты видел, что она выращивает в Чашках Петри на окне? В прошлую среду я случайно к ним подошел, и эта штука сразу вцепилась мне в горло.
– Хороший научный проект, – с восхищением пробормотал Кощей. – Побить такой будет трудно.
– Эй! – Тета свесился с кровати и уставился на друга. – Ты меня не слышал? Говорю же, девчонка эта жуткая!
– Я думал, она тебе нравится?
– Мне? Ушас? У тебя червяки вместо мозгов или что? Она мне не нравилась даже тогда, когда была нормальной и пекла мне это печенье с комочками. Уж точно не теперь, когда она в качестве хобби выращивает бог знает что. К тому же, она теперь не хочет зваться Ушас. Мы теперь должны называть ее Рани, иначе она злится. Девчонки! Нет, правда, если я когда-нибудь поцелую девчонку, пожалуйста, врежь мне. Они странные!
Тета лег на кровать и принялся выписывать на потолке имя лучшего друга.
– Смотри! Здесь написано "Кощей", – он двигал звуковой отверткой так быстро, что первые четыре буквы отчетливо виднелись в воздухе. – Ну, вроде как. Коще... Этого же хватит, да?
– Как ты себя назовешь?
– В смысле? После церемонии?
– Ага.
Тета лениво почесался.
– Наверное, как-нибудь героично. Вроде Белого Рыцаря. Или Спасителя. Типа того.
– Прости, но меня что-то тошнит. С непреодолимой силой.
– Эй! Мы должны выбрать дурацкие имена. Иначе Ушас не назвала бы себя Рани. А ты какое выберешь имя?
– Хочу что-нибудь вдохновляющее. Знаешь, что мастер Азмаэль сказал мне о церемонии? Он сказал, что она вдохновляет. Он смотрел в раскол в церемониальном зеркале и видел саму временную воронку, само созидание.
– Созидание чего?
– Всего. Звезд, планет, живых существ. Я бы хотел это увидеть. Хотел бы увидеть собственными глазами и вернуться с инициации воодушевленным.
– Тсс. Ты говоришь так, словно хочешь вмешаться в течение жизни. Ты же знаешь, что нам это не позволено. Иначе мастер Азмаэль заставит нас убирать женские туалеты.
– Да знаю я, знаю. Первое правило Повелителей Времени – никогда не вмешиваться в судьбу галактик и бла-бла-бла, мы здесь лишь как наблюдатели. Но неужели хоть иногда тебе не кажется, что это неправильно? Например, на прошлой неделе мы обсуждали войну между Сонтаранцами и Рутанами. Все это кровопролитие, смерть, разрушения – и ради чего? Только потому, что их правители не смогли договориться о том, как назвать их общую луну. И все по той же нелепой причине они сражаются по всей Вселенной, разрушают планеты, взрывают бесчисленные спутники. И все это творится уже где-то 50000 лет. Неужели не было бы лучше, если бы кто-нибудь остановил их в самом начале? У нас же есть возможность менять Вселенную к лучшему, так? Мы можем решать судьбы миллионов, а вместо этого сидим на попе смирно и ничего не делаем. Зачем вообще давать нам силу вмешиваться, если нам не позволено ею воспользоваться? Тебе это не кажется ироничным?
– И что, ты себя назовешь Великим Творцом или что? Сбежишь из Академии и превратишься в отступника, спасающего Вселенную от злодеев? Таков твой план? – Тета снова свесился с кровати. – Ты же знаешь, что твоя мама тебя убьет за это.
– Да, знаю. Я уже представляю, что она скажет по этому поводу, – он повысил голос, изображая мать. – Какой позор! Никогда член семьи Оакдаун не сбегал из Академии! Это все этот дикий мальчишка без намека на воспитание, этот Тета Сигма! Это он испортил моего сына своими отвратительными фантазиями. Его нужно наказать! Скорее, принесите мне метлу, и я буду пороть его до тех пор, пока его щеки не приобретут цвет спелых яблок!
– Гад, – рассмеялся Тета.
– Если бы ты знал, как ей это нравится, ты бы удивился. Но, полагаю, я придумаю себе имя к завтрашнему дню. Я, может, не убегу после церемонии и даже, наверное, буду придерживаться правил еще несколько лет, пока не смогу по-настоящему постоять за свои идеи и что-нибудь изменить. Но имя я себе придумаю.
– Отлично. Скажи мне, о ужасный преступник, как ты себя назовешь?
Кощей улыбнулся другу.
– Я назову себя Мастером, хозяином всего.
Тета присвистнул.
– Теперь тошнит меня.
– Ну, знаешь, это просто значит, что я хочу все держать под контролем. Если я хочу сделать Вселенную лучше, я должен за всем следить и не могу упускать ни единой детали.
– Ты ненормальный, друг. Я знаю тебя почти всю жизнь, и ты всегда был повернут на тотальном контроле. А теперь ты хочешь сделать это своим профессиональным занятием? Я серьезно, это плохо кончится.
– Если все пройдет гладко, то под моим управлением никто никогда не будет испытывать трудностей.
– Да, только эти детали, о которых ты говорил, сведут тебя с ума раньше, чем это случится. Это перебор, правда. Немного притянуто за уши.
– Посмотрим, – уверенно улыбнулся Кощей, закидывая руки за голову.
Они некоторое время лежали молча, воображая каждый по-своему, что будет, когда они вырастут. Возможности были бесконечными, им все казалось настолько волнующим и чудесным, что хотелось, чтобы время в Академии летело побыстрее. Но кое-что все же тревожило Тету. Он не знал точно, почему, но то, как переменилась после церемонии Ушас, вызывало беспокойство. Он не хотел, чтобы нечто подобное случилось с Кощеем.
– Кощей, ты спишь?
– Ага.
– Можешь завтра взять сверчка на свою церемонию?
– Что?
– Ну, знаешь, ты же будешь первым, а я хотел бы знать, чего ждать, если струшу.
– Но твоя очередь всего через час после меня!
– Слушай, я возьму твой подарок с собой. Ты можешь, по крайней мере, сделать то же самое для меня? Это всего лишь крошечный робот. Никто не заметит.
– Если я спрошу, зачем тебе это нужно, я могу рассчитывать на удовлетворительный ответ?
Тета задумчиво почесал шею.
– Ээм... наверное, нет.
Кощей закатил глаза.
– Ладно, так и быть, если ты сейчас же заткнешься и дашь мне поспать.
– Спасибо! – сказал Тета, облегченно вздохнув. – Я останусь в спальне и открою канал через минуту после того, как ты туда войдешь. Обещаю, они ничего не заметят!
@темы: макси, рейтинг R - NC-17, Doctor Who, In this world you cannot change, fanfiction