TARDIS Writing Room
Фандом: Doctor Who
Название: В этом мире не бывает перемен
Переводчик: Sexy Thing
Бета: bfcure, Алафиэль
Оригинал: "In this world you cannot change" by Harold Saxon, разрешение на перевод получено
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/4444371/1/in-this-world-yo...
Размер: макси, 92 789 слов в оригинале
Персонажи: Донна Ноубл/Симм!Мастер, Гарольд Саксон, Люси Саксон, Десятый Доктор, Марта Джонс, капитан Джек Харкнесс, Токлафаны, ОМП, ОЖП
Категория: джен/гет
Жанр: ангст, хёрт/комфорт, романтика, драма, дарк
Рейтинг: от R до NC-17
Иллюстрация: коллаж "In this world you cannot change"
Краткое содержание: Одна случайная встреча меняет жизнь Донны и саму историю. Опасно вторгаться в законы времени и еще опаснее возвращать в этот мир Мастера, однако все это возможно, когда речь идет о Самой Важной Женщине во Вселенной. Нужно лишь помнить, что в жизни Повелителей Времени случайные встречи, как правило, не случайны.
Примечание: AU, насилие, нецензурная лексика, ОМП, ОЖП, смерть персонажа.
Нумерация разделов глав авторская.
Таймлайн - тоже авторский. Переводчик и Канон с ним не согласны. На самом деле, выборы Гарольда Саксона происходили в 2008 году, все события на Вэлианте и за его пределами - в 2008-2009 г.г., а встреча Донны и будущего Мастера - в 2009. Но на то была воля автора.
Глава 1
Глава 2
Глава 3Глава 3
6.
Когда наконец приехала скорая, все завертелось так быстро, что позже, намного позже, Донна даже не могла припомнить, как серебряное кольцо оказалось в ее кармане. Должно быть, оно выпало из его руки, когда санитары поднимали его на каталку, или раньше, когда те дети напали на него. Она не помнила, как подобрала его, не помнила даже, как увидела его лежащим на гравиевой дорожке. Она обнаружила это лишь позже, в полицейском участке, куда ее привез для дачи показаний по происшествию хитро улыбавшийся молодой офицер полиции. Лишь там, засунув руку в карман, она обнаружила у себя кольцо. Кончиками пальцев она чувствовала гладкий прохладный металл, и всего на мгновение на ее лице отразилась озадаченность. Обычно там не было ничего, кроме мятых бумажных платков и липкой конфеты.
– Что-то не так, мисс? – спросил ее красавчик офицер, привлекательным и ловким жестом вздернув бровями.
– Не так? – она хлопнула ресницами. – Нет, все в порядке. Ну, конечно, за исключением того, что сегодня случилось. Это было ужасно.
– Это был храбрый поступок – вот так вот вмешаться в происходящее.
– Я ничего особенного не сделала, – Донна покраснела и вынула руку из кармана.
– Современные дети таскают с собой всякую всячину. Мне бы не хотелось, чтобы с кем-нибудь вроде вас случилось что-то плохое.
Щеки Донны порозовели еще сильнее. Если бы она не чувствовала себя так плохо, она бы вскочила, набросилась на него и влепила бы долгий поцелуй в эти безумно красивые губы.
– Надеюсь, он в порядке, – сказала она. – Еще не было никаких сообщений из больницы?
– Нет, мисс, но я обязательно отмечу, чтобы вам дали знать, если что-нибудь будет известно.
– Да, – кивнула она. – Спасибо, я буду ждать. Бедняга.
Голова казалась горячей и тяжелой, как будто внутрь набили дешевого изоляционного материала. Она внезапно подумала, что, возможно, жаркие красные пятна на ее щеках не имели отношения к тому, что сидящий напротив нее полицейский был так красив.
– Думаю, с отчетом мы закончили. Если не возражаете, мои коллеги свяжутся с вами на следующей неделе, если возникнут проблемы с расследованием. Надеюсь, мы не доставим вам хлопот.
– Нет, нет, все в порядке, – она сделала медленный глубокий вдох и почувствовала легкую головную боль, молоточком начавшую стучать где-то в области затылка. – Буду рада помочь.
Офицер поднялся с места и пожал ей руку.
– Вы уверены, что все в порядке, мисс? – обеспокоенно спросил он, заметив, как она покраснела.
– Ну, не знаю. Просто… просто ужасно болит голова.
– Может, вы подхватили простуду. Может быть, это от шока или стресса. Иногда наше тело так реагирует на неприятную ситуацию.
– Наверное.
– Знаете что? Если подождете здесь, я попрошу коллегу закончить за меня дела и отвезу вас домой. В это время в городе ужасные пробки, но если включить сирену, мы быстро доберемся до Чизвика.
Если бы ее не донимала жуткая головная боль, Донна растаяла бы на месте и упала бы в обморок на руки этому парню.
– Было бы здорово, – ответила она так вежливо, как только могла, и кисло улыбнулась. Ну почему ни один красавчик не подмазывался к ней так, как он, в какой-нибудь более нормальный день? В день, когда она не чувствовала бы себя так, словно ее вот-вот стошнит ее собственным разжиженным мозгом. Что это, какая-то шутка судьбы?
Однако у нее не было времени задумываться над этим. Пообещав себе обязательно спросить у офицера номер телефона, она отключилась, едва присев на заднее сиденье полицейской машины, и не просыпалась до тех пор, пока они не остановились на ее улице. Когда дедушка вышел на улицу и вместе с полицейским помог ей зайти в дом, все, что она успела ему сказать перед уходом, это какой-то бред про женщину на каменной плите в музее, укравшую ее родинку. Все это отнюдь не создавало романтической атмосферы. Заметно смущенный офицер в спешке удалился.
7.
Он проснулся от тяжелого сна без сновидений и аккуратно открыл глаза. Разум в страхе нашептывал, что ему не стоило приходить в себя. Но тело его не слушало, и очень болезненно, медленно, но верно его втянуло обратно в реальный мир, словно через соломинку. Его окружал гвалт голосов. Тени каких-то людей в зеленом бегали туда-сюда. Резкий искусственный свет бил в лицо.
– Держись, приятель, все будет хорошо.
Ему так не казалось. Ему было холодно, даже несмотря на то, что все его тело было завернуто в пластиковый мешок, сохранявший теплоту тела. Огромная змея, распахнув пасть, бросилась на него, пытаясь проглотить его голову. Нет, не змея, это кислородная маска. Он слышал скрежет собственного дыхания о трубку.
– Вы только посмотрите на его пульс. Этого не может быть.
– Кровяное давление тоже запредельное.
И снова вопросы, и снова изумленные комментарии. Кто-то затянул ремень у него на руке, уверенный, что показания приборов были неправильные. Наверное, ошибка в технике. Они распускали и затягивали его снова, выключали и включали аппаратуру, но ничего не помогало. Те же сигналы, те же безумные, невозможные измерения.
– Что нам делать?
– Быстро зашейте его, ему срочно нужно переливание крови.
– Что? При таком кровяном давлении?
– Он потерял литра два. К тому же, эти показатели просто не могут быть верными. Позвоните в банк крови, пусть принесут три пакета нулевой отрицательной.
Когда они попытались воткнуть ему в руку внутривенную иглу, он запаниковал. В этих прозрачных пакетах, развешанных у него над головой, как фрукты на дереве, было что-то, что вызывало у него ужас. Что-то было не так. Его держали руки, появлявшиеся с разных сторон. Еще одна игла в руке, через нее по венам бежит лед. Он застыл; мускулы, конечности, – все внезапно стало тяжелым и бесполезным. Он пытался предупредить их, кричал в пасть черной змее, но его слова улетали в пластиковую трубку.
Его уколола внутривенная игла. Начала капать кровь. Он пустыми глазами следил за тем, как кровавые фрукты над его головой опустошаются и медленно уничтожают его.
В 22:00 хирурги, решив, что спасли пациента, отправили его приходить в себя в травматологическое отделение.
В 22:30 у него подскочила температура, началась реакция иммунной системы на перелитую кровь, убивающую не только клетки новой крови, но и его собственные.
В 23:04 его тело перешло в состояние шока. Каждая артерия расширилась, давление критически упало. Оба сердца колотились в два раза быстрее, отчаянно пытаясь компенсировать потерю давления, и вскоре одно из них не выдержало и остановилось.
Доктора так и не поняли, что случилось, но все равно узнали симптомы. Переливание крови, не подходящей по группе, не могло дать такую реакцию при использовании нулевой отрицательной. Они удалили внутривенную иглу, но не знали, что использовать взамен. Кроме того, было уже поздно.
В 23:43 пациент умер, когда его второе сердце перестало биться.
8.
Донна спала в своей комнате. У нее был жар. Сон был путанным, она погружалась в водоворот голосов, лиц, мест, и ничто из этого не имело смысла. Монстры, существа из оживших кошмаров, песни, эхом разливавшиеся над бескрайними полями, покрытыми девственно чистым снегом, огромная библиотека, наполненная книгами и тенями. Человек, высокий, красивый человек рядом с синей будкой, черты его лица терялись в ярком слепящем свете. Он щелкнул пальцами, будка закрылась и она осталась в темноте.
Это были сны об огне, о пламени, рвущемся в ее сторону, жаре, палящем кожу на лице. Она вертелась и ерзала в постели, покрываясь потом. Паук, королева-мать, запертая в адской ловушке, изогнула спину и подняла передние ноги к небесам. Ее крик боли звенел в ушах Донны.
– Доктор! Остановись, пожалуйста! Остановись сейчас же!
Человек из синей будки смотрел на нее сверху вниз. В его лице – ни единой эмоции.
– Доктор! – крикнула она.
А затем пошел дождь. Прохладный, очищающий дождь. На разгоряченной коже он казался ледяным. Ветер разметал ее волосы по спине, она стояла на скалистом холме, а под ногами у нее лежало ракетное поле. Все они – лишь бомбы замедленного действия, с такой любовью выведенные, чтобы уничтожать и убивать. Она держала в руках черную коробочку. Одно нажатие кнопки – и эти прекрасные цветы рванут. Ничто не могло ее остановить. Но человек из синей будки поднял руку. Отдай мне пульт, сказал он. Ты не можешь этого сделать. Никогда не могла. Он так хорошо ее знал. Она презирала его за это. Ничто не могло удовлетворить ее больше, чем доказательство его неправоты. Но она не могла. Она отдала пульт и потеряла контроль. Это было поражение. Отныне она была его пленницей. Лучше уж умереть.
Выстрел в темноте, дымящийся пистолет. Она упала. Упала назад, на спину, в его руки. В руки человека из синей будки. Его взгляд теперь тосклив. Какая ирония. Он молил ее остаться. Но ничто не могло удовлетворить ее больше, чем заставить его страдать и сожалеть. Этот человек из синей будки – ее враг и ее друг.
Она проснулась за полночь. Майка насквозь промокла от пота. Комната вращалась у нее перед глазами. Она была больна, очень больна. Ей был нужен доктор. Тело казалось разгоряченной печью, словно она проглотила солнце. Она почти слышала, как кровь несется по венам, как сердце колотится в ушах. Я умру, подумала она. Боже, надо остановиться, я сгорю.
Она выбралась из постели.
Нужно остановиться, нужно остыть. Где же дождь? Где дождь, чтобы затушить это пламя?
Голоса, так много голосов, и все они принадлежат человеку из синей будки. Они вырываются из его рта, тысяча слов за долю секунды, от них ее горящая голова разрывается. Она сжала уши ладонями. Она узнала так много, слишком много. Спотыкаясь, она побрела по темным комнатам без цели и направления. Нужно остыть, нужен дождь и лед.
Сквозь гомон голосов прорвался один, зовущий ее по имени. Это не был голос человека из синей будки, он принадлежал кому-то другому.
– Возьми кольцо, – прошептал он. – Возьми его, и все прекратится.
Она прошла в угол комнаты, где мать свалила ее вещи на стуле. Она упала перед ним на колени и дрожащими, влажными от пота руками принялась шарить по карманам, вспоминая успокаивающую прохладу поверхности серебряного кольца.
Она сомкнула на нем пальцы, и в то же мгновение жар пробежал по ее венам к рукам, пальцам и хлынул прочь, влившись в кольцо. Ее разум очистился, человек с синей будкой испарился из ее головы. Сердце постепенно успокоилось, температура спала. Она взглянула на кольцо, раскалившееся докрасна, и уронила его, внезапно почувствовав, как оно обжигает ладонь. На коже остался яркий красный след. Она ошарашенно моргнула, изучая его, словно только сейчас очнулась от своего кошмара. Лежавшее на половой доске кольцо медленно остывало, алый цвет становился все слабее и слабее, пока не погас совсем.
9.
А в это время глубоко под землей в безымянном потайном бункере сидел юноша, окруженный шестью компьютерами, следя за цифрами и символами, бесконечным потоком мчавшимися по мониторам. С большим нетерпением он наблюдал за тем, как компьютер выуживает одни данные за другими. Когда вошел старший офицер, его горло внезапно пересохло. Он резко поднялся с места и отсалютовал вошедшему. Командующий не мог не заметить, как трясется рука рядового.
– Вольно, солдат. Что происходит?
– Автоматическая следящая система в национальной медицинской базе данных, сэр. Сегодня в госпиталь Святого Михаила в Лондоне привезли мужчину. Согласно отчету медиков, у него бинарная кровеносная система.
– Два сердца? Вы уверены?
Молодой человек нервно кивнул.
– Врачи узнали об этом только после его смерти. Его привезли с потенциально смертельным ножевым ранением, они не сделали рентген сразу по прибытии, но во время операции отметили весьма странные физиологические показатели. После того, как он умер от шока, они изучили его тело. Там было что-то связанное с несоответствием групп крови.
– Боже правый. Это… это же не он? – неуверенно спросил офицер.
– Нет, сэр, – ответил юноша. – Это не Доктор. Но… мы нашли совпадения в базе данных ЮНИТ, в разделе Инопланетной Угрозы.
Облегчение, появившееся на лице офицера, мгновенно погасло.
– Нет… не может быть, – его лицо потемнело. – Он мертв. Согласно файлам Торчвуда, он был казнен на борту Вэлианта. Это не может быть он.
– Я сам не мог поверить, сэр, – отозвался молодой офицер и, повернувшись к клавиатуре, запустил файл, висевший в режиме ожидания. – Но я посмотрел фотографии с камер слежения в больнице. Вот, смотрите, как его привезли.
Он показал начальнику несколько кадров, а затем открыл фотографию с увеличенным в несколько раз лицом подозреваемого.
– Я прогнал их через базу данных, и вот что мне выдала программа-идентификатор, – он указал на экран, на котором всплыла фотография Гарольда Саксона, вся разрисованная точками и линиями, и слилась с увеличенным снимком безымянного пациента. Сообщение, появившееся на мониторе, невозможно было истолковать двояко.
– Стопроцентное совпадение, сэр.
Его начальник пустым взглядом смотрел на бешено мерцающий экран, буквально заливавшийся предупреждающими тревожными сообщениями, как дьявольская рождественская елка. За последние несколько минут он потерял всяческую надежду на то, что парень просто ошибся.
– Сэр, боюсь, это он. Это…
– Мастер. Помоги нам Бог, – прошептал офицер и развернулся. – Предупредите штаб-квартиру ЮНИТ и мобилизуйте войска в Лондоне. Нужно действовать немедленно. Код 005.
– Код 005? Но в отчете больницы говорится, что он мертв, сэр, – сказал юноша. – Уверен, он уже не представляет угрозы. Может, что-то убило его прежде, чем он успел регенерировать.
– Один раз мы его уже похоронили, рядовой. И тут он снова появляется и умирает во второй раз. Не думаю, что мы можем позволить себе роскошь недооценивать способности Повелителя Времени. Код 005. И никаких вопросов.
Молодой офицер отдал честь начальнику и снова вернулся к компьютеру. Мокрыми от пота пальцами он вбил на клавиатуре код и отправил его во все отделения ЮНИТ в мире.
10.
Донна не смогла уснуть. Распахнув занавески, она смотрела на то, как небо меняет цвет из черного в глубокий синий, затем в светло-синий, пока на горизонте не показалось первое серебристое облако. Она оделась, надежно спрятав кольцо в карман, взяла пальто и ключи от машины и вышла на улицу, аккуратно притворив за собой дверь, чтобы не разбудить маму и дедушку. Сидя в машине Сильвии, она некоторое время обдумывала всю абсурдность этой ситуации: она с утра пораньше сбегает из дома, не предупредив семью о том, куда собирается. Она ведь уже не подросток и, как ей кажется, не делает ничего глупого или опасного.
Просто все это было слишком трудно объяснить.
Подумай сама: ты собираешься поехать в больницу и найти там совершенно незнакомого тебе человека. Ты собираешься надоедать ему идиотскими вопросами о кольце, которое ты случайно у него взяла, пока он лежал на улице, корчась от боли и истекая кровью. И все это потому, что тебе в голову закралась безумная мысль, будто эта безделушка спасла тебе жизнь…
Точно.
Может быть, она действительно собиралась сделать нечто очень глупое.
Она повернула ключ в замке зажигания и вывела машину на дорогу по направлению к больнице.
11.
Альберта Энсли было трудно чем-либо удивить, и по очень хорошей причине. За годы работы коронером в госпитале Святого Михаила он видел почти все – от людей, погибших в автокатастрофах, и передознувшихся наркоманов до самоубийц, чьи мозги ему приходилось соскребать со дна мешков для трупов. Причина смерти редко его занимала, за исключением, разве что, какого-нибудь смертельного вируса, время от времени выскакивавшего то тут то там. Когда он был помоложе, Альберт лелеял мечты о блестящей научной карьере, в которой смог бы применить свои обширные знания человеческой анатомии. Работа коронера была временной, лишь до поры до времени, пока в какой-нибудь более престижной клинике не всплывет вариант получше. Теперь ему было уже за пятьдесят, и, за исключением пары публикаций в малоизвестном «Лондонском Медицинском Журнале», он не сделал себе имени в медицинском сообществе. Жена знала о его разочаровании, но не делала из-за этого шума. Она надеялась, что через каких-нибудь пять лет он сможет бросить работу и уйти на пенсию. Они уже копили деньги на очаровательную ферму на юге Франции.
И потому так странно для нее было ранним утром увидеть мужа на ногах, возбужденного, словно в юности.
– Куда ты собрался, Альберт? – сонно спросила она.
– На работу, – ответил он, сражаясь со своими штанами.
– На работу? Но сейчас четыре часа утра. И ты пришел домой только три часа назад.
– Знаю, дорогая, – он чмокнул ее в щеку. – Но вчера привезли кое-кого особенного. Мне нужно взглянуть на него как следует, а на это требуется время.
Он доехал до больницы, срезая путь по пустынным в этот час улицам Лондона и насвистывая в такт игравшей по радио старой хитовой песне. В то же время, в его голове уже разворачивался подробный план вскрытия, шаг за шагом. Все нужно было записать в лучшем виде, все взвесить и измерить, – это будет его долгожданный научный триумф. Потрясающая научная работа – не ради малозначимого местного журнальчика, а для международного издания по естественным наукам. Описание тридцатилетнего мужчины с функционирующей бинарной кровеносной системой. О таком еще не сообщали. Наконец-то он получит признание, которого добивался все эти годы.
Он припарковался в трех метрах от входа в больницу и слетел вниз по лестнице с энергией студента-медика. Морг, надежно спрятанный от глаз простых людей, располагался в подвале здания. Он провел пропуском над замком двойных дверей и вошел в свои владения. Воздух в лишенном окон помещении был застоявшийся. Сверху вниз, с убогого высокого потолка, пересеченного вскрытыми внутренностями здания – проводами и трубами – лился стерильный свет. Он вошел в холодильную, в которой температура не поднималась выше десяти градусов – этого было вполне достаточно, чтобы не дать биологическому процессу распада испортить его работу. На столе из нержавейки лежало тело пациента, умершего всего шесть часов назад. Он все еще был одет в больничную одежду, его нижняя часть была тактично прикрыта зеленым покрывалом.
В углу комнаты стоял высокий шкафчик с инструментами. Рядом с ним соседствовал стол со старым CD-плеером и горсткой дисков. Альберт включил его, и сюита «Планеты» Гюстава Холста залила опустелое помещение. Он надел белый халат, латексные перчатки и синюю бумажную маску и, тихо подпевая, взялся за инструменты. Гладкая сталь холодно сверкала в искусственном свете, когда он раскладывал их на зеленом полотне.
Подготовившись, он подошел к столу и включил диктофон.
– Тело пациента № 126605. Осматривает доктор Альберт Энсли, 6:46, 12 августа 2009 года.
Он снял зеленое покрывало и разрезал больничную пижаму, открывая голую кожу.
– Субъект – мужчина, приблизительно тридцати лет, личность неизвестна. Умер вчера вечером, в 23:45 в результате шока. Предварительный анализ показывает, что причиной смерти послужила сильная аутоиммунная реакция на переливание крови, неподходящей по типу. Использована кровь группы ноль, отрицательная.
– Чего не должно было произойти, – пробормотал он, прежде чем продолжить.
– Субъект был доставлен в 20:54 с колотой раной левой стороны нижней части брюшной полости, послужившей причиной значительной потери крови. Кровяное давление и пульс были невозможно велики…
Сразу после того, как привезли тело, доктор Джонсон сообщил ему о необычной физиологии пациента. Поначалу Энсли ему даже не поверил, но, изучив медицинские файлы, поддался любопытству и немедленно отправил тело на МРТ для быстрого внутреннего осмотра. В фотографиях высокого разрешения, полученных в результате, не могло быть ошибки. У этого человека была бинарная кровеносная система. Два сердца – и в этом не было сомнений, благодаря идеально проявившимся анатомическим признакам – похоже, всю его жизнь функционировали нормально. В момент этого открытия старое сердце самого Альберта пропустило удар и затем забилось в радостном возбуждении. С тех пор оно не останавливалось.
Он сохранил файлы не только на рабочем компьютере в больнице, но и на личном, а заодно и захватил их копии домой. Теперь же ему нужно было провести полное обследование, вынуть сердца и положить их в раствор. Они нужны были ему в идеальном состоянии.
Он отключил диктофон – все, что нужно было записать, было уже записано. Его ждали новые открытия, новые тайны. Они ждали его под слоем кожи этого человека.
Он взял в свою натренированную руку острый скальпель и с аккуратностью и мягкостью художника, наносящего первый штрих, прочертил тонкую красную линию по торсу. Когда разрез достиг нижней части груди, с губ мертвеца внезапно сорвался едва заметный вздох. Альберт на мгновение остановился, вглядываясь в лицо пациента.
Он поднял диктофон и записал, что у субъекта в легких оставался воздух, что было обычным явлением для людей, умерших в сознании и пытавшихся сделать хотя бы еще один вздох, пока их тело еще функционировало. Это событие его совершенно не взволновало, и он продолжил работу.
Инструмент скользнул вниз, как острый конек конькобежца по прохладной гладкой поверхности, пока не достиг арки грудной клетки. Далее он проследовал по линиям естественных изгибов тела, прочертив на нем перевернутую букву Y. Он взял подготовленные щипцы и, приподняв край кожи, с помощью скальпеля отскоблил кусочек кожи от мышц.
И замер, заметив, как поднимается и опадает грудь, словно тело изо всех сил старалось дышать. Альберт моргнул. Спазм, сказал он себе. Это просто спазм разрушающихся тканей. Последнее сокращение погибающих мышц. Но по причине, которую он и сам себе не мог назвать, он бросил нервный взгляд на лицо мужчины и, лишь на долю секунды, ему показалось, что глаза того вздрогнули.
– Ох, – Альберт побледнел. Он снял перчатки и потер лицо руками. – Это безумие. Я не мог этого видеть.
Внезапно на него нахлынуло давнее детское воспоминание. Альберту Энсли было десять лет, и он собирался препарировать лягушку на уроке биологии. Он убил зверя при помощи емкости с эфиром и распял его на деревянной дощечке. Он внимательно следовал инструкциям учителя, разрезал ее от горла до живота, раскрыв для изучения блестящие розовые внутренности. Он вынимал пинцетом кишечник, когда лягушка внезапно дернула длинными ногами. Она была жива и проснулась он вызванного эфиром наркотического сна с раскрытым животом и внутренностями, разбросанными по столу Альберта.
Это было ужасающее зрелище.
Альберт с ужасом смотрел, как распахнулись глаза человека, которого он считал мертвым. Губы его дернулись, словно он пытался заговорить, из горла послышался задыхающийся звук. Его рука поднялась и зависла над жуткой раной, которую оставил скальпель. Словно слепой, он коснулся раскрытых мышц и кусков отрезанной кожи, дрожащими пальцами изучая эту разруху. Бывший мертвец глубоко вздохнул и откинул голову назад. Его глаза были распахнуты, он мгновенно пришел в сознание от безмерной боли. Он издал жалкий вой, слишком слабый, чтобы быть услышанным за пределами изолированной комнаты, но заставивший волосы на затылке Альберта встать дыбом.
Переполненный страхом и замешательством взгляд мужчины встретился со взглядом Альберта, и тот быстро отвернулся.
– Нет, нет, нет, нет, нет. Ты не можешь быть жив. Я не… я не резал тебя живым, – он схватился за медицинские инструменты и случайно порезался.
– Черт! Черт тебя дери, Альберт!
А потом он вспомнил, что сделал тогда с лягушкой. Альберт Энсли не был жестоким и безжалостным человеком, но от одной мысли, что он был ответственен за страдание живого существа, его начинало тошнить, на него накатывала ослепляющая паника. Он схватил самый крупный скальпель, которой смог найти, и внезапно понял, что, если он хочет избавить его от страданий, он должен ударить его прямо в сердце. Он снова повернулся к столу, на котором лежала его еще не пришедшая в себя жертва. Мужчина трясся от жестокой боли. Он смотрел на него снизу вверх, и в его глазах сверкнул страх, кода коронер двумя руками поднял оружие в воздух.
Альберт не сразу почувствовал боль, когда один из его драгоценных скальпелей, который он оставил на столе, вонзился ему в горло, разодрав главную артерию. Он отшатнулся, все еще держа нож над головой, но уже не успевая его опустить. Кровь хлестала из его шеи, словно лимонад из фонтана. Человек на столе уронил окровавленный скальпель и, подняв ногу, пнул его в живот. Доктор рухнул на пол.
Последняя мысль, посетившая его, прежде чем его жизнь прервалась, была о мертвой лягушке, которую он в детстве обезглавил ножницами.
Название: В этом мире не бывает перемен
Переводчик: Sexy Thing
Бета: bfcure, Алафиэль
Оригинал: "In this world you cannot change" by Harold Saxon, разрешение на перевод получено
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/4444371/1/in-this-world-yo...
Размер: макси, 92 789 слов в оригинале
Персонажи: Донна Ноубл/Симм!Мастер, Гарольд Саксон, Люси Саксон, Десятый Доктор, Марта Джонс, капитан Джек Харкнесс, Токлафаны, ОМП, ОЖП
Категория: джен/гет
Жанр: ангст, хёрт/комфорт, романтика, драма, дарк
Рейтинг: от R до NC-17
Иллюстрация: коллаж "In this world you cannot change"
Краткое содержание: Одна случайная встреча меняет жизнь Донны и саму историю. Опасно вторгаться в законы времени и еще опаснее возвращать в этот мир Мастера, однако все это возможно, когда речь идет о Самой Важной Женщине во Вселенной. Нужно лишь помнить, что в жизни Повелителей Времени случайные встречи, как правило, не случайны.
Примечание: AU, насилие, нецензурная лексика, ОМП, ОЖП, смерть персонажа.
Нумерация разделов глав авторская.
Таймлайн - тоже авторский. Переводчик и Канон с ним не согласны. На самом деле, выборы Гарольда Саксона происходили в 2008 году, все события на Вэлианте и за его пределами - в 2008-2009 г.г., а встреча Донны и будущего Мастера - в 2009. Но на то была воля автора.
Глава 1
Глава 2
Глава 3Глава 3
6.
Когда наконец приехала скорая, все завертелось так быстро, что позже, намного позже, Донна даже не могла припомнить, как серебряное кольцо оказалось в ее кармане. Должно быть, оно выпало из его руки, когда санитары поднимали его на каталку, или раньше, когда те дети напали на него. Она не помнила, как подобрала его, не помнила даже, как увидела его лежащим на гравиевой дорожке. Она обнаружила это лишь позже, в полицейском участке, куда ее привез для дачи показаний по происшествию хитро улыбавшийся молодой офицер полиции. Лишь там, засунув руку в карман, она обнаружила у себя кольцо. Кончиками пальцев она чувствовала гладкий прохладный металл, и всего на мгновение на ее лице отразилась озадаченность. Обычно там не было ничего, кроме мятых бумажных платков и липкой конфеты.
– Что-то не так, мисс? – спросил ее красавчик офицер, привлекательным и ловким жестом вздернув бровями.
– Не так? – она хлопнула ресницами. – Нет, все в порядке. Ну, конечно, за исключением того, что сегодня случилось. Это было ужасно.
– Это был храбрый поступок – вот так вот вмешаться в происходящее.
– Я ничего особенного не сделала, – Донна покраснела и вынула руку из кармана.
– Современные дети таскают с собой всякую всячину. Мне бы не хотелось, чтобы с кем-нибудь вроде вас случилось что-то плохое.
Щеки Донны порозовели еще сильнее. Если бы она не чувствовала себя так плохо, она бы вскочила, набросилась на него и влепила бы долгий поцелуй в эти безумно красивые губы.
– Надеюсь, он в порядке, – сказала она. – Еще не было никаких сообщений из больницы?
– Нет, мисс, но я обязательно отмечу, чтобы вам дали знать, если что-нибудь будет известно.
– Да, – кивнула она. – Спасибо, я буду ждать. Бедняга.
Голова казалась горячей и тяжелой, как будто внутрь набили дешевого изоляционного материала. Она внезапно подумала, что, возможно, жаркие красные пятна на ее щеках не имели отношения к тому, что сидящий напротив нее полицейский был так красив.
– Думаю, с отчетом мы закончили. Если не возражаете, мои коллеги свяжутся с вами на следующей неделе, если возникнут проблемы с расследованием. Надеюсь, мы не доставим вам хлопот.
– Нет, нет, все в порядке, – она сделала медленный глубокий вдох и почувствовала легкую головную боль, молоточком начавшую стучать где-то в области затылка. – Буду рада помочь.
Офицер поднялся с места и пожал ей руку.
– Вы уверены, что все в порядке, мисс? – обеспокоенно спросил он, заметив, как она покраснела.
– Ну, не знаю. Просто… просто ужасно болит голова.
– Может, вы подхватили простуду. Может быть, это от шока или стресса. Иногда наше тело так реагирует на неприятную ситуацию.
– Наверное.
– Знаете что? Если подождете здесь, я попрошу коллегу закончить за меня дела и отвезу вас домой. В это время в городе ужасные пробки, но если включить сирену, мы быстро доберемся до Чизвика.
Если бы ее не донимала жуткая головная боль, Донна растаяла бы на месте и упала бы в обморок на руки этому парню.
– Было бы здорово, – ответила она так вежливо, как только могла, и кисло улыбнулась. Ну почему ни один красавчик не подмазывался к ней так, как он, в какой-нибудь более нормальный день? В день, когда она не чувствовала бы себя так, словно ее вот-вот стошнит ее собственным разжиженным мозгом. Что это, какая-то шутка судьбы?
Однако у нее не было времени задумываться над этим. Пообещав себе обязательно спросить у офицера номер телефона, она отключилась, едва присев на заднее сиденье полицейской машины, и не просыпалась до тех пор, пока они не остановились на ее улице. Когда дедушка вышел на улицу и вместе с полицейским помог ей зайти в дом, все, что она успела ему сказать перед уходом, это какой-то бред про женщину на каменной плите в музее, укравшую ее родинку. Все это отнюдь не создавало романтической атмосферы. Заметно смущенный офицер в спешке удалился.
7.
Он проснулся от тяжелого сна без сновидений и аккуратно открыл глаза. Разум в страхе нашептывал, что ему не стоило приходить в себя. Но тело его не слушало, и очень болезненно, медленно, но верно его втянуло обратно в реальный мир, словно через соломинку. Его окружал гвалт голосов. Тени каких-то людей в зеленом бегали туда-сюда. Резкий искусственный свет бил в лицо.
– Держись, приятель, все будет хорошо.
Ему так не казалось. Ему было холодно, даже несмотря на то, что все его тело было завернуто в пластиковый мешок, сохранявший теплоту тела. Огромная змея, распахнув пасть, бросилась на него, пытаясь проглотить его голову. Нет, не змея, это кислородная маска. Он слышал скрежет собственного дыхания о трубку.
– Вы только посмотрите на его пульс. Этого не может быть.
– Кровяное давление тоже запредельное.
И снова вопросы, и снова изумленные комментарии. Кто-то затянул ремень у него на руке, уверенный, что показания приборов были неправильные. Наверное, ошибка в технике. Они распускали и затягивали его снова, выключали и включали аппаратуру, но ничего не помогало. Те же сигналы, те же безумные, невозможные измерения.
– Что нам делать?
– Быстро зашейте его, ему срочно нужно переливание крови.
– Что? При таком кровяном давлении?
– Он потерял литра два. К тому же, эти показатели просто не могут быть верными. Позвоните в банк крови, пусть принесут три пакета нулевой отрицательной.
Когда они попытались воткнуть ему в руку внутривенную иглу, он запаниковал. В этих прозрачных пакетах, развешанных у него над головой, как фрукты на дереве, было что-то, что вызывало у него ужас. Что-то было не так. Его держали руки, появлявшиеся с разных сторон. Еще одна игла в руке, через нее по венам бежит лед. Он застыл; мускулы, конечности, – все внезапно стало тяжелым и бесполезным. Он пытался предупредить их, кричал в пасть черной змее, но его слова улетали в пластиковую трубку.
Его уколола внутривенная игла. Начала капать кровь. Он пустыми глазами следил за тем, как кровавые фрукты над его головой опустошаются и медленно уничтожают его.
В 22:00 хирурги, решив, что спасли пациента, отправили его приходить в себя в травматологическое отделение.
В 22:30 у него подскочила температура, началась реакция иммунной системы на перелитую кровь, убивающую не только клетки новой крови, но и его собственные.
В 23:04 его тело перешло в состояние шока. Каждая артерия расширилась, давление критически упало. Оба сердца колотились в два раза быстрее, отчаянно пытаясь компенсировать потерю давления, и вскоре одно из них не выдержало и остановилось.
Доктора так и не поняли, что случилось, но все равно узнали симптомы. Переливание крови, не подходящей по группе, не могло дать такую реакцию при использовании нулевой отрицательной. Они удалили внутривенную иглу, но не знали, что использовать взамен. Кроме того, было уже поздно.
В 23:43 пациент умер, когда его второе сердце перестало биться.
8.
Донна спала в своей комнате. У нее был жар. Сон был путанным, она погружалась в водоворот голосов, лиц, мест, и ничто из этого не имело смысла. Монстры, существа из оживших кошмаров, песни, эхом разливавшиеся над бескрайними полями, покрытыми девственно чистым снегом, огромная библиотека, наполненная книгами и тенями. Человек, высокий, красивый человек рядом с синей будкой, черты его лица терялись в ярком слепящем свете. Он щелкнул пальцами, будка закрылась и она осталась в темноте.
Это были сны об огне, о пламени, рвущемся в ее сторону, жаре, палящем кожу на лице. Она вертелась и ерзала в постели, покрываясь потом. Паук, королева-мать, запертая в адской ловушке, изогнула спину и подняла передние ноги к небесам. Ее крик боли звенел в ушах Донны.
– Доктор! Остановись, пожалуйста! Остановись сейчас же!
Человек из синей будки смотрел на нее сверху вниз. В его лице – ни единой эмоции.
– Доктор! – крикнула она.
А затем пошел дождь. Прохладный, очищающий дождь. На разгоряченной коже он казался ледяным. Ветер разметал ее волосы по спине, она стояла на скалистом холме, а под ногами у нее лежало ракетное поле. Все они – лишь бомбы замедленного действия, с такой любовью выведенные, чтобы уничтожать и убивать. Она держала в руках черную коробочку. Одно нажатие кнопки – и эти прекрасные цветы рванут. Ничто не могло ее остановить. Но человек из синей будки поднял руку. Отдай мне пульт, сказал он. Ты не можешь этого сделать. Никогда не могла. Он так хорошо ее знал. Она презирала его за это. Ничто не могло удовлетворить ее больше, чем доказательство его неправоты. Но она не могла. Она отдала пульт и потеряла контроль. Это было поражение. Отныне она была его пленницей. Лучше уж умереть.
Выстрел в темноте, дымящийся пистолет. Она упала. Упала назад, на спину, в его руки. В руки человека из синей будки. Его взгляд теперь тосклив. Какая ирония. Он молил ее остаться. Но ничто не могло удовлетворить ее больше, чем заставить его страдать и сожалеть. Этот человек из синей будки – ее враг и ее друг.
Она проснулась за полночь. Майка насквозь промокла от пота. Комната вращалась у нее перед глазами. Она была больна, очень больна. Ей был нужен доктор. Тело казалось разгоряченной печью, словно она проглотила солнце. Она почти слышала, как кровь несется по венам, как сердце колотится в ушах. Я умру, подумала она. Боже, надо остановиться, я сгорю.
Она выбралась из постели.
Нужно остановиться, нужно остыть. Где же дождь? Где дождь, чтобы затушить это пламя?
Голоса, так много голосов, и все они принадлежат человеку из синей будки. Они вырываются из его рта, тысяча слов за долю секунды, от них ее горящая голова разрывается. Она сжала уши ладонями. Она узнала так много, слишком много. Спотыкаясь, она побрела по темным комнатам без цели и направления. Нужно остыть, нужен дождь и лед.
Сквозь гомон голосов прорвался один, зовущий ее по имени. Это не был голос человека из синей будки, он принадлежал кому-то другому.
– Возьми кольцо, – прошептал он. – Возьми его, и все прекратится.
Она прошла в угол комнаты, где мать свалила ее вещи на стуле. Она упала перед ним на колени и дрожащими, влажными от пота руками принялась шарить по карманам, вспоминая успокаивающую прохладу поверхности серебряного кольца.
Она сомкнула на нем пальцы, и в то же мгновение жар пробежал по ее венам к рукам, пальцам и хлынул прочь, влившись в кольцо. Ее разум очистился, человек с синей будкой испарился из ее головы. Сердце постепенно успокоилось, температура спала. Она взглянула на кольцо, раскалившееся докрасна, и уронила его, внезапно почувствовав, как оно обжигает ладонь. На коже остался яркий красный след. Она ошарашенно моргнула, изучая его, словно только сейчас очнулась от своего кошмара. Лежавшее на половой доске кольцо медленно остывало, алый цвет становился все слабее и слабее, пока не погас совсем.
9.
А в это время глубоко под землей в безымянном потайном бункере сидел юноша, окруженный шестью компьютерами, следя за цифрами и символами, бесконечным потоком мчавшимися по мониторам. С большим нетерпением он наблюдал за тем, как компьютер выуживает одни данные за другими. Когда вошел старший офицер, его горло внезапно пересохло. Он резко поднялся с места и отсалютовал вошедшему. Командующий не мог не заметить, как трясется рука рядового.
– Вольно, солдат. Что происходит?
– Автоматическая следящая система в национальной медицинской базе данных, сэр. Сегодня в госпиталь Святого Михаила в Лондоне привезли мужчину. Согласно отчету медиков, у него бинарная кровеносная система.
– Два сердца? Вы уверены?
Молодой человек нервно кивнул.
– Врачи узнали об этом только после его смерти. Его привезли с потенциально смертельным ножевым ранением, они не сделали рентген сразу по прибытии, но во время операции отметили весьма странные физиологические показатели. После того, как он умер от шока, они изучили его тело. Там было что-то связанное с несоответствием групп крови.
– Боже правый. Это… это же не он? – неуверенно спросил офицер.
– Нет, сэр, – ответил юноша. – Это не Доктор. Но… мы нашли совпадения в базе данных ЮНИТ, в разделе Инопланетной Угрозы.
Облегчение, появившееся на лице офицера, мгновенно погасло.
– Нет… не может быть, – его лицо потемнело. – Он мертв. Согласно файлам Торчвуда, он был казнен на борту Вэлианта. Это не может быть он.
– Я сам не мог поверить, сэр, – отозвался молодой офицер и, повернувшись к клавиатуре, запустил файл, висевший в режиме ожидания. – Но я посмотрел фотографии с камер слежения в больнице. Вот, смотрите, как его привезли.
Он показал начальнику несколько кадров, а затем открыл фотографию с увеличенным в несколько раз лицом подозреваемого.
– Я прогнал их через базу данных, и вот что мне выдала программа-идентификатор, – он указал на экран, на котором всплыла фотография Гарольда Саксона, вся разрисованная точками и линиями, и слилась с увеличенным снимком безымянного пациента. Сообщение, появившееся на мониторе, невозможно было истолковать двояко.
– Стопроцентное совпадение, сэр.
Его начальник пустым взглядом смотрел на бешено мерцающий экран, буквально заливавшийся предупреждающими тревожными сообщениями, как дьявольская рождественская елка. За последние несколько минут он потерял всяческую надежду на то, что парень просто ошибся.
– Сэр, боюсь, это он. Это…
– Мастер. Помоги нам Бог, – прошептал офицер и развернулся. – Предупредите штаб-квартиру ЮНИТ и мобилизуйте войска в Лондоне. Нужно действовать немедленно. Код 005.
– Код 005? Но в отчете больницы говорится, что он мертв, сэр, – сказал юноша. – Уверен, он уже не представляет угрозы. Может, что-то убило его прежде, чем он успел регенерировать.
– Один раз мы его уже похоронили, рядовой. И тут он снова появляется и умирает во второй раз. Не думаю, что мы можем позволить себе роскошь недооценивать способности Повелителя Времени. Код 005. И никаких вопросов.
Молодой офицер отдал честь начальнику и снова вернулся к компьютеру. Мокрыми от пота пальцами он вбил на клавиатуре код и отправил его во все отделения ЮНИТ в мире.
10.
Донна не смогла уснуть. Распахнув занавески, она смотрела на то, как небо меняет цвет из черного в глубокий синий, затем в светло-синий, пока на горизонте не показалось первое серебристое облако. Она оделась, надежно спрятав кольцо в карман, взяла пальто и ключи от машины и вышла на улицу, аккуратно притворив за собой дверь, чтобы не разбудить маму и дедушку. Сидя в машине Сильвии, она некоторое время обдумывала всю абсурдность этой ситуации: она с утра пораньше сбегает из дома, не предупредив семью о том, куда собирается. Она ведь уже не подросток и, как ей кажется, не делает ничего глупого или опасного.
Просто все это было слишком трудно объяснить.
Подумай сама: ты собираешься поехать в больницу и найти там совершенно незнакомого тебе человека. Ты собираешься надоедать ему идиотскими вопросами о кольце, которое ты случайно у него взяла, пока он лежал на улице, корчась от боли и истекая кровью. И все это потому, что тебе в голову закралась безумная мысль, будто эта безделушка спасла тебе жизнь…
Точно.
Может быть, она действительно собиралась сделать нечто очень глупое.
Она повернула ключ в замке зажигания и вывела машину на дорогу по направлению к больнице.
11.
Альберта Энсли было трудно чем-либо удивить, и по очень хорошей причине. За годы работы коронером в госпитале Святого Михаила он видел почти все – от людей, погибших в автокатастрофах, и передознувшихся наркоманов до самоубийц, чьи мозги ему приходилось соскребать со дна мешков для трупов. Причина смерти редко его занимала, за исключением, разве что, какого-нибудь смертельного вируса, время от времени выскакивавшего то тут то там. Когда он был помоложе, Альберт лелеял мечты о блестящей научной карьере, в которой смог бы применить свои обширные знания человеческой анатомии. Работа коронера была временной, лишь до поры до времени, пока в какой-нибудь более престижной клинике не всплывет вариант получше. Теперь ему было уже за пятьдесят, и, за исключением пары публикаций в малоизвестном «Лондонском Медицинском Журнале», он не сделал себе имени в медицинском сообществе. Жена знала о его разочаровании, но не делала из-за этого шума. Она надеялась, что через каких-нибудь пять лет он сможет бросить работу и уйти на пенсию. Они уже копили деньги на очаровательную ферму на юге Франции.
И потому так странно для нее было ранним утром увидеть мужа на ногах, возбужденного, словно в юности.
– Куда ты собрался, Альберт? – сонно спросила она.
– На работу, – ответил он, сражаясь со своими штанами.
– На работу? Но сейчас четыре часа утра. И ты пришел домой только три часа назад.
– Знаю, дорогая, – он чмокнул ее в щеку. – Но вчера привезли кое-кого особенного. Мне нужно взглянуть на него как следует, а на это требуется время.
Он доехал до больницы, срезая путь по пустынным в этот час улицам Лондона и насвистывая в такт игравшей по радио старой хитовой песне. В то же время, в его голове уже разворачивался подробный план вскрытия, шаг за шагом. Все нужно было записать в лучшем виде, все взвесить и измерить, – это будет его долгожданный научный триумф. Потрясающая научная работа – не ради малозначимого местного журнальчика, а для международного издания по естественным наукам. Описание тридцатилетнего мужчины с функционирующей бинарной кровеносной системой. О таком еще не сообщали. Наконец-то он получит признание, которого добивался все эти годы.
Он припарковался в трех метрах от входа в больницу и слетел вниз по лестнице с энергией студента-медика. Морг, надежно спрятанный от глаз простых людей, располагался в подвале здания. Он провел пропуском над замком двойных дверей и вошел в свои владения. Воздух в лишенном окон помещении был застоявшийся. Сверху вниз, с убогого высокого потолка, пересеченного вскрытыми внутренностями здания – проводами и трубами – лился стерильный свет. Он вошел в холодильную, в которой температура не поднималась выше десяти градусов – этого было вполне достаточно, чтобы не дать биологическому процессу распада испортить его работу. На столе из нержавейки лежало тело пациента, умершего всего шесть часов назад. Он все еще был одет в больничную одежду, его нижняя часть была тактично прикрыта зеленым покрывалом.
В углу комнаты стоял высокий шкафчик с инструментами. Рядом с ним соседствовал стол со старым CD-плеером и горсткой дисков. Альберт включил его, и сюита «Планеты» Гюстава Холста залила опустелое помещение. Он надел белый халат, латексные перчатки и синюю бумажную маску и, тихо подпевая, взялся за инструменты. Гладкая сталь холодно сверкала в искусственном свете, когда он раскладывал их на зеленом полотне.
Подготовившись, он подошел к столу и включил диктофон.
– Тело пациента № 126605. Осматривает доктор Альберт Энсли, 6:46, 12 августа 2009 года.
Он снял зеленое покрывало и разрезал больничную пижаму, открывая голую кожу.
– Субъект – мужчина, приблизительно тридцати лет, личность неизвестна. Умер вчера вечером, в 23:45 в результате шока. Предварительный анализ показывает, что причиной смерти послужила сильная аутоиммунная реакция на переливание крови, неподходящей по типу. Использована кровь группы ноль, отрицательная.
– Чего не должно было произойти, – пробормотал он, прежде чем продолжить.
– Субъект был доставлен в 20:54 с колотой раной левой стороны нижней части брюшной полости, послужившей причиной значительной потери крови. Кровяное давление и пульс были невозможно велики…
Сразу после того, как привезли тело, доктор Джонсон сообщил ему о необычной физиологии пациента. Поначалу Энсли ему даже не поверил, но, изучив медицинские файлы, поддался любопытству и немедленно отправил тело на МРТ для быстрого внутреннего осмотра. В фотографиях высокого разрешения, полученных в результате, не могло быть ошибки. У этого человека была бинарная кровеносная система. Два сердца – и в этом не было сомнений, благодаря идеально проявившимся анатомическим признакам – похоже, всю его жизнь функционировали нормально. В момент этого открытия старое сердце самого Альберта пропустило удар и затем забилось в радостном возбуждении. С тех пор оно не останавливалось.
Он сохранил файлы не только на рабочем компьютере в больнице, но и на личном, а заодно и захватил их копии домой. Теперь же ему нужно было провести полное обследование, вынуть сердца и положить их в раствор. Они нужны были ему в идеальном состоянии.
Он отключил диктофон – все, что нужно было записать, было уже записано. Его ждали новые открытия, новые тайны. Они ждали его под слоем кожи этого человека.
Он взял в свою натренированную руку острый скальпель и с аккуратностью и мягкостью художника, наносящего первый штрих, прочертил тонкую красную линию по торсу. Когда разрез достиг нижней части груди, с губ мертвеца внезапно сорвался едва заметный вздох. Альберт на мгновение остановился, вглядываясь в лицо пациента.
Он поднял диктофон и записал, что у субъекта в легких оставался воздух, что было обычным явлением для людей, умерших в сознании и пытавшихся сделать хотя бы еще один вздох, пока их тело еще функционировало. Это событие его совершенно не взволновало, и он продолжил работу.
Инструмент скользнул вниз, как острый конек конькобежца по прохладной гладкой поверхности, пока не достиг арки грудной клетки. Далее он проследовал по линиям естественных изгибов тела, прочертив на нем перевернутую букву Y. Он взял подготовленные щипцы и, приподняв край кожи, с помощью скальпеля отскоблил кусочек кожи от мышц.
И замер, заметив, как поднимается и опадает грудь, словно тело изо всех сил старалось дышать. Альберт моргнул. Спазм, сказал он себе. Это просто спазм разрушающихся тканей. Последнее сокращение погибающих мышц. Но по причине, которую он и сам себе не мог назвать, он бросил нервный взгляд на лицо мужчины и, лишь на долю секунды, ему показалось, что глаза того вздрогнули.
– Ох, – Альберт побледнел. Он снял перчатки и потер лицо руками. – Это безумие. Я не мог этого видеть.
Внезапно на него нахлынуло давнее детское воспоминание. Альберту Энсли было десять лет, и он собирался препарировать лягушку на уроке биологии. Он убил зверя при помощи емкости с эфиром и распял его на деревянной дощечке. Он внимательно следовал инструкциям учителя, разрезал ее от горла до живота, раскрыв для изучения блестящие розовые внутренности. Он вынимал пинцетом кишечник, когда лягушка внезапно дернула длинными ногами. Она была жива и проснулась он вызванного эфиром наркотического сна с раскрытым животом и внутренностями, разбросанными по столу Альберта.
Это было ужасающее зрелище.
Альберт с ужасом смотрел, как распахнулись глаза человека, которого он считал мертвым. Губы его дернулись, словно он пытался заговорить, из горла послышался задыхающийся звук. Его рука поднялась и зависла над жуткой раной, которую оставил скальпель. Словно слепой, он коснулся раскрытых мышц и кусков отрезанной кожи, дрожащими пальцами изучая эту разруху. Бывший мертвец глубоко вздохнул и откинул голову назад. Его глаза были распахнуты, он мгновенно пришел в сознание от безмерной боли. Он издал жалкий вой, слишком слабый, чтобы быть услышанным за пределами изолированной комнаты, но заставивший волосы на затылке Альберта встать дыбом.
Переполненный страхом и замешательством взгляд мужчины встретился со взглядом Альберта, и тот быстро отвернулся.
– Нет, нет, нет, нет, нет. Ты не можешь быть жив. Я не… я не резал тебя живым, – он схватился за медицинские инструменты и случайно порезался.
– Черт! Черт тебя дери, Альберт!
А потом он вспомнил, что сделал тогда с лягушкой. Альберт Энсли не был жестоким и безжалостным человеком, но от одной мысли, что он был ответственен за страдание живого существа, его начинало тошнить, на него накатывала ослепляющая паника. Он схватил самый крупный скальпель, которой смог найти, и внезапно понял, что, если он хочет избавить его от страданий, он должен ударить его прямо в сердце. Он снова повернулся к столу, на котором лежала его еще не пришедшая в себя жертва. Мужчина трясся от жестокой боли. Он смотрел на него снизу вверх, и в его глазах сверкнул страх, кода коронер двумя руками поднял оружие в воздух.
Альберт не сразу почувствовал боль, когда один из его драгоценных скальпелей, который он оставил на столе, вонзился ему в горло, разодрав главную артерию. Он отшатнулся, все еще держа нож над головой, но уже не успевая его опустить. Кровь хлестала из его шеи, словно лимонад из фонтана. Человек на столе уронил окровавленный скальпель и, подняв ногу, пнул его в живот. Доктор рухнул на пол.
Последняя мысль, посетившая его, прежде чем его жизнь прервалась, была о мертвой лягушке, которую он в детстве обезглавил ножницами.
@темы: макси, рейтинг R - NC-17, Doctor Who, In this world you cannot change, fanfiction