TARDIS Writing Room
Фандом: Doctor Who
Название: Ты - мой враг!
Автор: Sexy Thing
По заявке: «Ты нам враг!» by Caterine
Размер: макси, 41 026 слов
Персонажи: Одиннадцатый Доктор/Ривер Сонг, Эми Понд/Рори Уильямс, спойлерЧерный Страж, Вастра, Дженни Флинт, Винсент Ван Гог, Джек Харкнесс, Марта Джонс, Сара Джейн Cмит, ОМП и ОЖП
Категория: гет
Жанр: ангст, херт/комфорт, драма, экшн, романтика
Рейтинг: от G до PG-13
Отказ: все персонажи принадлежат BBC, Расселлу Т. Дэвису и Стивену Моффату
Краткое содержание: Все перевернулось с ног на голову: Эми считает Доктора врагом, а Далеки - своим командиром. Что произошло? Кто играет в игры со временем? И остался ли у Доктора хоть один надежный союзник? Его прошлое нагоняет его, возвращаются старые, очень старые враги, и Доктору предстоит все выяснить и исправить - прежде чем новоявленные противники найдут единственную силу, держащую в целости эту искореженную Вселенную, - ТАРДИС... или кое-что похуже.
Предупреждения: смерть персонажа, жестокое обращение с Далеками
Пролог
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава XГлава X
Печаль
ТАРДИС материализовалась в маленьком дворике позади аккуратного двухэтажного дома практически бесшумно – в первый раз Доктор почти беспрекословно позволил Ривер отжать ненавистные тормоза. Когда он открыл дверь, на него пахнуло сырым стоялым запахом реки и ароматом грушевых деревьев. От странного смешения сладковатого и тошнотворно кислого ароматов у него защекотало в носу, но чихнуть Доктор не мог себе позволить. Они не знали, что их тут ждет. Это вполне могла оказаться ловушка или хорошо продуманная засада.
На улице стояло раннее, еще по-ночному темное утро, с реки ветром нагнало влажного воздуха, и было трудно дышать.
- Арль что летом, что зимой невыносим, - пробормотал Доктор и повернулся к открытой двери ТАРДИС. – Ривер, какой это год?
Лишь секунды две висела тишина, затем раздался приглушенный голос Ривер:
- 1889-ый. 6 мая.
Доктор расстроенно вздохнул, что не укрылось от его спутницы. Ее курчавая голова показалась из-за синей двери ТАРДИС.
- Что? Что такое?
Доктор бросил тоскливый взгляд в сторону дома. В гостиной мерно колыхался свет горящего камина, но определить, спит хозяин или нет, было нельзя. Никакого движения в доме не было.
- Ничего, просто… - пробормотал он, не оборачиваясь и так тихо, что Ривер пришлось придвинуться ближе, чтобы расслышать его. – Просто… мы выбрали очень плохое время, Ривер. Через два дня он по доброй воле ляжет в психиатрическую лечебницу.
Ривер шумно втянула носом воздух, видимо, уже жалея, что спросила.
- Мне очень жаль, дорогой, - с искренним сочувствием сказала она.
Доктор только кивнул и, подумав, повернулся к ней вполоборота, по прежнему не встречаясь с ней взглядом.
- Ривер, останься в ТАРДИС. В последние месяцы у него были серьезные проблемы. Не думаю, что стоит вламываться к нему толпой.
Ривер, конечно, было что возразить, коль скоро «толпа» состояла из двух человек, но она все равно кивнула и ретировалась обратно в будку. Доктор постоял еще несколько секунд, глубоко вздохнул и решительно направился к дому.
Стоило ему переступить границу хлипкого забора, как его окутал знакомый теплый запах масляных красок. Ему казалось, что он может даже различать запахи каждого из цветов: синий – солоноватый, плотный; желтый – едва осязаемый, легкий, цитрусовый; красный – приторно-сладкий, с легким привкусом железа; коричневый – терпкий и горький.
Его окружало царство красок. Перед домом и за ним на протянутых между деревьев и высоких шестов веревках висели сушащиеся картины. Доктор тихо обошел их все, но «Спальни» среди них уже не было. Он обошел дом и, подходя к двери, в рассветных сумерках споткнулся обо что-то и едва не упал.
Это оказался горшок. Большой горшок с увядшим подсолнухом, растерявшим свой солнечный цвет. Доктор огляделся. Они были повсюду. В корзинах, в ящиках, в горшках и глиняных вазах – отовсюду на него смотрели свернувшиеся и сморщенные полумертвые блеклые лепестки подсолнухов на черных головках. Не прошло и месяца с их первой встречи, но Винсент так и не выбросил подарок Эми. Он все еще помнил.
Доктор вошел в дом. Старая деревянная потрескавшаяся дверь громко и протяжно скрипнула, словно маленький голодный котенок, жалующийся на свою тяжелую жизнь. Внутри невидимым густым туманом клубилось тепло. Дом, как и улица вокруг него, пропах красками, словно Доктор оказался в большой банке с маслом. Едва ощутимо сквозь этот тяжелый аромат пробивался горьковатый запах кофе. Доктор огляделся. Ключа нигде не было.
Винсент нарисовал его в своей спальне. Возможно, он все еще там…
Сзади послышались шаги и, прежде чем он успел среагировать, из-за спины его раздался хриплый усталый голос.
- Уходи.
Доктор обернулся. Винсент стоял в двух шагах от него, держа наперевес огромные деревянные вилы, смотревшие заточенными концами Повелителю Времени в лицо. Взгляд художника был усталым – нет, не просто усталым, утомленным, до самого предела человеческих возможностей. Лицо осунулось. Одежда была помята и не совсем чиста. С болью в сердцах Доктор заметил повязку, перехватывавшую его левое ухо.
В глазах Винсента вместе с отражающимися всполохами камина плескалась злость. В них же был жуткий отголосок безумия.
- Винсент…
- Уходи! – крикнул тот, дернув вилами и заставив Доктора отшатнуться. Тот вскинул руки в убеждающем жесте и, стараясь держаться подальше от плясавших перед глазами острых кончиков садового инструмента, стал отступать назад. Он был уверен, что застал его в один из тяжелых дней, и друг просто не узнает его.
- Винсент! Винсент! Послушай, это я!
Художник вдруг неожиданно успокоился.
- Я знаю, что это ты, Доктор, - сказал он тихо. – Я хочу, чтобы ты ушел. Немедленно. Забирай свою будку и убирайся отсюда.
Доктор вздохнул и опустил руки. Он страстно надеялся на то, что хотя бы Винсент, человек, способный видеть Вселенную насквозь, человек, способный нарисовать взрывающуюся ТАРДИС за сотни лет до того, как это произойдет, - хотя бы он избежит искажающего воздействия Ключа. Но и эта его последняя надежда была разрушена.
- Хорошо. Хорошо, я уйду. Но я должен забрать у тебя кое-что. Кое-что, что не принадлежит этому времени…
- Поздно. Они его забрали, - перебил его художник, слегка опустив оружие. – Сказали, что исправят то, что ты натворил.
Доктор втянул носом стоялый теплый воздух. Опоздал. Снова.
Он отвернулся от Винсента и, запустив пальцы рук в волосы, прошелся вдоль комнаты, лихорадочно соображая. Нельзя допустить, чтобы Эми и Рори воспользовались Ключом, чтобы изменить время. Но единственная надежда остановить их – попасть на Бег Демонов. Его терзало смутное предчувствие беды.
- Доктор… - в голосе Винсента вдруг послышалось сомнение. Доктор повернулся и увидел, что вилы стоят прислоненные к косяку двери, а сам художник сидит в кресле у камина, зябко сцепив ладони в замок и пристальным немигающим взглядом глядя на Повелителя Времени.
- Доктор, это правда? То, что они мне рассказали?
Этого вопроса он не ожидал. Никто – ни Эми и Рори, ни клирики, ни солдаты ЮНИТ, даже те, кого он знал, пусть и по редким, едва запоминающимся встречам, - никто не пытался разобраться, насколько правдиво то, во что они верят. Никто не ставил под сомнения свои фальшивые мысли и искаженные воспоминания. Винсент был первым.
И Доктор, как за последнюю соломинку, ухватился за этот шанс.
Порывисто подойдя к камину, он уселся в кресло напротив друга и, уперевшись локтями в колени, наклонился к нему, положив ладонь на его сжатые руки. Пальцы Винсента были ледяными.
- Винсент. Если ты все еще помнишь, что случилось месяц назад, если ты все еще помнишь чудесную, солнечную Эми, поверь мне: все не то, чем кажется. Я виноват в том, что случилось, да. Но то, как реагируете на происходящее все вы… все, кто мне дорог… это ложные мысли, ложные ощущения, навеянные чужеродной силой.
Он поморщился, сообразив, как неубедительно все это прозвучало. Он ждал, что художник сбросит его ладонь, встанет и потребует, чтобы он ушел, может быть, даже применит силу. Но тот лишь помолчал несколько минут, не отрывая взгляда усталых глаз от его лица, а потом попросил:
- Расскажи мне.
Доктор улыбнулся.
Он рассказал все – от того самого момента, когда они узнали, что Эми, с которой они путешествовали все это время, не настоящая, до рокового момента на станции Бег Демонов, когда все изменилось. Он рассказал, как убежал, как потерял память и долго возвращал ее, постепенно осознавая, в какую ужасную беду втянули всю Вселенную его враги, рассказал легенды о Ключе Времени, ходившие в его народе, и то, что знал он сам, по собственному опыту. Рассказал о том, как нашел картину Винсента в космическом музее.
Он никогда не говорил столько правды в одной длинной речи.
Когда он закончил свой рассказ, взошедшее солнце дошло до самого горизонта. Улица расцветилась яркими оранжевыми, фиолетовыми и алыми красками, даже вялые подсолнухи, заполнявшие двор, казалось, снова ожили и потянули свои ослабевшие лепестки к солнечному теплу.
Винсент слушал его внимательно, молча. За все это время он не сказал ни слова, но Доктор видел: он верит.
- Но почему тогда эти изменения не затронули меня? – спросил он наконец, когда Доктор умолк.
Доктор покачал головой.
- Не знаю, - честно сказал он. – Может быть, тот, кто использовал Ключ, был неряшлив, может быть, ему не хватило сведений обо мне. Может быть, ему не хватило ума или способностей правильно воспользоваться им. А, может быть, дело в тебе. В том, кто ты есть, в том, что ты видишь мир другим. Потому что ты слышишь его и умеешь распознавать истину, пусть и выражаешь ее в виде, которые понимают не все.
Он мягко улыбнулся.
- Может быть, в этом твоя особенность.
Винсент невесело усмехнулся.
- Особенность? Без обид, Доктор, но тогда я предпочел бы быть обычным человеком.
Доктор виновато потупил взгляд, словно уникальность и безумная страсть художника были его собственной виной. В каком-то смысле, он и чувствовал себя именно так.
- Я болен, - Винсент устало протер тонкими ладонями лицо. Его пальцы заметно дрожали. И сердца Доктора сжались, когда до него дошел смысл этого слова. – Не физически. Эти глупые докт… врачи, которых подсылает мой брат, ничего не могут сделать. А я болен. Я устал. Очень устал, страшно. Доктор… ты был там, впереди, ты видел… все. Я видел так мало. Я знаю, мои работы любят… будут любить. Но знать, что когда-нибудь надо мной перестанут смеяться и при этом жить здесь… на отшибе… избегать людей, прятаться от детей, швыряющихся камнями… Ответь мне только на один вопрос: сколько еще это будет продолжаться?
Доктор поднял глаза на друга. Соврать? Трудно было врать, встретившись со взглядом его глубоких, мудрых, страдающих глаз. Взгляд Винсента был наполнен такой невыносимой душевной мукой, что Доктор стал сильнее жалеть, что пришел, тем более что пришел именно в это время. Винсент Ван Гог – тонкий человек. Но дело не в этом. Винсент Ван Гог – гениальный человек, и он увидит и распознает любую ложь.
Отчасти Доктор чувствовал, что ему старой подругой Судьбой предназначено было сказать то, что он собирался сказать.
- Печаль будет длиться вечно, Винсент, - произнес он, чувствуя роковое значение этих слов. - Мне жаль. Но печаль – это сильный стимул, который заставляет нас стремиться к большему, к лучшему, к свету, творить невероятное, превращать мир в царство цвета, слышать, чувствовать цвет, как это делаешь ты.
Винсент слабо улыбнулся.
- Спасибо.
Почему-то Доктору показалось, что в этом слове было больше тоски и безысходности, чем покоя, который он надеялся ему дать.
Винсент вдруг вскочил.
- Тебе нужно уходить. Он знает, что ты здесь, и придет с минуты на минуту.
Доктор нахмурился. Схлынувшее было ощущение беды вновь вернулось с прежней, а то и большей силой.
- Кто «он»? Откуда он знает?
- Человек, который приходил за твоим артефактом. Он оставил здесь это, - Винсент кивнул на небольшой металлический шарик на каминной полке. Доктор пригляделся. В этом крошечном предмете не было ничего выделяющегося, кроме того, что он был сделан из металла, определенно не принадлежавшего этой эпохе, да и этой планете, если приглядеться. От него исходило странное едва заметное мерцание, совершенно заглушавшееся всполохами очага. Это был пространственно-временной детектор. Стоило ТАРДИС материализоваться во дворе, прорвав при этом ткань воронки, как этот крошечный приборчик зарегистрировал всплеск временной энергии и передал сигнал на чью-нибудь удаленную консоль. Лучшая ловушка в мире для того, кто путешествует во времени. Это действительно была хорошо продуманная засада. Доктор не понимал, почему раньше не заметил его, и лишь через мгновение осознал – фильтр восприятия. Только два человека умели создавать их из ничего. Только двоих он научил, когда они вместе прятались от Мастера.
Они знали, что он придет. И оставили ловушку, в которую он, вполне ожидаемо, попал.
На заднем дворе вдруг сверкнула ослепительная белая вспышка, послышался грохот упавших садовых инструментов и сдавленная ругань. Доктор поднялся.
- Кажется, это за мной.
- Беги.
- Спасибо.
Доктор сжал ладонью плечо друга и бросился к двери. Вечерний воздух резко и больно полоснул ему по лицу прохладным ветром, особенно чувствительным после жаркого пламени камина. За спиной в доме послышались голоса. Он согнулся и проскользнул под окнами, завернул за угол и, сорвавшись, ринулся к мигавшей лампочкой ТАРДИС. Десять шагов… восемь… шесть…
Вспышка энергии полоснула кору дерева прямо перед ним, обдав кожу жаром. Доктор застыл, словно его ноги примерзли к земле. Медленно и осторожно, пригнув голову, словно щенок, боящийся наказания, он поднял руки. До ТАРДИС оставалось каких-нибудь пять шагов. Но он знал, что не успеет их пробежать раньше, чем второй заряд вонзится в его тело.
- Не двигайся, Доктор,- послышался из-за спины молодой, звонкий, низкий голос. Слишком знакомый, чтобы не распознать скрытой угрозы.
- Привет, Джек, - сказал он с нарочитой, но неубедительной веселостью. – Давно не виделись. Как жизнь?
Он с удивлением обнаружил, что голос дрожит, веселый тон срывается, рассыпается и рваными ошметками сползает куда-то в дебри животного, инстинктивного страха. Он боялся… нет, не так. Он до чертиков боялся Джека. С тех самых пор, как, стоя в кругу теплого золотистого света на Спутнике-5, почувствовал неладное. Почувствовал жизнь. Неправильную. Невозможную. Запрещенную. Еще один повод бежать. Бежать и прятаться.
Послышался хруст приминаемой тяжелыми ботинками подсохшей травы. Из-за уголка взгляда выплыла высокая фигура. Харкнесс не изменился ни на йоту – все то же молодое привлекательное лицо, все те же короткие до педантичности аккуратно уложенные темные волосы, все то же серое пальто с ненужными уже погонами. Была седина – едва заметные, почти невидимые серебристые волоски на висках. Не хватало только улыбки – той самой сияющей, дружелюбной, соблазнительной улыбки вечно уверенного в себе капитана. Почему любое зло всегда первой забирает улыбку? Губы Джека были сжаты в линию, а в глазах… в глазах читалась та же ненависть, которую он уже видел у других своих друзей.
Двигаясь медленно и осторожно и не спуская Доктора с прицела миниатюрного бластера модели 54 века, Джек осторожно обошел его по кругу и встал между ним и ТАРДИС, полностью отрезав ему путь. Из-под рукава на его левой руке выглядывала металлическая панель манипулятора временной воронки. Мошенник. Тень от висевших около дома картин легла ему на лицо. Поднявшийся ветер всколыхнул полы серого военного пальто.
Между ними повисло почти осязаемое ощущение опасности – темное, вязкое, липкое чувство, сковывавшее руки и ноги и не дающее пошевелить ни одним мускулом. Зародившаяся было улыбка сползла с губ Доктора, голос мгновенно стал серьезным и, как ему показалось, жалким.
- Сколько прошло времени, Джек?
Харкнесс крепче сжал рукоять бластера.
- Пятьдесят три года.
Доктор опустил голову. Пятьдесят три… За это время его работа в Торчвуде должна была либо окупиться, либо развалиться окончательно. Его друзья, все, кого он знал, были либо мертвы, либо давно потеряны. Но сам Джек не изменился ни на год. Это невозможно, даже теоретически. Он – человек. Он – неизвестная, непонятная, неразрешимая тайна, природу которой не дано было раскрыть даже Повелителям Времени. Что же ты сделала, Роза…
Но даже такой человек, как Харкнесс, был подвержен изменениям Вселенной. И даже на него действовала мощь Ключа Времени.
Снова подул ветер, принеся с собой влажный застоявшийся запах с реки. Доктору в голову пришла идея. Последняя зацепка, последний, призрачный, как дым, шанс. Если Винсент поверил, возможно...
- Тебе не кажется, что все это неправильно? – спросил он вдруг с крошечной ноткой надежды в голосе. – Что все, что сейчас происходит – не должно происходить, нереально?
Джек умный человек. Он пережил многое, видел многое, может быть, даже больше, чем сам Доктор. Он может понять. Он должен понять.
Джек коротко кивнул, и надежда в душе Доктора сделала сальто, но тут же споткнулась и растаяла, когда он заговорил.
- Я тоже хотел в это поверить. Убеждал себя и их, что этого не может быть. Пока не увидел своими глазами, что ты натворил.
За спиной у Харкнесса бесшумно приоткрылась дверь, и из-за нее выглянула кудрявая голова Ривер. В руках она держала снаряженный бластер. Доктор метнул в нее едва заметный предупреждающий взгляд, и она остановилась в дверях, держа оружие наготове и внимательно наблюдая за неподвижно стоящим в двух шагах от нее Джеком.
- Ты учил всех своих друзей, - продолжал Джек, - что жизнь священна, что нет ничего дороже дружбы, что самолюбие и личные цели приводят лишь к катастрофам. Когда у нас не оставалось других шансов, ты не дал Марте использовать ключ Остенхагена, ты не дал нам воспользоваться Звездой. Ты даже меня превратил из мошенника в чертового героя. Но ты отдал им ребенка…
- Джек, - Доктор вздохнул, опустив голову. Как донести до него, как заставить понять, что происходит? Возможно ли было превзойти мощь, с которой Ключ Времени искажал и кроил этот мир? – Ты знаешь меня. Ты знаешь, что я не хотел этого…
- Не хотел?! – Джек невесело усмехнулся. – Конечно, ты не хотел! Тебя никогда не было там, где ты был нужен. Я взвалил себе на плечи Торчвуд в Кардиффе из-за рифта, который открылся из-за нас. Но ты улетел и пропал, а из рифта полезла всякая нечисть, стали гибнуть люди. И расхлебывать это пришлось мне.
Доктор молчал. Он не знал, чем возразить на это.
- Я мог справиться, я знал, что мне это по силам, - продолжал Джек. Его голос постепенно повышался, переходя на крик. – Но иногда, просто иногда нам нужна была твоя помощь. Так где ты был? Где ты был, когда на Землю пришел Абаддон, где ты был в День Чудес? ГДЕ ТЫ БЫЛ..? – его голос наконец сорвался, вздрогнул и превратился в свернувшийся дрожащий комочек, в едва слышный шепот, - … когда пришли 456?
Разум Джека невозможно было прочитать. Доктор убедился в этом за годы знакомства с ним, убедился еще даже до несчастного случая, превратившего бывшего агента времени в пугающее, необъяснимое, невозможное существо. И потому он даже не пытался это сделать, хотя, возможно, это было бы проще всего – влезть в его голову, изменить ход его мыслей, перетащить – хоть насильно – на свою сторону. Но это было слишком похоже на методы другого печально известного Повелителя Времени, и Доктор слишком хорошо помнил, чем для него это закончилось.
Он не пытался прочесть мысли Джека, но, вероятно, капитан от отчаяния и ярости на мгновение потерял самоконтроль, и в разуме Доктора молнией пронеслись жуткие, мрачные образы, омерзительные до тошнотворности картины. Стеклянная клетка, заполненная дымом, со стеклами, измазанными кровью и желчью, за которыми неясно шевелится искаженная тень невидимого простым глазом существа. Ослепляющий свет и огонь в животе, выжигающий изнутри, разрывающий внутренности за миг до того, как мир превратится в кроваво-красное пятно, а затем с дикой, сводящей с ума болью вернется обратно. Десятки, сотни, тысячи детских лиц, раскрытые рты и распахнутые остекленевшие глаза и крик, долгий, нечеловеческий, приводящий в ужас крик.
И рядом с каждым видением – имя, одно короткое имя, пропитанное болью и снедающим чувством вины, заставляющим бежать, бежать, бежать без оглядки от того, от чего убежать невозможно даже на край Вселенной.
И в то же мгновение память Харкнесса вновь укрылась за непроницаемой стеной, дверь его разума захлопнулась, оборвав инопланетный детский крик и знакомый голос, ритмично повторяющий одно и то же имя, оставив ошеломленного и побледневшего Доктора в звенящей тишине.
- Это твоя ошибка, - упрямо продолжал Харкнесс, не догадываясь о чудовищном открытии Повелителя Времени. – Но ты даже не хочешь исправить ее.
- Есть вещи, которые нельзя исправить, Джек! – вкрадчиво произнес Доктор, пытаясь прийти в себя и лихорадочно подыскивая слова. Сотни примеров всплывали у него в голове один за другим, десятки имен, десятки планет, десятки людей, которых можно было спасти… если бы он был расторопнее, умнее, наблюдательнее, храбрее… - Если бы я мог, думаешь, я не вернулся бы назад и не спас бы Розу? Не уберег бы Донну от метакризиса Повелителей Времени? Не нашел бы Мастера до этой катастрофы на Вэлианте? Не спас бы, черт возьми, свою родную планету?
- Ребенок не имеет к этому отношения. Ты – Повелитель Времени, она – человек.
О, вот тут ты очень сильно ошибаешься, - подумал Доктор. Человек плюс Повелитель Времени.
- Неужели я должен объяснять тебе законы времени? – нетерпеливо проговорил он, повысив голос. – Ты не хуже меня знаешь, что любой, кого коснулась энергия воронки, становится так же уязвим, как Повелитель Времени! Любой, кто хоть раз пересек рифт, превращается в фиксированную точку. Никто не может знать этого лучше тебя! Тем более, Мелоди… На ней сходится слишком много временных линий. Вырви ее оттуда – и ты уничтожишь всю Вселенную! Послушай меня!
Ривер на секунду отвела взгляд. Джек только покачал головой. Доктор потерял терпение.
- Да почему меня никто никогда не слушает?! – возмущенно возопил он, подняв лицо к небу, словно ожидая от него ответа, и едва удержавшись от того, чтобы всплеснуть руками.
Джек приподнял руки, и Доктор в который раз за последние несколько суток невидяще уставился в слепое дуло бластера.
- Нам нужны только ТАРДИС и Ключ, - сказал капитан, отступив на шаг к ТАРДИС, и крепче сжал оружие, заметив едва видимое движение вперед, которое Повелитель Времени просто не смог подавить. - Не влезай в это, Доктор. Тебе не понравится мой ответ.
Доктор обреченно вздохнул, изо всех сил стараясь затолкать свою совесть в самый темный угол сознания. Похоже, у него и в самом деле не оставалось выбора.
- Тогда мне очень жаль, Джек, - ответил он и опустил руки.
Ривер поняла его знак моментально. Мигом выкинув руку вперед, она нажала на спуск. Короткий голубой огонек ринулся к Харкнессу и вонзился ему в спину. Джек дернулся вперед, выронил бластер и навзничь упал на траву. Доктор быстро подошел к неподвижному капитану и, сверху вниз глядя в его распахнутые неподвижные остекленевшие глаза, виновато поморщился.
- Извини, Джек, - повторил он, засунув руки в карманы пальто. – Мне очень жаль. Надеюсь, ты этого не запомнишь.
Он опустился рядом с Джеком и наспех снял с его запястья манипулятор временной воронки.
- Так ты хотя бы не будешь нас преследовать, - он бросил на друга быстрый осторожный взгляд и, подумав, добавил: - Какое-то время.
Ривер смерила Доктора странным недоверчивым взглядом, видимо, решая, не сошел ли он с ума. Присев на корточки, она двумя пальцами коснулась шеи капитана.
- Доктор… он мертв.
Он молчал некоторое время, затем поднял вопросительный взгляд, словно не расслышал ее слов.
- Аа, это, - он замялся. – Это долгая история. Как-нибудь я тебе ее расскажу. А пока…
Капитан, которого Ривер сочла мертвым, вдруг дернулся и резко забрал воздуха в грудь. Доктор Сонг подскочила.
- … советую срочно ретироваться.
Ривер не нужно было повторять дважды. Она резко развернулась и бросилась к будке, мгновенно скрывшись за дверью. Доктор последовал за ней секундой позже. Заряд энергии ударил вдогонку закрывающейся двери за мгновение до того, как синяя будка с жужжанием растворилась в воздухе.
- Доктор, как… кто… - Ривер тщетно пыталась подобрать слова. Он был мертв! Он абсолютно точно, стопроцентно был мертв! Этого не может быть… - Кто он такой?
Доктор, все еще держа руку на ненужном уже рычаге дематериализации и глядя в несуществующую точку где-то между колонной временного ротора и уходившей в отдаление лестницей, вздохнул.
- Друг, - сказал он тихо и добавил, опустив голос до едва различимого шепота: - Еще один друг, которого я подвел.
Он умолк, давая понять, что в ближайшее время никаких объяснений не будет. В его голове испуганными насекомыми носились нечаянно подсмотренные воспоминания капитана. Жуткие картины, от которых по позвоночнику бежали ледяные колючие мурашки. Но единственное, что не давало ему покоя, это имя, тяжелым камнем повисшее на сердце Джека, тянущее и тянущее его вниз, в глубокий омут раскаяния и ненависти к себе. Сейчас Доктора занимал лишь один-единственный вопрос: кто, черт побери, такой Стивен?..
Название: Ты - мой враг!
Автор: Sexy Thing
По заявке: «Ты нам враг!» by Caterine
Размер: макси, 41 026 слов
Персонажи: Одиннадцатый Доктор/Ривер Сонг, Эми Понд/Рори Уильямс, спойлерЧерный Страж, Вастра, Дженни Флинт, Винсент Ван Гог, Джек Харкнесс, Марта Джонс, Сара Джейн Cмит, ОМП и ОЖП
Категория: гет
Жанр: ангст, херт/комфорт, драма, экшн, романтика
Рейтинг: от G до PG-13
Отказ: все персонажи принадлежат BBC, Расселлу Т. Дэвису и Стивену Моффату
Краткое содержание: Все перевернулось с ног на голову: Эми считает Доктора врагом, а Далеки - своим командиром. Что произошло? Кто играет в игры со временем? И остался ли у Доктора хоть один надежный союзник? Его прошлое нагоняет его, возвращаются старые, очень старые враги, и Доктору предстоит все выяснить и исправить - прежде чем новоявленные противники найдут единственную силу, держащую в целости эту искореженную Вселенную, - ТАРДИС... или кое-что похуже.
Предупреждения: смерть персонажа, жестокое обращение с Далеками
Пролог
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава XГлава X
Печаль
ТАРДИС материализовалась в маленьком дворике позади аккуратного двухэтажного дома практически бесшумно – в первый раз Доктор почти беспрекословно позволил Ривер отжать ненавистные тормоза. Когда он открыл дверь, на него пахнуло сырым стоялым запахом реки и ароматом грушевых деревьев. От странного смешения сладковатого и тошнотворно кислого ароматов у него защекотало в носу, но чихнуть Доктор не мог себе позволить. Они не знали, что их тут ждет. Это вполне могла оказаться ловушка или хорошо продуманная засада.
На улице стояло раннее, еще по-ночному темное утро, с реки ветром нагнало влажного воздуха, и было трудно дышать.
- Арль что летом, что зимой невыносим, - пробормотал Доктор и повернулся к открытой двери ТАРДИС. – Ривер, какой это год?
Лишь секунды две висела тишина, затем раздался приглушенный голос Ривер:
- 1889-ый. 6 мая.
Доктор расстроенно вздохнул, что не укрылось от его спутницы. Ее курчавая голова показалась из-за синей двери ТАРДИС.
- Что? Что такое?
Доктор бросил тоскливый взгляд в сторону дома. В гостиной мерно колыхался свет горящего камина, но определить, спит хозяин или нет, было нельзя. Никакого движения в доме не было.
- Ничего, просто… - пробормотал он, не оборачиваясь и так тихо, что Ривер пришлось придвинуться ближе, чтобы расслышать его. – Просто… мы выбрали очень плохое время, Ривер. Через два дня он по доброй воле ляжет в психиатрическую лечебницу.
Ривер шумно втянула носом воздух, видимо, уже жалея, что спросила.
- Мне очень жаль, дорогой, - с искренним сочувствием сказала она.
Доктор только кивнул и, подумав, повернулся к ней вполоборота, по прежнему не встречаясь с ней взглядом.
- Ривер, останься в ТАРДИС. В последние месяцы у него были серьезные проблемы. Не думаю, что стоит вламываться к нему толпой.
Ривер, конечно, было что возразить, коль скоро «толпа» состояла из двух человек, но она все равно кивнула и ретировалась обратно в будку. Доктор постоял еще несколько секунд, глубоко вздохнул и решительно направился к дому.
Стоило ему переступить границу хлипкого забора, как его окутал знакомый теплый запах масляных красок. Ему казалось, что он может даже различать запахи каждого из цветов: синий – солоноватый, плотный; желтый – едва осязаемый, легкий, цитрусовый; красный – приторно-сладкий, с легким привкусом железа; коричневый – терпкий и горький.
Его окружало царство красок. Перед домом и за ним на протянутых между деревьев и высоких шестов веревках висели сушащиеся картины. Доктор тихо обошел их все, но «Спальни» среди них уже не было. Он обошел дом и, подходя к двери, в рассветных сумерках споткнулся обо что-то и едва не упал.
Это оказался горшок. Большой горшок с увядшим подсолнухом, растерявшим свой солнечный цвет. Доктор огляделся. Они были повсюду. В корзинах, в ящиках, в горшках и глиняных вазах – отовсюду на него смотрели свернувшиеся и сморщенные полумертвые блеклые лепестки подсолнухов на черных головках. Не прошло и месяца с их первой встречи, но Винсент так и не выбросил подарок Эми. Он все еще помнил.
Доктор вошел в дом. Старая деревянная потрескавшаяся дверь громко и протяжно скрипнула, словно маленький голодный котенок, жалующийся на свою тяжелую жизнь. Внутри невидимым густым туманом клубилось тепло. Дом, как и улица вокруг него, пропах красками, словно Доктор оказался в большой банке с маслом. Едва ощутимо сквозь этот тяжелый аромат пробивался горьковатый запах кофе. Доктор огляделся. Ключа нигде не было.
Винсент нарисовал его в своей спальне. Возможно, он все еще там…
Сзади послышались шаги и, прежде чем он успел среагировать, из-за спины его раздался хриплый усталый голос.
- Уходи.
Доктор обернулся. Винсент стоял в двух шагах от него, держа наперевес огромные деревянные вилы, смотревшие заточенными концами Повелителю Времени в лицо. Взгляд художника был усталым – нет, не просто усталым, утомленным, до самого предела человеческих возможностей. Лицо осунулось. Одежда была помята и не совсем чиста. С болью в сердцах Доктор заметил повязку, перехватывавшую его левое ухо.
В глазах Винсента вместе с отражающимися всполохами камина плескалась злость. В них же был жуткий отголосок безумия.
- Винсент…
- Уходи! – крикнул тот, дернув вилами и заставив Доктора отшатнуться. Тот вскинул руки в убеждающем жесте и, стараясь держаться подальше от плясавших перед глазами острых кончиков садового инструмента, стал отступать назад. Он был уверен, что застал его в один из тяжелых дней, и друг просто не узнает его.
- Винсент! Винсент! Послушай, это я!
Художник вдруг неожиданно успокоился.
- Я знаю, что это ты, Доктор, - сказал он тихо. – Я хочу, чтобы ты ушел. Немедленно. Забирай свою будку и убирайся отсюда.
Доктор вздохнул и опустил руки. Он страстно надеялся на то, что хотя бы Винсент, человек, способный видеть Вселенную насквозь, человек, способный нарисовать взрывающуюся ТАРДИС за сотни лет до того, как это произойдет, - хотя бы он избежит искажающего воздействия Ключа. Но и эта его последняя надежда была разрушена.
- Хорошо. Хорошо, я уйду. Но я должен забрать у тебя кое-что. Кое-что, что не принадлежит этому времени…
- Поздно. Они его забрали, - перебил его художник, слегка опустив оружие. – Сказали, что исправят то, что ты натворил.
Доктор втянул носом стоялый теплый воздух. Опоздал. Снова.
Он отвернулся от Винсента и, запустив пальцы рук в волосы, прошелся вдоль комнаты, лихорадочно соображая. Нельзя допустить, чтобы Эми и Рори воспользовались Ключом, чтобы изменить время. Но единственная надежда остановить их – попасть на Бег Демонов. Его терзало смутное предчувствие беды.
- Доктор… - в голосе Винсента вдруг послышалось сомнение. Доктор повернулся и увидел, что вилы стоят прислоненные к косяку двери, а сам художник сидит в кресле у камина, зябко сцепив ладони в замок и пристальным немигающим взглядом глядя на Повелителя Времени.
- Доктор, это правда? То, что они мне рассказали?
Этого вопроса он не ожидал. Никто – ни Эми и Рори, ни клирики, ни солдаты ЮНИТ, даже те, кого он знал, пусть и по редким, едва запоминающимся встречам, - никто не пытался разобраться, насколько правдиво то, во что они верят. Никто не ставил под сомнения свои фальшивые мысли и искаженные воспоминания. Винсент был первым.
И Доктор, как за последнюю соломинку, ухватился за этот шанс.
Порывисто подойдя к камину, он уселся в кресло напротив друга и, уперевшись локтями в колени, наклонился к нему, положив ладонь на его сжатые руки. Пальцы Винсента были ледяными.
- Винсент. Если ты все еще помнишь, что случилось месяц назад, если ты все еще помнишь чудесную, солнечную Эми, поверь мне: все не то, чем кажется. Я виноват в том, что случилось, да. Но то, как реагируете на происходящее все вы… все, кто мне дорог… это ложные мысли, ложные ощущения, навеянные чужеродной силой.
Он поморщился, сообразив, как неубедительно все это прозвучало. Он ждал, что художник сбросит его ладонь, встанет и потребует, чтобы он ушел, может быть, даже применит силу. Но тот лишь помолчал несколько минут, не отрывая взгляда усталых глаз от его лица, а потом попросил:
- Расскажи мне.
Доктор улыбнулся.
Он рассказал все – от того самого момента, когда они узнали, что Эми, с которой они путешествовали все это время, не настоящая, до рокового момента на станции Бег Демонов, когда все изменилось. Он рассказал, как убежал, как потерял память и долго возвращал ее, постепенно осознавая, в какую ужасную беду втянули всю Вселенную его враги, рассказал легенды о Ключе Времени, ходившие в его народе, и то, что знал он сам, по собственному опыту. Рассказал о том, как нашел картину Винсента в космическом музее.
Он никогда не говорил столько правды в одной длинной речи.
Когда он закончил свой рассказ, взошедшее солнце дошло до самого горизонта. Улица расцветилась яркими оранжевыми, фиолетовыми и алыми красками, даже вялые подсолнухи, заполнявшие двор, казалось, снова ожили и потянули свои ослабевшие лепестки к солнечному теплу.
Винсент слушал его внимательно, молча. За все это время он не сказал ни слова, но Доктор видел: он верит.
- Но почему тогда эти изменения не затронули меня? – спросил он наконец, когда Доктор умолк.
Доктор покачал головой.
- Не знаю, - честно сказал он. – Может быть, тот, кто использовал Ключ, был неряшлив, может быть, ему не хватило сведений обо мне. Может быть, ему не хватило ума или способностей правильно воспользоваться им. А, может быть, дело в тебе. В том, кто ты есть, в том, что ты видишь мир другим. Потому что ты слышишь его и умеешь распознавать истину, пусть и выражаешь ее в виде, которые понимают не все.
Он мягко улыбнулся.
- Может быть, в этом твоя особенность.
Винсент невесело усмехнулся.
- Особенность? Без обид, Доктор, но тогда я предпочел бы быть обычным человеком.
Доктор виновато потупил взгляд, словно уникальность и безумная страсть художника были его собственной виной. В каком-то смысле, он и чувствовал себя именно так.
- Я болен, - Винсент устало протер тонкими ладонями лицо. Его пальцы заметно дрожали. И сердца Доктора сжались, когда до него дошел смысл этого слова. – Не физически. Эти глупые докт… врачи, которых подсылает мой брат, ничего не могут сделать. А я болен. Я устал. Очень устал, страшно. Доктор… ты был там, впереди, ты видел… все. Я видел так мало. Я знаю, мои работы любят… будут любить. Но знать, что когда-нибудь надо мной перестанут смеяться и при этом жить здесь… на отшибе… избегать людей, прятаться от детей, швыряющихся камнями… Ответь мне только на один вопрос: сколько еще это будет продолжаться?
Доктор поднял глаза на друга. Соврать? Трудно было врать, встретившись со взглядом его глубоких, мудрых, страдающих глаз. Взгляд Винсента был наполнен такой невыносимой душевной мукой, что Доктор стал сильнее жалеть, что пришел, тем более что пришел именно в это время. Винсент Ван Гог – тонкий человек. Но дело не в этом. Винсент Ван Гог – гениальный человек, и он увидит и распознает любую ложь.
Отчасти Доктор чувствовал, что ему старой подругой Судьбой предназначено было сказать то, что он собирался сказать.
- Печаль будет длиться вечно, Винсент, - произнес он, чувствуя роковое значение этих слов. - Мне жаль. Но печаль – это сильный стимул, который заставляет нас стремиться к большему, к лучшему, к свету, творить невероятное, превращать мир в царство цвета, слышать, чувствовать цвет, как это делаешь ты.
Винсент слабо улыбнулся.
- Спасибо.
Почему-то Доктору показалось, что в этом слове было больше тоски и безысходности, чем покоя, который он надеялся ему дать.
Винсент вдруг вскочил.
- Тебе нужно уходить. Он знает, что ты здесь, и придет с минуты на минуту.
Доктор нахмурился. Схлынувшее было ощущение беды вновь вернулось с прежней, а то и большей силой.
- Кто «он»? Откуда он знает?
- Человек, который приходил за твоим артефактом. Он оставил здесь это, - Винсент кивнул на небольшой металлический шарик на каминной полке. Доктор пригляделся. В этом крошечном предмете не было ничего выделяющегося, кроме того, что он был сделан из металла, определенно не принадлежавшего этой эпохе, да и этой планете, если приглядеться. От него исходило странное едва заметное мерцание, совершенно заглушавшееся всполохами очага. Это был пространственно-временной детектор. Стоило ТАРДИС материализоваться во дворе, прорвав при этом ткань воронки, как этот крошечный приборчик зарегистрировал всплеск временной энергии и передал сигнал на чью-нибудь удаленную консоль. Лучшая ловушка в мире для того, кто путешествует во времени. Это действительно была хорошо продуманная засада. Доктор не понимал, почему раньше не заметил его, и лишь через мгновение осознал – фильтр восприятия. Только два человека умели создавать их из ничего. Только двоих он научил, когда они вместе прятались от Мастера.
Они знали, что он придет. И оставили ловушку, в которую он, вполне ожидаемо, попал.
На заднем дворе вдруг сверкнула ослепительная белая вспышка, послышался грохот упавших садовых инструментов и сдавленная ругань. Доктор поднялся.
- Кажется, это за мной.
- Беги.
- Спасибо.
Доктор сжал ладонью плечо друга и бросился к двери. Вечерний воздух резко и больно полоснул ему по лицу прохладным ветром, особенно чувствительным после жаркого пламени камина. За спиной в доме послышались голоса. Он согнулся и проскользнул под окнами, завернул за угол и, сорвавшись, ринулся к мигавшей лампочкой ТАРДИС. Десять шагов… восемь… шесть…
Вспышка энергии полоснула кору дерева прямо перед ним, обдав кожу жаром. Доктор застыл, словно его ноги примерзли к земле. Медленно и осторожно, пригнув голову, словно щенок, боящийся наказания, он поднял руки. До ТАРДИС оставалось каких-нибудь пять шагов. Но он знал, что не успеет их пробежать раньше, чем второй заряд вонзится в его тело.
- Не двигайся, Доктор,- послышался из-за спины молодой, звонкий, низкий голос. Слишком знакомый, чтобы не распознать скрытой угрозы.
- Привет, Джек, - сказал он с нарочитой, но неубедительной веселостью. – Давно не виделись. Как жизнь?
Он с удивлением обнаружил, что голос дрожит, веселый тон срывается, рассыпается и рваными ошметками сползает куда-то в дебри животного, инстинктивного страха. Он боялся… нет, не так. Он до чертиков боялся Джека. С тех самых пор, как, стоя в кругу теплого золотистого света на Спутнике-5, почувствовал неладное. Почувствовал жизнь. Неправильную. Невозможную. Запрещенную. Еще один повод бежать. Бежать и прятаться.
Послышался хруст приминаемой тяжелыми ботинками подсохшей травы. Из-за уголка взгляда выплыла высокая фигура. Харкнесс не изменился ни на йоту – все то же молодое привлекательное лицо, все те же короткие до педантичности аккуратно уложенные темные волосы, все то же серое пальто с ненужными уже погонами. Была седина – едва заметные, почти невидимые серебристые волоски на висках. Не хватало только улыбки – той самой сияющей, дружелюбной, соблазнительной улыбки вечно уверенного в себе капитана. Почему любое зло всегда первой забирает улыбку? Губы Джека были сжаты в линию, а в глазах… в глазах читалась та же ненависть, которую он уже видел у других своих друзей.
Двигаясь медленно и осторожно и не спуская Доктора с прицела миниатюрного бластера модели 54 века, Джек осторожно обошел его по кругу и встал между ним и ТАРДИС, полностью отрезав ему путь. Из-под рукава на его левой руке выглядывала металлическая панель манипулятора временной воронки. Мошенник. Тень от висевших около дома картин легла ему на лицо. Поднявшийся ветер всколыхнул полы серого военного пальто.
Между ними повисло почти осязаемое ощущение опасности – темное, вязкое, липкое чувство, сковывавшее руки и ноги и не дающее пошевелить ни одним мускулом. Зародившаяся было улыбка сползла с губ Доктора, голос мгновенно стал серьезным и, как ему показалось, жалким.
- Сколько прошло времени, Джек?
Харкнесс крепче сжал рукоять бластера.
- Пятьдесят три года.
Доктор опустил голову. Пятьдесят три… За это время его работа в Торчвуде должна была либо окупиться, либо развалиться окончательно. Его друзья, все, кого он знал, были либо мертвы, либо давно потеряны. Но сам Джек не изменился ни на год. Это невозможно, даже теоретически. Он – человек. Он – неизвестная, непонятная, неразрешимая тайна, природу которой не дано было раскрыть даже Повелителям Времени. Что же ты сделала, Роза…
Но даже такой человек, как Харкнесс, был подвержен изменениям Вселенной. И даже на него действовала мощь Ключа Времени.
Снова подул ветер, принеся с собой влажный застоявшийся запах с реки. Доктору в голову пришла идея. Последняя зацепка, последний, призрачный, как дым, шанс. Если Винсент поверил, возможно...
- Тебе не кажется, что все это неправильно? – спросил он вдруг с крошечной ноткой надежды в голосе. – Что все, что сейчас происходит – не должно происходить, нереально?
Джек умный человек. Он пережил многое, видел многое, может быть, даже больше, чем сам Доктор. Он может понять. Он должен понять.
Джек коротко кивнул, и надежда в душе Доктора сделала сальто, но тут же споткнулась и растаяла, когда он заговорил.
- Я тоже хотел в это поверить. Убеждал себя и их, что этого не может быть. Пока не увидел своими глазами, что ты натворил.
За спиной у Харкнесса бесшумно приоткрылась дверь, и из-за нее выглянула кудрявая голова Ривер. В руках она держала снаряженный бластер. Доктор метнул в нее едва заметный предупреждающий взгляд, и она остановилась в дверях, держа оружие наготове и внимательно наблюдая за неподвижно стоящим в двух шагах от нее Джеком.
- Ты учил всех своих друзей, - продолжал Джек, - что жизнь священна, что нет ничего дороже дружбы, что самолюбие и личные цели приводят лишь к катастрофам. Когда у нас не оставалось других шансов, ты не дал Марте использовать ключ Остенхагена, ты не дал нам воспользоваться Звездой. Ты даже меня превратил из мошенника в чертового героя. Но ты отдал им ребенка…
- Джек, - Доктор вздохнул, опустив голову. Как донести до него, как заставить понять, что происходит? Возможно ли было превзойти мощь, с которой Ключ Времени искажал и кроил этот мир? – Ты знаешь меня. Ты знаешь, что я не хотел этого…
- Не хотел?! – Джек невесело усмехнулся. – Конечно, ты не хотел! Тебя никогда не было там, где ты был нужен. Я взвалил себе на плечи Торчвуд в Кардиффе из-за рифта, который открылся из-за нас. Но ты улетел и пропал, а из рифта полезла всякая нечисть, стали гибнуть люди. И расхлебывать это пришлось мне.
Доктор молчал. Он не знал, чем возразить на это.
- Я мог справиться, я знал, что мне это по силам, - продолжал Джек. Его голос постепенно повышался, переходя на крик. – Но иногда, просто иногда нам нужна была твоя помощь. Так где ты был? Где ты был, когда на Землю пришел Абаддон, где ты был в День Чудес? ГДЕ ТЫ БЫЛ..? – его голос наконец сорвался, вздрогнул и превратился в свернувшийся дрожащий комочек, в едва слышный шепот, - … когда пришли 456?
Разум Джека невозможно было прочитать. Доктор убедился в этом за годы знакомства с ним, убедился еще даже до несчастного случая, превратившего бывшего агента времени в пугающее, необъяснимое, невозможное существо. И потому он даже не пытался это сделать, хотя, возможно, это было бы проще всего – влезть в его голову, изменить ход его мыслей, перетащить – хоть насильно – на свою сторону. Но это было слишком похоже на методы другого печально известного Повелителя Времени, и Доктор слишком хорошо помнил, чем для него это закончилось.
Он не пытался прочесть мысли Джека, но, вероятно, капитан от отчаяния и ярости на мгновение потерял самоконтроль, и в разуме Доктора молнией пронеслись жуткие, мрачные образы, омерзительные до тошнотворности картины. Стеклянная клетка, заполненная дымом, со стеклами, измазанными кровью и желчью, за которыми неясно шевелится искаженная тень невидимого простым глазом существа. Ослепляющий свет и огонь в животе, выжигающий изнутри, разрывающий внутренности за миг до того, как мир превратится в кроваво-красное пятно, а затем с дикой, сводящей с ума болью вернется обратно. Десятки, сотни, тысячи детских лиц, раскрытые рты и распахнутые остекленевшие глаза и крик, долгий, нечеловеческий, приводящий в ужас крик.
И рядом с каждым видением – имя, одно короткое имя, пропитанное болью и снедающим чувством вины, заставляющим бежать, бежать, бежать без оглядки от того, от чего убежать невозможно даже на край Вселенной.
И в то же мгновение память Харкнесса вновь укрылась за непроницаемой стеной, дверь его разума захлопнулась, оборвав инопланетный детский крик и знакомый голос, ритмично повторяющий одно и то же имя, оставив ошеломленного и побледневшего Доктора в звенящей тишине.
- Это твоя ошибка, - упрямо продолжал Харкнесс, не догадываясь о чудовищном открытии Повелителя Времени. – Но ты даже не хочешь исправить ее.
- Есть вещи, которые нельзя исправить, Джек! – вкрадчиво произнес Доктор, пытаясь прийти в себя и лихорадочно подыскивая слова. Сотни примеров всплывали у него в голове один за другим, десятки имен, десятки планет, десятки людей, которых можно было спасти… если бы он был расторопнее, умнее, наблюдательнее, храбрее… - Если бы я мог, думаешь, я не вернулся бы назад и не спас бы Розу? Не уберег бы Донну от метакризиса Повелителей Времени? Не нашел бы Мастера до этой катастрофы на Вэлианте? Не спас бы, черт возьми, свою родную планету?
- Ребенок не имеет к этому отношения. Ты – Повелитель Времени, она – человек.
О, вот тут ты очень сильно ошибаешься, - подумал Доктор. Человек плюс Повелитель Времени.
- Неужели я должен объяснять тебе законы времени? – нетерпеливо проговорил он, повысив голос. – Ты не хуже меня знаешь, что любой, кого коснулась энергия воронки, становится так же уязвим, как Повелитель Времени! Любой, кто хоть раз пересек рифт, превращается в фиксированную точку. Никто не может знать этого лучше тебя! Тем более, Мелоди… На ней сходится слишком много временных линий. Вырви ее оттуда – и ты уничтожишь всю Вселенную! Послушай меня!
Ривер на секунду отвела взгляд. Джек только покачал головой. Доктор потерял терпение.
- Да почему меня никто никогда не слушает?! – возмущенно возопил он, подняв лицо к небу, словно ожидая от него ответа, и едва удержавшись от того, чтобы всплеснуть руками.
Джек приподнял руки, и Доктор в который раз за последние несколько суток невидяще уставился в слепое дуло бластера.
- Нам нужны только ТАРДИС и Ключ, - сказал капитан, отступив на шаг к ТАРДИС, и крепче сжал оружие, заметив едва видимое движение вперед, которое Повелитель Времени просто не смог подавить. - Не влезай в это, Доктор. Тебе не понравится мой ответ.
Доктор обреченно вздохнул, изо всех сил стараясь затолкать свою совесть в самый темный угол сознания. Похоже, у него и в самом деле не оставалось выбора.
- Тогда мне очень жаль, Джек, - ответил он и опустил руки.
Ривер поняла его знак моментально. Мигом выкинув руку вперед, она нажала на спуск. Короткий голубой огонек ринулся к Харкнессу и вонзился ему в спину. Джек дернулся вперед, выронил бластер и навзничь упал на траву. Доктор быстро подошел к неподвижному капитану и, сверху вниз глядя в его распахнутые неподвижные остекленевшие глаза, виновато поморщился.
- Извини, Джек, - повторил он, засунув руки в карманы пальто. – Мне очень жаль. Надеюсь, ты этого не запомнишь.
Он опустился рядом с Джеком и наспех снял с его запястья манипулятор временной воронки.
- Так ты хотя бы не будешь нас преследовать, - он бросил на друга быстрый осторожный взгляд и, подумав, добавил: - Какое-то время.
Ривер смерила Доктора странным недоверчивым взглядом, видимо, решая, не сошел ли он с ума. Присев на корточки, она двумя пальцами коснулась шеи капитана.
- Доктор… он мертв.
Он молчал некоторое время, затем поднял вопросительный взгляд, словно не расслышал ее слов.
- Аа, это, - он замялся. – Это долгая история. Как-нибудь я тебе ее расскажу. А пока…
Капитан, которого Ривер сочла мертвым, вдруг дернулся и резко забрал воздуха в грудь. Доктор Сонг подскочила.
- … советую срочно ретироваться.
Ривер не нужно было повторять дважды. Она резко развернулась и бросилась к будке, мгновенно скрывшись за дверью. Доктор последовал за ней секундой позже. Заряд энергии ударил вдогонку закрывающейся двери за мгновение до того, как синяя будка с жужжанием растворилась в воздухе.
- Доктор, как… кто… - Ривер тщетно пыталась подобрать слова. Он был мертв! Он абсолютно точно, стопроцентно был мертв! Этого не может быть… - Кто он такой?
Доктор, все еще держа руку на ненужном уже рычаге дематериализации и глядя в несуществующую точку где-то между колонной временного ротора и уходившей в отдаление лестницей, вздохнул.
- Друг, - сказал он тихо и добавил, опустив голос до едва различимого шепота: - Еще один друг, которого я подвел.
Он умолк, давая понять, что в ближайшее время никаких объяснений не будет. В его голове испуганными насекомыми носились нечаянно подсмотренные воспоминания капитана. Жуткие картины, от которых по позвоночнику бежали ледяные колючие мурашки. Но единственное, что не давало ему покоя, это имя, тяжелым камнем повисшее на сердце Джека, тянущее и тянущее его вниз, в глубокий омут раскаяния и ненависти к себе. Сейчас Доктора занимал лишь один-единственный вопрос: кто, черт побери, такой Стивен?..
@темы: макси, Doctor Who, рейтинг G - PG-13, Ты - мой враг!, fanfiction
-
-
21.11.2013 в 02:55Хотя рада, очень рада обоим. И жду, как обычно, продолжение.
-
-
21.11.2013 в 08:10