Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Истории Восьмого", перевод стрипов, G, джен

Фандом: Doctor Who
Название: Истории Восьмого
Перевод: Sexy Thing
Бета: Sexy Thing
Эдитор: Sexy Thing
Форма: серия первичных переводов стрипа
Переведено для команды WTF Whoniverse 2020 на ЗФБ-2020

Название: История Бенни
Оригинал: "Benny's Story" by JohannesVIII, разрешение на перевод получено
Пейринг/Персонажи: Восьмой Доктор, Бернис Саммерфильд
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: иллюстрация к аудиопьесе "Benny’s Story" (серия "The Company of Friends").
Примечание: картинка кликабельна (откроется в новом окне)
Размещение: запрещено без разрешения переводчика и автора
Переведено для команды WTF Whoniverse 2020 на ЗФБ-2020



Фандом: Doctor Who
Название: Каэрдройя
Оригинал: "Caerdroia - bonus page" by JohannesVIII, разрешение на перевод получено
Пейринг/Персонажи: Иа-Иа!Восьмой Доктор, Шарлотта "Чарли" Поллард
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: иллюстрация к аудиопьесе "Каэрдройя" (серия "Дивергентная вселенная"). В пьесе личность Доктора разделяется на несколько "подличностей", одна из которых перенимает его депрессивные, печальные черты характера, за что и получает прозвище "Иа-Иа".
Примечание: картинка кликабельна (откроется в новом окне)
Размещение: запрещено без разрешения переводчика и автора
Переведено для команды WTF Whoniverse 2020 на ЗФБ-2020



Фандом: Doctor Who
Название: Если бы Рори был спутником Восьмого
Оригинал: "If Rory was Eight's companion" by JohannesVIII, разрешение на перевод получено
Пейринг/Персонажи: Восьмой Доктор, Рори Уильямс
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: "Вдохновлено обсуждением на tumblr" (с) прим. автора
Примечание: картинка кликабельна (откроется в новом окне)
Размещение: запрещено без разрешения переводчика и автора
Переведено для команды WTF Whoniverse 2020 на ЗФБ-2020



Фандом: Doctor Who
Название: Ты мой друг, и я тебя люблю
Оригинал: "Neverland - You're my friend and I love you" by JohannesVIII, разрешение на перевод получено
Пейринг/Персонажи: Восьмой Доктор, Шарлотта "Чарли" Поллард
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: иллюстрация к аудиопьесе "Небытландия".
Примечание: картинка кликабельна (откроется в новом окне)
Размещение: запрещено без разрешения переводчика и автора
Переведено для команды WTF Whoniverse 2020 на ЗФБ-2020



Фандом: Doctor Who
Название: О нет, монстр, вызывающий амнезию!
Оригинал: "Oh no a monster which causes amnesia- wait" by JohannesVIII, разрешение на перевод получено
Пейринг/Персонажи: Восьмой Доктор, Шарлотта "Чарли" Поллард, К'ризз, Тишина
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: Доктор, Чарли и К'ризз встречаются с Тишиной.
Примечание: картинка кликабельна (откроется в новом окне)
Размещение: запрещено без разрешения переводчика и автора
Переведено для команды WTF Whoniverse 2020 на ЗФБ-2020



Фандом: Doctor Who
Название: Прикованные к стене
Оригинал: "Seasons of Fear - Manacled to a wall" by JohannesVIII, разрешение на перевод получено
Пейринг/Персонажи: Восьмой Доктор, Шарлотта "Чарли" Поллард
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: иллюстрация к аудиопьесе "Сезоны страха".
Примечание: картинка кликабельна (откроется в новом окне)
Размещение: запрещено без разрешения переводчика и автора
Переведено для команды WTF Whoniverse 2020 на ЗФБ-2020

@темы: visual, Doctor Who, рейтинг G - PG-13

---

"Несмешно о смешном... и грустном: сиквел сиквела", мемы

Фандом: Doctor Who
Название: Несмешно о смешном... и грустном: сиквел сиквела
Автор: Sexy Thing
Форма: сет тупых гугл-запросов, 15 шт.
Пейринг/Персонажи: Десятый Доктор, Одиннадцатый Доктор, Тринадцатый Доктор, Двенадцатый Доктор, Мисси, Симм!Мастер, Дхаван!Мастер, Роза Тайлер, Клара Освальд, Стракс, Грэм О'Брайен, Ривер Сонг, Санта Клаус, Кербламщик
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Исходники: капсы из групп вк "Тупые гугл запросы", капсы из сериала "Доктор кто"
Размер: 15 шт., 500 х 282 пикс.
Примечание/Предупреждения: несмешной авторский юмор; есть одно около-матерное слово.
Выполнено для команды WTF Whoniverse 2020 на ЗФБ-2020

@темы: visual, Doctor Who, рейтинг G - PG-13

---

"С днем рождения, Чарли!", перевод стрипа, G, джен

Фандом: Doctor Who
Название: С днем рождения, Чарли!
Перевод:  Sexy Thing
Бета:  Sexy Thing
Эдитор:  Sexy Thing
Оригинал: "Happy Birthday Charley" by JohannesVIII, разрешение на перевод получено
Форма: первичный перевод стрипа
Пейринг/Персонажи: Восьмой Доктор, Шарлотта "Чарли" Поллард, К'ризз
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: «С днем рождения», говоришь. «С днем рождения, Чарли». (...) Родилась в день, когда потонул Титаник, умерла на дирижабле R101. ("Небытландия")
Примечание: Этот день рождения определенно прошел лучше, чем тот, что в "Небытландии" (прим. автора)
Переведено для команды WTF Classic Doctor Who 2019 на ЗФБ-2019
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		4	(100%)
Всего:		4

@темы: visual, Doctor Who, comicbook, рейтинг G - PG-13

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Guardians in Space & Time", игральные карты, G, джен

Фандом: Doctor Who
Название: Guardians in Space & Time
Автор:  Sexy Thing
Форма: игральные карты
Категория: джен
Рейтинг: G
Исходники: промо-фото и капсы из интернета
Размер: 52 игральные карты + джокеры и обложка
Примечание: автор не преследует цель пропаганды азартных игр
ссылка для скачивания
Выполнено для команды WTF Classic Doctor Who 2019 на ЗФБ-2019

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		5	(100%)
Всего:		5

@темы: visual, handmade, Doctor Who, рейтинг G - PG-13

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Тортик", перевод стрипа, G, джен, юмор

Фандом: Doctor Who
Название: Тортик
Перевод:  Sexy Thing
Бета:  Sexy Thing
Эдитор:  Sexy Thing
Оригинал: "Doctor Who 50th Anniversary" by Blizarro, запрос на перевод отправлен
Форма: первичный перевод стрипа
Пейринг/Персонажи: Доктор
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечание: Стрип создан на празднование 50-летнего юбилея сериала
Переведено для команды WTF Classic Doctor Who 2019 на ЗФБ-2019

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		5	(100%)
Всего:		5

@темы: visual, Doctor Who, рейтинг G - PG-13

---

"Создать совершенного галлифрейца", мини, G, драма, ангст, АУ

Фандом: Doctor Who
Название: Создать совершенного галлифрейца
Переводчик:  Sexy Thing
Бета:  troyachka
Оригинал: "Building a Better Gallifreyan" by SpaceTimeConundrum, разрешение на перевод получено
Размер: мини, 2 464 слова
Пейринг/Персонажи: альт!Пятый Доктор, альт!Романа, координатор НРУ
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, АУ
Рейтинг: G
Предупреждения: сложная внутриканонная научная терминология повелителей времени
Краткое содержание: Галлифрей вступил в войну. Но не все погибшие на поле боя были добровольными солдатами. К тому времени он видел слишком много смертей и разрушений – достаточно, чтобы хватило на несколько жизней, - и отказался. Но война все равно пришла в его жизнь. Воспоминания расплывались и перемешивались, но в одном он был совершенно точно уверен: он не должен был выжить. И не выжил.
Примечание: АУ-«Вселенная Пита», где в Войне Времени участвовал не Восьмой и Военный Доктор, а Пятый. Является частью серии фанфиков о приключениях альт!Пятого Доктора и предысторией к фанфику "And Then There Was One" ("И уцелел один", перевод можно найти здесь). По крайней мере, часть научной терминологии и объяснений регенерации в тексте является каноном.
Переведено для команды WTF Classic Doctor Who 2019 на ЗФБ-2019

Доктор умер. А затем – нет.

Придя в себя, первым делом Доктор увидел бледное лицо Романы. Она казалась мрачной, даже постаревшей, но была жива. В погруженной в сумрак комнате царила гнетущая тишина, какая бывает лишь в медицинской палате. Во рту пересохло, голова раскалывалась, но это его мало беспокоило, ведь, учитывая обстоятельства, он должен был погибнуть.

– Что произошло? – спросил он.

Она ответила сдержанно и избегая его взгляда:

– Ты умер.

– Это я помню, кажется... – Доктор нахмурился, – …хотя не должен.

Неужели он все-таки регенерировал? Ощущения говорили об обратном, хотя что-то определенно изменилось. Фигура и голос все еще были знакомы. Он коснулся ладонями лица, осторожно провел по волосам. Лицо, кажется, не изменилось, хотя волосы были пугающе коротко острижены.

– Они отрастут, – заверила Романа, заметив его тревогу.

Доктор поднял на нее взгляд, ожидая объяснения. Но, когда стало ясно, что его не последует, задал следующий вопрос:

– Где мы?

– На Галлифрее. Глубоко под Капитолием, – нехотя ответила Романа. Он начинал догадываться, что она кого-то ждет. Она была крайне взволнована.

Он собирался было спросить, что стряслось, но вдруг осознал: Галлифрей вступил в войну. Когда призыв с приказом вернуться затерялся, Роману отправили за ним лично, чтобы заставить Доктора принять участие в кровавом конфликте с далеками. К тому времени он видел слишком много смертей и разрушений – достаточно, чтобы хватило на несколько жизней, – и отказался. Но война все равно пришла в его жизнь. Воспоминания расплывались и перемешивались, но в одном Доктор был совершенно точно уверен: он не должен был выжить.

И не выжил.

– Романа. Скажи, что происходит, – тихо потребовал он, сев на узкой кровати.

Наконец, она повернулась к нему, и в ее глазах, к изумлению Доктора, отражалась не печаль, но едва сдерживаемая ярость.

– Ты умер. Я привезла тебя домой, – сказала она сквозь сжатые зубы. – И они вернули тебя.

Тон ее голоса не оставлял сомнений в том, что праздновать тут было нечего.

В глубине живота поселился тугой комок паники. С новым осознанием Доктор обвел взглядом окружавшее его помещение. Процедура эта была далеко не официальной, или, как минимум, не общеизвестной.

– Как долго? – Хрипло произнес он. – Как долго я был… – Договорить он не смог.

– Четыре недели, в относительном времени, – ответила она. Доктор перевел на Роману взгляд, и она продолжила, старательно понижая голос: – Военный совет получил разрешение на использование станков для усовершенствования войск…

Он вздрогнул.

– Я же говорил и тебе, и Верховному совету – я не солдат! – прошипел он.

– Не был солдатом. – Она сжала губы в тонкую линию. – Не думаю, что в этот раз тебе дадут шанс отказаться.

– Они не могут заставить меня сражаться, Романа.

– Можем, и вы вскоре в этом убедитесь, – прервал их новый незнакомый голос. Он принадлежал повелителю времени в черно-белой мантии, стоявшему на пороге с невыносимо самодовольным видом. – Добрый вечер, Доктор, рад видеть вас в сознании. – Он приблизился к постели с деловым видом врача, осматривающего пациента. – Как вы себя чувствуете? Судя по вашей беседе, серьезных неврологических травм не наблюдается. Конечно, придется провести пару тестов, но это все же радует.

Доктор бросил на него злобный взгляд, но галлифреец совершенно ничего не заметил. С невозмутимым видом он продолжал осмотр, сверяясь со своим ручным сканером.

– И, я вижу, шов тоже хорошо заживает, – заметил он, взглянув на голову Доктора.

– Какой шов? – спросил Доктор, уже поднимая руку, чтобы проверить самостоятельно. И нашел маленькую, чуть припухшую неровность прямо над правым ухом. – Что вы со мной сделали?

– Леди Романа вам еще не сказала? – Повелитель времени покачал головой, цокая языком. Романа молчала, но недовольство было явственно написано у нее на лице.

– Вы в курсе, что лорд-президент Рассилон вернулся из своей гробницы? – Доктор кивнул, и галлифреец продолжил: – С момента его возвращения и эскалации военных действий для обеспечения скорейшей победы было приведено в действие несколько операций. Ваш опыт, как повелителя времени, регулярно сталкивавшегося с далеками в прошлом, оказался необходим для войны, и потому леди Романа была отправлена с миссией вернуть вас. Когда же она доложила, что вы погибли, мы получили разрешение использовать ваше тело для проекта…

– Какого еще проекта? – перебил его Доктор, постепенно теряя терпение.

– Я подхожу к этому. Ваше воскрешение оказалось возможным благодаря некоторым открытиям в области биоинженерии и регенерации. Как вы убедились на собственном опыте, далеки разработали оружие, способное замыкать наши регенеративные способности – эта технология нанесла колоссальный ущерб нашей пехоте. Уже сейчас далеки превосходят нас числом, и с каждым днем их войска становятся все больше.

Он вздохнул.

– Единственным выходом для нас было научиться создавать совершенного галлифрейца. Пока что мы нашли только два подхода, довольно спорных: во-первых, мы достигли некоторых успехов в усовершенствовании регенеративного процесса, хотя технология все еще находится на стадии испытаний; во-вторых, было разрешено включить военные станки и запрограммировать их на сплетение взрослых тел с заранее заложенными боевыми характеристиками. Это позволило увеличить численность армии, но это временная мера, в лучшем случае. Если отбросить в сторону высказанную некоторыми этические соображения, – он бросил на Роману многозначительный взгляд, – эти солдаты далеко не так эффективны, как полностью развитые повелители времени. Чтобы победить в войне, нам нужны не только тела, но и разумы.

Он скрестил руки на груди и посмотрел на Доктора.

– Небесному Разведывательному Управлению, при содействии тайной исследовательской команды, было поручено найти рекрутов в прошлом Галлифрея, так сказать. Нам был дан доступ в Матрицу с тем, чтобы выбрать кандидатов из числа почивших повелителей времени, чьи способности или знания могут особенно пригодиться. Для тех, кого утвердили для участия в проекте, сплетают новые тела и снабжают их новейшими регенеративными технологиями. Ваше временное пребывание в Матрице во время инцидента Омеги значительно облегчило нам работу и позволило максимально эффективно изъять биоданные и подходящий нейро-отпечаток. Посмертное дополнительное извлечение памяти из вашего… предыдущего тела оказалось труднее. Возможно, вы обнаружите некоторые пробелы в воспоминаниях последних дней – повреждение нейронов могло воспрепятствовать полноценной передаче.

Доктору понадобилось несколько мгновений, чтобы полностью осознать сказанное.

– Это не… Хотите сказать, мне дали совершенно новое тело. Значит, я не совсем Доктор – просто копия, собирательный образ того повелителя времени, которым себя помню? – Голос его сохранял абсолютное спокойствие, но лишь потому, насколько ошеломляющей была чудовищность происходящего.

– Смотря как вы сами на это смотрите. Я вижу это иначе: вы ничем не отличаетесь от того Доктора. У вас его лицо, его воспоминания, его манера мышления, мы сохранили даже его оттиск, чтобы ваша ТАРДИС распознала вашу общую связь. Давайте обойдемся без экзистенциальных страданий. Вам дали новую жизнь, Доктор – нетронутый модифицированный цикл регенераций с усовершенствованным телом!

Доктор подозрительно сощурился. Без всяких сомнений, здесь крылась какая-то уловка.

– Модифицированный как именно?

На мгновение, казалось, представитель НРУ почувствовал себя неловко, он прочистил горло, прежде чем ответить.

– Как я говорил ранее, нашей главной заботой было нивелировать эффект нового вооружения далеков. Весьма многообещающей показалась комбинация генной терапии и использования имплантированного запасного устройства запуска. Вас снабдили самой последней испытательной версией. Мы ожидаем одобрения для масштабного производства в самое ближайшее время. – Он тянул время, и это начинало раздражать Доктора.

– Да скажите же ему, координатор, – произнесла Романа прежде, чем Доктор успел открыть рот.

– Хорошо. – Тот сжал губы. – При обычных обстоятельствах в случае смертельной травмы у здорового повелителя времени активируется лимбическая гланда и выпускает в кровь гормон, необходимый для регенерации. Мы узнали, что улучшенное оружие далеков производит ретро-генеративные частицы, которые нацеливаются исключительно на этот орган, подавляя его функции. Благодаря нескольким трансформациям гена, нам удалось увеличить сопротивляемость организма этим частицам; мы добавили запасной механизм в виде подкожного импланта, содержащего достаточное количество гормона линдос, который вводится в случае, если регенерация не будет запущена по истечении определенного времени после остановки сердец. Мы также внесли изменения в симбиотическое клеточное ядро и биогенетические молекулы, и таким образом решили еще одну проблему боевой регенерации: она беспорядочна, непредсказуема и на слишком долгое время оставляет повелителя времени в крайне уязвимом состоянии.

Он помолчал, набрал воздуха в грудь. «Сейчас будут плохие новости», – подумал Доктор.

– Имплант выполняет еще одну ключевую функцию – идеально контролируя выход энергии в момент регенерации, он может ограничить процесс только клеточным ремонтом и восстановлением, обойдя реорганизацию. Тело повелителя времени просто возвращается к своему изначальному состоянию, что помогает избежать пост-регенеративной дезориентации и смятения.

Доктор моргнул.

– Другими словами, я исцелюсь, но не поменяю лицо. Никогда. Вы ликвидировали регенерацию, какой мы ее знали.

– Да, но, возможно, это не навсегда. Мы полагаем, что процедуру можно обратить, если после войны перспектива целой жизни в одном теле покажется некоторым непривлекательной. Не думаю, что у вас есть повод жаловаться, Доктор. Ваше нынешнее тело молодое и сильное, оно идеально подходит для ваших любимых прогулок по Вселенной, – проговорил он с заметным отвращением. – Вы вольны вернуться к такой жизни, если переживете войну.

– Если переживу войну, – повторил Доктор. – Мы вернулись к началу. Что мешает мне просто снова улететь?

Координатор приподнял бровь.

– Прошу прощения, Доктор, я позабыл обсудить условия сотрудничества. – На его губах возникла недружелюбная улыбка. – Имплант, о котором я говорил? – Он постучал пальцем по своему виску. – Он также снабжен средствами наблюдения. Стандартный фронтовой набор. Мы можем постоянно отслеживать ваши передвижения, даже в воронке, и при необходимости подключаться к зрительной коре головного мозга. Мы видим то, что видите вы – это очень помогает командирам на поле боя.

Доктор в ярости рванулся вперед, но обнаружил, что пристегнут к кровати. Он зарычал от злости. Повелитель времени вздрогнул, но быстро восстановил самообладание.

– Спокойнее, не выходите из себя, вам это ничем не поможет. Мы вернули вас к жизни, и мы решаем, продолжится ли ваша жизнь, если, конечно, далеки не прикончат вас первыми. Хотите свободы – заслужите ее. Так что предлагаю начать сотрудничать с нами, как только встанете на ноги.

Он развернулся на каблуках и вышел из комнаты, оставив Доктора и Роману одних.

– Романа, и ты позволила им сделать это со мной? – Доктор повернулся к своей подруге и бывшей спутнице.

Свергнутая леди-президент сжала зубы.

– Прости, Доктор. Решение принимала не я. – Она наконец встретилась с ним взглядом, и он увидел в ее глазах с трудом скрываемые чувства. Он сразу ощутил укол вины.

– Я видела, как ты умер на той планете, – сказала она, – а потом тащила твое безжизненное тело через руины. Верховный совет хотел, чтобы ты вернулся на Галлифрей, любой ценой. А для меня ты был другом. Как я могла бросить своего друга, зная, что есть надежда увидеть его живым? Ты бы хотел, чтобы я оставила тебя гнить там?

В ее голосе прорезалась мольба.

– Нам нужна твоя помощь, Доктор. Чтобы ни говорили эти идиоты из НРУ, если мы срочно ничего не придумаем, мы проиграем в этой войне. Когда мы встретились, я пыталась это объяснить, но ты не стал слушать! Ты сам развязал Совету руки, когда отказался вернуться назад со мной. Прежде у них не было эффективного способа контролировать тебя. Теперь ты им принадлежишь.

Доктор опустил взгляд на руки, крепко стиснувшие покрывало на коленях. Он разжал кулаки и перевернул ладони, изучая их. Не эти руки управляли ТАРДИС девять веков, но все же он знал их. Он поднял голову, чтобы взглянуть на Роману и почувствовал, как дрогнули пальцы.

– Имплант… – начал он.

– Скорее всего, убьет тебя, если попытаться его удалить. И они сразу узнают, что ты влез в систему. – Она покачала головой. – Поверь, за последние четыре недели у меня было много времени все обдумать.

Доктор сглотнул застрявший в горле ком и кивнул. Они и правда не оставили ему особого выбора. Доктор закрыл глаза, мысленно потянулся ко внутренним временным сенсорам, выискивая вероятности в сети времени. Желудок сжался. Временные линии над Галлифреем все туже сворачивались в узел, а ведь они, по крайней мере пока, еще не были у линии фронта. Романа была права: они могли проиграть в этой войне в любую минуту.

А где, интересно, была его нить – та, что оборвалась, не доходя до девятисот лет, по его же собственной слепой глупости? Тот Доктор был убит, но, если они встретятся по какой-нибудь прихоти судьбы или из-за неизбежности путешествий во времени, сможет ли он разглядеть свою временную линию? А будет ли в этом смысл? Он же все равно знал, чем закончится эта история.

В голову пришел вопрос получше. Он убежал от этих проблем, потому что умел это лучше всего; потому что ему так надоело выбиваться из сил, чтобы что-то исправить – лишь затем, чтобы Вселенная могла понемногу отбирать у него все и всех, кто был ему дорог. Теперь же ему была дана вторая попытка. Конечно, она давалась не без определенных обязательств, но когда в последний раз он получал что-то бесплатно? Неужели он и правда был настолько упрям, чтобы пожертвовать вторым шансом?

Нет.

Не он ли однажды сказал, что человек – это сумма его воспоминаний? Был он оригинальным Доктором или нет, другого у Вселенной больше не было. На Доктора нахлынуло осознание своей цели, он чувствовал, как оно проникает во все его существо. Два сердца бьются в его груди, и, пока они продолжают биться, он не оставит попыток, даже если ради этого придется сражаться.

Доктор повернулся к Романе.

– С чего начнем?

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		4	(100%)
Всего:		4

@темы: мини, рейтинг G - PG-13, fanfiction

---

"Библиотека Пустых Книг", миди, PG-13, джен, приключения

Фандом: Doctor Who
Название: Библиотека Пустых Книг
Переводчик:  Sexy Thing
Бета:  troyachka
Оригинал: "The Library of Blank Books" by ponygirl, запрос на перевод отправлен
Размер: миди, 5 341 слово в оригинале
Пейринг/Персонажи: Седьмой Доктор, Девятый Доктор, Дороти «Эйс» МакШейн, Роза Тайлер
Категория: джен
Жанр: приключения, драма, экшн, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Заброшенные библиотеки сами по себе довольно страшные, когда в книгах есть слова. Что уж говорить о тех, в которых книги пусты – и голодны…
Переведено для команды WTF Classic Doctor Who 2019 на ЗФБ-2019

Библиотека Пустых Книг, часть 1

В ночном клубе было темно и накурено; освещенный лишь ультрафиолетом, он пульсировал глубоким, гулким инопланетным ритмом. Роза гордилась тем, что наконец-то начала уживаться с подобным окружением – со всеми этими странными пришельцами, – но, если честно, ей было куда привычнее, если рядом или хотя бы неподалеку находился Доктор.

В любое другое время она бы запротестовала, услышав от него предложение повеселиться в клубе, пока он занимается своими делами где-то в городе. Даже больше, в любое другое время она бы сходу уперлась рогом и наотрез отказалась. Но после смерти отца прошло слишком мало времени, и Роза колебалась. Может быть, ей и в самом деле будет полезно просто расслабиться, отдаться на волю хорошей музыке и напиткам там, где ни одна живая душа не могла ее знать.

Роза улыбнулась, когда ее партнер по танцу склонился в грациозном пируэте. Местные жители были очень необычны: она все еще немного пугалась, замечая, как одна из толстых, длинных кос, украшавших головы как мужчин, так и женщин, мерно покачивается в такт барабанных ударов, словно руководствуясь собственной, совершенно отдельной от хозяина волей. Как там называлась эта планета? Цепкий, точно. Прямо как обезьяний хвост. Но жители его были дружелюбны, и человеческий вид их нимало не смущал. Крутились здесь и пришельцы с других планет, включая одного, похожего на огромного осьминога в тоге, так что, во всей видимости, путешествия во времени тут тоже не были новостью.

Музыка стихла, партнер Розы, по движениям которого можно было бы подумать, будто он наглотался местной версии экстази, дружелюбно обнял ее и, рассеянно помахав, с пьяной улыбкой возвратился к своим приятелям. Роза помахала в ответ, откинула со лба взмокшие волосы и, остужая ладонью лицо, словно веером, двинулась через переполненный танцпол обратно к бару.

Только потом, потягивая таинственный голубоватый фруктовый напиток и наблюдая за толпой, она заметила в тени девушку, прислонившуюся к стене. Лишь через мгновение Роза поняла, что показалось ей странным: девушка была человеком. Примерно одного с ней возраста, с волосами, забранными на затылке в хвост, она была одета куда более ретро, чем просто ретро – в черную куртку-бомбер, словно только что из 1980-х.

Роза просто не могла пропустить такую загадку. Она поднялась и, крепко сжимая стакан, начала пробираться сквозь толпу к девушке из прошлого.

Она поняла, что ее заметили, в тот же самый момент: увидела в ее лице отражение собственного удивления и любопытства, но также легкое беспокойство. Роза улыбнулась, стараясь казаться дружелюбной и безобидной.

– Привет! Я Роза, – крикнула она в типичной клубной манере, обусловленной громыхающей музыкой. – Ты человек, да?

Девушка кивнула. Указав на ухо, чтобы подчеркнуть уровень шума, она кивнула в сторону коридора у них за спиной. Роза показала ей большие пальцы и вышла за дверь, где несколько групп гуляк болтали, целовались, а время от времени даже тискались в углу. Когда за ними закрылась стеклянная дверь, отрезав гулкий ритм басов, Роза обернулась и ощутила, как медленно спадает тревога. В ярком свете девушка и вправду оказалась ее ровесницей, с круглым, приятным лицом и умными глазами.

– Приветик, – сказала она. – Я Эйс. Так что такая миленькая землянка, как ты, делает в таком месте?

* * *

«Одно достоинство у короткой стрижки точно есть, – подумал Доктор. – По сравнению с длинными каштановыми кудрями, она доставляет куда меньше проблем, когда волосы на затылке встают дыбом».

Даже если бы ему не довелось послушать сплетни, которыми местные жители окружили Библиотеку, мурашки по шее у него побежали бы все равно: белое мраморное строение испускало просто феноменальное количество энергии. Будь здесь Роза, она бы, конечно, этого не заметила – разве что ощутила бы странное, едва заметное беспокойство. Забавные маленькие человеческие мозги. Удивительно, как человечеству удалось уберечь себя от клыков саблезубых тигров и выползти из Каменного века.

Нет, лучше всего было разобраться с этой проблемой в одиночку – и тихо. Вселенную буквально заполонили такие вот крошечные напоминания о Войне. Но у Доктора все еще оставались связи с представителями высших рас, и, если верить услышанному, это место было готово в любую секунду превратиться из любопытной загадки в неразорвавшуюся мину, зарытую на школьном дворе.

Прячась глубоко в тени, он наспех просканировал пространство звуковой отверткой, водя ей вокруг себя, словно ивовым прутом. Перемену в частоте сигнала, когда отвертка указала вниз, невозможно было не заметить.

Подвал. Ну разумеется, подвал.

Доктор был готов поспорить, что и длинные коридоры в этом подвале имелись. Глубоко вздохнув, он продолжил крадучись пробираться по территории вокруг заброшенной библиотеки.

* * *

– Я вроде как… путешествую, – сказала Роза. – С другом. Он пришелец… мы познакомились на Земле, и теперь летаем вместе.

Эйс мягко рассмеялась, словно услышала знакомую личную шутку.

– Серьезно? А я-то думала, я уникальна.

– А ты? – спросила Роза. – Судя по говору, ты из Лондона, да?

– Перивэйл, 1984 год, – ответила Эйс с некоторым неудовольствием. – И, между прочим, не совсем по своей воле. Но теперь путешествую с Профессором. Мы познакомились в Ледяном мире, длинная история. Он немножко чокнутый, но классный друг. В общем, у нашего корабля случилась какая-то неполадка, мы остановились здесь для ремонта и закупки запчастей. Пока он торговался, я решила осмотреться. Мы должны были встретиться здесь позже, но он опаздывает. Как всегда. – Она пожала плечами. – Дам ему времени до рассвета, потом достану сачок и пойду его искать.

Роза не смогла сдержать улыбку, слушая ее описание.

– Прямо мой случай. Даже не знаю, когда он вернется. Могу подождать с тобой, составлю компанию. Земные девчонки должны держаться вместе, так ведь?

– Если хочешь.

Роза указала на главный зал клуба своим полу-выпитым голубым коктейлем.

– Выпьем?

Глаза Эйс весело сверкнули.

– И потанцуем. Да, это, вообще-то, звучит здорово.

* * *

Ну, точно… коридоры. К тому же сырые и плохо освещенные. Хотя последнее, пожалуй, было Доктору на руку. Звуковая отвертка быстро привела в негодность кое-как собранные охранные сканеры, но иметь под рукой глубокую тень, в которую при случае можно отступить, было приятно.

Похоже, его знакомые знали, о чем говорили. Внизу обнаружились десятки тесных, мрачных камер, содержавших представителей самых умных, просвещенных и умудренных рас в галактике. Кто-то определенно собирал довольно разнообразную коллекцию любопытнейших образчиков разумной жизни. Доктор бегло поразмыслил над тем, чтобы выпустить их, но бродящие по территории пленники наверняка испортят его прикрытие, и тогда разверзнется ад.

Лучше уж сначала пробраться в самое логово льва и разобраться с самой Библиотекой. Тогда уже можно будет вернуть жертв по домам.

Он миновал еще одну дверь и вдруг застыл, чувствуя, как задрожало в ужасе одно из сердец.

Ка-бум-БУМ.

Нет.

Нет, не может быть.

Собравшись с духом, Доктор вернулся на пару шагов назад, заглянул в крошечное окно, а затем торопливо вскрыл замок отверткой. Дверь со скрипом распахнулась, и глазам его предстал прикованный к стене в углу невысокий мужчина с черными волосами и кустистыми бровями. Панама на его голове была сиротливо сдвинута набок.

– Да вы издеваетесь, – заявил Доктор ему в лицо.

Мужчина мгновение хмуро смотрел на него, потом раздвинул губы в веселой улыбке.

– О, приветствую. Не обращайте на меня внимания, – сказала его седьмая инкарнация. – Я тут немного позависаю.

– Ты не должен здесь быть, – заметил Доктор, очевидно пытаясь ослепить его своей гениальностью.

– Ну, один из нас точно не должен. А вот кто именно – это еще надо установить.

– Нет, – повторил Доктор. – Я серьезно, ты не должен тут быть. Твое появление – это Плохо, с большой буквы «П».

Молодой Доктор нахмурился, шестеренки в его голове почти слышно застучали.

– И… почему это?

– Да потому что ты сидишь на огромном вонючем парадоксе, вот почему! Три слова: Библиотека Пустых Книг. Говорит что-нибудь?

– Никогда не слышал.

– Да, и не мог. Для тебя это еще не случилось. Я говорил о парадоксе?

– Но… – Шестеренки забегали быстрее, если такое вообще было возможно. – Время так не работает. Для этого нужно колоссальное темпоральное вмешательство в мою собственную временную линию. Что-то вроде…

– Войны Времени?

Судя по отвращению на лице коротышки, так часто смотревшем на него из зеркала, Доктору удалось его растревожить. Он торопливо отбросил прочь крошечное ощущение удовлетворения от возможности разделить свои муки, пусть даже с самим собой в более молодом теле.

– Но это же значит…

Его седьмое воплощение даже тогда, в далекие времена, знал, что грядет нечто ужасное. Целые десятилетия Доктор пытался отсрочить регенерацию в надежде отдалить приход этого самого «нечто». Но все же не дело было нарушать Первый Закон Времени – даже если его больше некому было навязывать.

– Знаешь, что, – перебил Доктор. – Сделай нам обоим одолжение. Не суйся туда. Просто… не суйся. Знай одно: в библиотеке полно пустых книг; злые ученые пытаются захватить ее ради собственной выгоды; в подвале толпа похищенных инопланетян.

– Эм… точно. Да. Вроде все просто.

– Именно так я и сказал. Я тебя освобожу, немедленно улетай.

Он ожидал возражений – в конце концов, Доктор знал самого себя, – так что выражение покорности во взгляде, направленном, казалось, куда-то через его плечо, было довольно неожиданным.

– Мне почему-то думается, что у господ, что у тебя за спиной, есть свое мнение на этот счет, – сказал другой Доктор.

Он развернулся – и наткнулся на двух бандитского вида мужчин с пистолетами, стоявшими по обе стороны от другого мужчины в лабораторном халате, направлявшим на него сканер.

– Еще один галлифреец! – воскликнул тот самый злой ученый. – Чаша моя полна. Знаете, для мифического народа вы встречаетесь чаще, чем мухи. – Он повернулся к охране. – Обыщите его и посадите рядом с другом. Утром они будут первыми образцами в очереди.

Охранники вздернули оружие и направились к нему.

– Зараза, – пробормотал Доктор.

– Не ругайся, – пожурил его коротышка у стены.


Библиотека Пустых Книг, часть 2

Когда последняя группа закаленных гуляк, растерянно моргая, вывалилась на тротуар перед порогом клуба, только-только занимался рассвет. Двери решительно захлопнулись, и работники клуба уже готовились приниматься к тяжелому дневному труду – приводить заведение в порядок после нескольких сотен пьяных посетителей.

Внутренние часы Розы начинали постепенно привыкать к местному ритму жизни, она с трудом подавила зевок. Акклиматизация после ТАРДИС наносит новый удар.

– Так, – сказала Эйс, закидывая на плечо здоровенный рюкзак и, вытянув шею, оглядываясь в поисках своего друга. – Я официально начинаю волноваться.

– Ага. И не ты одна. Что думаешь делать теперь?

Эйс вздохнула.

– Кофе. Определенно кофе – или что они тут пьют вместо него. Потом отправлюсь на поиски ближайших беспорядков. Профессор, разумеется, будет там.

– Уже вошло в привычку, да? – спросила Роза. – Да. Кофе – это хорошо. – Она перехватила ближайшего прохожего. – Извини, приятель. Что вы тут пьете, когда пьяны, чтобы протрезветь и не уснуть?

Он сонно уставился на нее.

– Ты про кавию, что ли?

– Да, точно. Где нам ее достать?

Он указал через дорогу, в противоположный конец квартала.

– Вон там есть магазин, рядом с новостным киоском. Только булочки фэза не пробуйте, они отвратные.

– Новостной киоск, да? Отлично. Спасибо, приятель. – Роза повернулась к Эйс. – Вот тебе и кавия, и беспорядки.

– Нет ничего лучше первой утренней порции, – ответила та.

– Чего, кавии?

– Нет. Беспорядков.

После краткого спора в попытке разобраться, принимает ли кассир к оплате кредитные стеки, они вышли на улицу с чашками мерзостной на вид зеленоватой субстанции с сильным запахом и вкусом растворителя.

Скучающий продавец в киоске выдал им газету, с любопытством наблюдая, как они склонились над первой страницей.

– Так, что у нас тут? – Риторически спросила Эйс. – «Премьер-министр пойман с поличным с ведущей двухчасовых новостей канала Зед»… «Страх перед сырьевым демпингом снизил цены на брюшки челюкрылов до рекордно низкой отметки»… «Государственный совет утвердил дату сноса Библиотеки в следующем месяце»…

– Давно пора избавиться от этой мерзости, – вклинился продавец, вяло привалившись к прилавку.

– От чего? – спросила Роза, оторвавшись от газеты.

– От Библиотеки, – ответил он. – Чертовски опасное место. Надо было ее снести еще с полгода назад.

– Почему? Что опасного может быть в библиотеке? Она что, такая ветхая?

Мужчина несколько мгновений смотрел на нее.

– Все знают о Библиотеке, милая. Вы в пещере, что ли, живете?

Наконец и Эйс отвлеклась от газеты и уставилась на него.

– Мы тут проездом, приятель. Может, просто расскажете?

– Вот тебе на, – воскликнул он. – Я думал, в Восьми Системах всем известно о Библиотеке Пустых Книг.

– Видимо, не всем, – сказала Роза.

Он удивленно покачал головой.

– Ну, это случилось месяцев десять назад. Библиотека Ариан-сити – одна из самых больших в этом секторе. Она всегда была популярна среди академиков, исследователей, школьников-экскурсантов и просто любителей почитать. И вот однажды, ни с того ни с сего, из книг начали исчезать слова. Ну, вроде как просто… растворяться.

Началось все с секции антропологии, постепенно перешло в научную, биографическую, драматическую и художественную. Гости кричали, бросались к выходу – поднялась настоящая паника. Говорят, последней пропала романтическая литература… странно это.

В общем, с тех пор любой, кто войдет в Библиотеку, просто… исчезает. Поговаривают, что книги пытаются забрать назад свои знания и, если к ним приблизятся, просто засасывают жертву. Трудновато это подтвердить, учитывая, что никто еще не возвращался. Пытались даже заслать робота. То же самое. Только приблизился к Общему фонду – пщщ! – и нет. Говорю же, опасное место.

Роза и Эйс переглянулись.

– Бинго, – сказала Роза.

– Чего? – переспросил продавец.

– Ничего, – отозвалась Эйс. – А где найти эту библиотеку? Она близко?

– Вы же не думаете туда пойти? – Он не на шутку встревожился от этой мысли. – Не суйтесь туда, мисс. От этого места сплошные беды.

– Нет, нет, – заверила его Роза. – Мы просто хотели бы… эм… посмотреть. Ну, издали. В этом же нет ничего опасного?

Продавец все еще смотрел на них скептически.

– Пожалуй, – осторожно согласился он. – Ну, ее трудно пропустить. Вон там, на большом холме к востоку от городской черты. Только не подходите близко. Вы вроде неплохие девушки, мне не хотелось бы, чтобы вас сожрали книги.

– Эм, спасибо, – сказала Роза.

– Да. Спасибо, приятель, – повторила Эйс и повернулась к ней. – Ну, готова?

Роза опустила взгляд на свою недопитую кавию.

– Угу. Эта штука здорово бодрит, но какая же она отвратная.

Она вылила напиток на тротуар и бросила стаканчик в ближайшую мусорку.

– Идем.


Библиотека Пустых Книг, часть 3

– …и с тех пор любой, кто войдет в Библиотеку, просто… исчезает, – закончил Доктор, звеня цепями в попытке сесть поудобнее и унять боль между лопатками.

– Удивительно! – воскликнула его молодая версия. – Это значит, что информационная воронка вокруг библиотеки все еще активна – ну, в какой-то мере. А эта группа так называемых ученых собирается заполнить пустоту знаниями, тщательно подобранными у самых развитых рас космоса, а потом как-то присвоить их себе… Эээ, ты там в порядке?

Доктор замер, попытался расслабить ноющие плечи и перестать ерзать.

– Нормально. Да. Никаких проблем. Это самое приятное место, в котором меня приковывали к стене за последние пару месяцев, точно. А ты?

Коротышка пожал плечами.

– Первые двенадцать часов было сносно. Но давай вернемся к насущному вопросу: мы же не можем допустить, чтобы они наложили лапы на тайны повелителей времени, правда? Это сулит катастрофические последствия для Сети времени. С подобными знаниями эти люди могут затмить даже далеков.

Доктор изо всех сил пытался не поморщиться.

– Да. Конечно. Не говоря уже о том, что мой маршрутный лист на неделю уже расписан по пунктам, и нигде не упоминается о том, чтобы быть сожранным невоспитанной книгой. Да и Роза убьет меня, если застрянет тут одна.

– Эйс, скорее всего, подорвала бы здание, – пробормотал другой Доктор.

Он не смог побороть кривую усмешку, поселившуюся в уголках губ.

– Эйс, скорее всего, подорвала бы здание, подождала, пока ты регенерируешь, а затем убила бы тебя.

– Боюсь, это опасно близко к правде. Нужен план.

– Точно. План. – Быстро. Сосредоточиться. – Вот, что мы сделаем. Как только откроется дверь…

И в этот момент дверь с грохотом распахнулась, открыв взгляду двух громил в сопровождении их начальника.

– Отлично подобрано время, – заметил коротышка. – Сам бы я так не смог.

– Это дар, – пробормотал Доктор.

* * *

– Жуть, – сказала Роза, спускаясь с Эйс по улице к Библиотеке.

– Я тебя понимаю, – согласилась та. – Похоже, местные обходят ее по широкой дуге. И их, наверное, можно понять. Погоди секунду, пока мы не подошли. – Она приблизилась к одной из мраморных скамеек, обрамлявших площадь, сбросила рюкзак и, покопавшись внутри, извлекла серебристый флакон. – Нужно проверить запас.

Роза несколько мгновений смотрела на него.

– Тебе нужно проверить запас… дезодоранта?

Эйс усмехнулась коротким лающим смехом.

– Не. Я просто использую флаконы. Это мой запас нитро-9.

Она уловила пустой, бессмысленный взгляд Розы, сделала выжидательную паузу.

– Нитро-9? Взрывчатка? Типа нитро-глицерина, только с большей ударной силой? – проговорила она, словно это было нечто само собой разумеющееся.

Роза моргнула, затем моргнула еще раз. Бросив взгляд на свои ноги, она заметила, что пятится, и заставила себя остановиться.

– Ты таскаешь бомбу, – сказала она скорее утвердительно, чем вопросительно. – Бомбу. Во флаконе из-под дезодоранта. В рюкзаке.

– У меня их три, – заботливо добавила Эйс.

– Три бомбы. Окей. Это… окей. А это безопасно?

– Ну, на ранних стадиях разработки были кое-какие проблемы, но это новейшая партия, тут я все решила. Более или менее.

«Я собираюсь вломиться в библиотеку с сумасшедшей», – подумала Роза, но вслух сказала только:

– Эээ, ладно. Хорошо. Теперь нам… эээ… нужно придумать, как попасть внутрь и не быть съеденными. Не уверена, что верю в эти бредни про книги, но что-то определенно случилось с людьми, которые вошли туда и пропали.

– И еще роботом. Не забудь про робота, – напомнила Эйс, упаковывая свой «запас» и закрывая рюкзак. – Продавец в киоске сказал, он исчез, когда приблизился к Общему фонду. Как по мне, это значит, что внутри находиться можно, только не там, где хранят книги.

– Логично, – согласилась Роза. Торопливо соображая, она взглянула на мраморное здание. – Знаешь, я часто работала вот в таких вот больших старых зданиях. У них всех есть нечто общее: у всех есть главный вход – для посетителей… или гостей, неважно; и служебный, спрятанный где-нибудь в стороне – для служб доставки и тому подобного. Ручаюсь, тут он есть тоже, и именно туда нам и надо. Так мы окажемся далеко от книг, а если кто-нибудь следит за Библиотекой, они будут сосредоточены на главном входе. Если там окажется заперто, то и вскрыть замок наверняка окажется проще.

– Отлично придумано, Блондиночка, – с легким впечатлением отозвалась Эйс. – Ну, что ж. Давай посмотрим, как выглядит внутри Библиотека Пустых Книг.

* * *

– Вы себе даже не представляете, с какой силой связались, – сказал молодой Доктор на удивление громко и уверенно, учитывая тот факт, что его волокли вверх по мраморной лестнице со скованными за спиной руками.

– К тому же, – добавил старший Доктор, – какой прок в знаниях, если они недоступны? Попробуете прочитать заполненные книги – и вас тоже засосет. У вас нет возможности остановить процесс.

– С чего вы решили, что у меня его нет? – отозвался ученый. Возможно, это был риторический вопрос.

Доктор на мгновение переглянулся со своей предыдущей версией и нахмурился.

– А он есть? – спросил он.

– А стал бы я начинать этот проект, если бы его не было? – вопросом на вопрос отозвался ученый.

– Даже не знаю, – отозвался Доктор. – Зависит от степени вашего заблуждения и мании величия.

Мужчина в белом халате вздернул бровь и повернулся к одному из громил.

– Охранник, – сказал он. – Ударь его. Только, пожалуйста, обойдись без критических повреждений.

Даже не сбившись с шага, мужчина слева резко всадил Доктору кулак в почку, и он задохнулся от боли. Молодой Доктор сочувственно скривился, но мудро промолчал. Крепче сжав его руки, охранники поволокли Доктора дальше.

* * *

Эйс осторожно выглянула из-за двери на вершине лестницы.

– Чисто, – сказала она.

Роза осторожно следовала за ней, обводя взглядом пыльный коридор. Она заглянула за первую дверь, затем за вторую.

– Похоже, это переговорные или, может, офисы.

– Тут то же самое. И все заброшено, – ответила Эйс из другого конца коридора. – Думаю, надо разделиться, поискать что-нибудь подозрительное.

Роза кивнула.

– Хорошо. Только постарайся предупредить нас прежде, чем использовать этот свой нитро-как-его-там, ладно?

– Если смогу, Блондиночка. Если смогу.

– Удачи. И остерегайся плотоядных книг, идет?

– Взаимно.

* * *

– В последний раз говорю, мы связались с силой, которую не способны понять. Причинно-следственные связи… само время!

Игнорируя его, ученый продолжал настраивать сенсорное оборудование в арке у входа в Общий фонд.

– Повелители времени, – пробормотал он. – Согласно легендам, они были напыщенными всезнайками, но меня не предупреждали, насколько утомительно иметь с ними дело. – Он повысил голос, обращаясь к Докторам напрямую. – Взгляните на это с другой стороны, господа: вам и вашим собратьям по несчастью предстоит исследовать совершенно неизведанную территорию, раскрыть новые знания, новые возможности. Не для самих себя, так для меня и моих коллег.

Ответом ему была тишина, и мужчина с подозрением обернулся к ним, все еще скованным, под охраной вооруженных громил.

– Вы, коротышка, ваш товарищ то льстит, то угрожает, но вы молчите. Для того, кому светит провести остаток дней на страницах книги, вы слишком уж спокойны. Почему?

Молодой Доктор выпрямился, встал в полный рост, словно волшебник, готовящийся вытянуть кролика из шляпы.

– Все просто, – ответил он. – Так уж вышло, что у меня есть туз в рукаве.

Взгляд старшего Доктора против воли метнулся по комнате и остановился на крошечной скрытой тенью фигуре, прятавшейся за дверью, через которую несколькими минутами ранее их ввели сюда. Он торопливо отвернулся, тщательно скрывая усмешку и пряча лицо за маской ледяного спокойствия.

Секундой позже из-за двери послышался яростный вскрик. Ученый обернулся, затем, надменно вздернув брови, снова посмотрел на пленников.

– Возможно, вы переоценили свои возможности, – невозмутимо заметил он.

Когда еще двое охранников ввели упирающуюся Эйс, лицо молодого Доктора осунулось. Один из громил сорвал рюкзак и бросил его за дверь, как можно дальше от нее.

– Эйс? – взволнованно спросил молодой Доктор.

Эйс без особого успеха дернулась, пытаясь освободиться.

– Извините, Профессор. Не заметила этих двух уродов.

– Ничего, – ответил за него ученый, проводя перед ней сканером. – В моей коллекции пока нет людей. Они, конечно, не то чтобы просвещенный народ, но вот их находчивость может оказаться полезной. Уверен, мы найдем в Библиотеке место для вашего маленького солдата.

* * *

Глядя, как охрана уводит Эйс, Роза вжалась в стену в тени позади колонны. Из комнаты за дверью слышались едва различимые голоса, но все ее внимание было приковано к черному рюкзаку, неприкаянно лежавшему у самого входа. Тихо, словно мышь, она подкралась к нему, молясь, чтобы поимка Эйс создала как можно больше шума, хотя бы на пару лишних секунд.

Не отрываясь от стены, она рискнула заглянуть в комнату. Доктор был там, со скованными за спиной руками, с Эйс и вторым мужчиной, окруженный врагами. Так быстро, как только было возможно, Роза метнулась к рюкзаку, притянула его к себе, подальше от поля зрения охраны. Покрываясь холодным потом, она выудила серебристый цилиндр.

На вид он ничем не отличался от простого дезодоранта.

По ощущениям тоже – разве что был чуть-чуть тяжелее.

Глубоко вздохнув, Роза обеими руками вцепилась во флакон и рванулась в дверь. Два охранника тащили Доктора к арке в противоположном конце комнаты. За ней виднелись книжные полки.

– Так… всем стоять! – заорала Роза, подняв руку с дезодорантом. – Это бомба, и я не побоюсь ее использовать!

Доктор ошалело смотрел на нее, но Роза не могла позволить себе отвлечься.

Главный злодей круто развернулся на голос, она чувствовала, как он изучает ее. Оценивает.

– Ты и правда готова покончить с собой, девочка? – спросил он. – Не думаю. Да это и не похоже на настоящую бомбу. Думаешь, я поддамся на такой глупый блеф?

Роза открыла было рот, чтобы ответить, но ее перебила Эйс.

– Солнышко, снимай крышку и бросай!

Роза сорвала крышку и со всей возможной силой швырнула флакон через комнату, в арку, в самое сердце Общего фонда.

Словно в замедленной съемке, серебристый цилиндр по широкой дуге пролетел по воздуху – в идеальном броске.

Словно в замедленной съемке, все, кто был в комнате, бросились в стороны, прочь от арки, от радиуса взрыва.

Прошел миг. Затем второй.

Ничего не произошло.

Несколько разъяренных охранников поднялись и двинулись к Розе, свернувшейся на полу, закрываясь руками. Она видела, как они приближались.

– Твою… – начала было она, но слова потонули в оглушающем взрыве, который сотряс комнату и сбил надвигающихся врагов с ног. Голова звенела, Роза с трудом поднялась на дрожащие ноги, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в дыму и пыли.

– Роза! – Знакомый крик казался далеким и ослабевшим. Но всего через мгновение Доктор был рядом, все еще скованный наручниками, с испачканным в побелке лицом и волосами. Роза вцепилась в него, пытаясь удержаться на ногах, улыбнулась почти безумно, глядя, как его беспокойство медленно перетекает в ответную улыбку.

А в другом конце комнаты Эйс обыскивала карманы халата ученого. Она вытянула связку ключей и быстро освободила руки другого мужчины – наверняка ее Профессора, подумала Роза. Вдвоем они продолжили поиски, мужчина спрятал в карман еще несколько технических предметов. Эйс обнаружила куда более знакомое устройство, с любопытством осмотрела его и, усмехнувшись, бросила Розе.

– Фантастика! – воскликнул Доктор, когда Роза вскрыла его наручники звуковой отверткой. Она передала ему отвертку, и он спрятал ее в карман. Затем его лицо вдруг изменилось.

– Ой-ей.

Роза обернулась. Оглушенные охранники начинали постепенно приходить в себя. Один из них указывал трясущимся пальцем на арку.

– Книги, – крикнул он. – Книги горят!

И в самом деле, из соседней комнаты начинал наползать дым, сквозь утихающий звон в ушах Роза разобрала даже слабое потрескивание пламени.

– Что вы наделали? – закричал ученый, которого успела сковать наручниками Эйс.

– Попробуем потушить? – спросила Роза.

– Как? – ответил Доктор. – Если войдем туда, перестанем существовать.

– Да. Точно. Здравая мысль.

– Но, когда сгорит достаточно книг, внешнее и внутреннее пространства информационной воронки сравняются, – сказал Профессор. – И как только это случится…

– Бум? – закончила за него Эйс.

– Бум, – подтвердил он.

– Он прав, – закончил Доктор. – Нужно всех отсюда вывести, живо.

Охранникам дважды повторять не пришлось. Похватав своих раненных коллег, они, шатаясь, заторопились к выходу.

– А как же мои экземпляры? – застонал главный злодей.

Доктор рывком поставил его на ноги.

– В подвале они в безопасности. Думаю, взрыв будет скорее внутренним, чем внешним. Знаете, жаль, что их благополучие не волновало вас раньше, когда вы пытались скормить их Библиотеке. Идем, Роза, времени мало.

Им удалось добраться до усыпанной скамейками площади прежде, чем мощный всасывающий звук ознаменовал конец Библиотеки. Огромный взрыв сотряс землю, воздух хлынул в образовавшееся пустое пространство, и в ушах у Розы снова зазвенело.

– Круть! – констатировала Эйс.

* * *

Через несколько часов последний пленник покинул ТАРДИС на родной планете, и Роза рухнула в кресло. Буквально через минуту после их чудесного спасения из библиотеки на взрыв и пожар принесся служебный транспорт. Поначалу власти недоверчиво слушали их историю, но набитая похищенными пришельцами подземная тюрьма очень быстро их убедила, и ученого и его подчиненных взяли под арест и увезли.

Доктор снова разыграл карту повелителя времени и в кратчайшие сроки получил все полномочия, полную опеку над бывшими пленниками и задание развести их по домам. Эйс и Профессор сбежали в общей сумятице, и Роза даже не успела с ними поговорить.

– Вот так! – провозгласил Доктор, взбегая по лестнице и потирая руки. – Все на месте, полный порядок, и как раз к чаю.

Роза улыбнулась.

– Да, – тоскливо отозвалась она. – Жаль только, что я не успела попрощаться с Эйс.

Доктор прислонился рядом с ней к консоли, скрестив лодыжки.

– Она тебе понравилась, да?

Роза фыркнула.

– Если под «понравилась» имеется в виду «ужаснула до смерти», то… да, она мне понравилась.

Он развернулся и принялся настраивать координаты на консоли ТАРДИС.

– Как знать, – пробормотал он. – Может, ваши пути еще когда-нибудь пересекутся.

– Может быть. Просто… Эйс и Профессор. Они мне очень напомнили нас с тобой. Я думала, у нас что-то необычное, но теперь… может, в мире существует множество людей, которые путешествуют вместе, восстанавливают справедливость и побеждают злодеев. Понимаешь?

Доктор молча улыбнулся и надавил рычаг дематериализации.

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		5	(100%)
Всего:		5

@темы: миди, Doctor Who, рейтинг G - PG-13, fanfiction

---

"Миледи и Монсеньор", коллаж, G

Фандом: Doctor Who & Три мушкетера
Название: Миледи и Монсеньор
Автор:  Sexy Thing
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Питер Капальди!Ришелье, Алекс Кингстон!Миледи
Категория: джен
Исходники: фото из интернета, капсы из сериалов "Мушкетеры", "Успехи и неудачи Молл Фландерс"
Рейтинг: G
Выполнено для команды Doctor WhAU 2018 на Фандомной Битве-2018.

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		10	(100%)
Всего:		10

@темы: visual, crossover, Doctor Who, рейтинг G - PG-13

---

"И уцелел один", макси, R, джен/гет, драма, экшн, АУ

Фандом: Doctor Who
Название: И уцелел один
Переводчик: Sexy Thing
Бета: Sexy Thing
Иллюстратор: Carcaneloce
Оригинал: “And Then There Was One” by SpaceTimeConundrum, разрешение на перевод получено
Размер: макси, 36 916 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: альт!Пятый Доктор, альт!Мастер, альт!Романа, ОМП, ОЖП
Категория: джен с элементами гета
Жанр: драма, экшн, АУ
Рейтинг: R
Краткое содержание: Война Времени окончена. Галлифрей пал, Доктор исчез, а в маленьком канадском городке Йеллоу Форк появляется военный врач Джон Смит. Вскоре по городу прокатывается серия таинственных убийств – и каким-то образом они связаны с Джоном и его участившимися необъяснимыми головными болями и странными, неземными сновидениями. Между тем полиция Йеллоу Форк все больше и больше подозревает его в совершении этих преступлений...
Примечание/Предупреждения: Насилие, медикаментозные манипуляции, множественные смерти второстепенных персонажей, смерть(-ish) главного персонажа;
АУ-«Вселенная Пита», где в Войне Времени участвовал не Восьмой и Военный Доктор, а Пятый. И да, ТАРДИС – красная будка (не спрашивайте). Фик входит в серию приключений альт!Пятого Доктора и является хронологически третьим по счету. Предыдущие истории серии переводчик честно не читал.
Ни одно упоминание, описание и использование лекарственных средств не является ни пропагандой наркотиков, ни руководством к действию, ни призывом использовать их для борьбы с пришельцами. Не повторяйте прочитанного дома;
Название фика – отсылка к известной считалке из романа Агаты Кристи «Десять негритят»:
(…)
Топили двое негритят
В ненастный день камин.
В огонь один свалился брат,
И уцелел один.
(пер. С. Я. Маршака)
Ссылка на скачивание: doc | fb2 | pdf | txt

Глава первая: Падение Галлифрея

Все было решено.

Осознав окончательность этого решения, Доктор неожиданно почувствовал облегчение – даже несмотря на то, чем оно грозило ему самому. В конце концов, он сам предложил выход, и он никому бы не позволил взвалить на себя эту ношу. Они вложились в реализацию плана, и этого было достаточно: ответственность за последний шаг должен был нести он и только он. Впрочем, никто особо не пытался его отговорить – у чужого сочувствия все же были границы. Ведь, по общему счету, план был чудовищен, и его оправдывало только то, что неизбежная финальная Битва за Галлифрей, если ее допустить, грозила всей Вселенной неисчислимыми потерями. Если идея Кощея сработает, может быть, кто-то сумеет все это пережить. Но мало кто поблагодарит его за такое «милосердие», ведь именно им предстоит уживаться с чувством вины.

Он стоял, дрожа на холодном ветру, вечном спутнике этой крошечной негостеприимной луны, которую они выбрали в качестве точки сбора. Идеальное место для планирования предательства и гибели всего, что когда-либо было им дорого. Лишь теперь до него начинало доходить, что, если все пойдет по плану, возможно, перед ним стояли последние повелители времени. От их когда-то великой и древней цивилизации останутся лишь мифы и легенды. Ему становилось дурно от мысли, что именно его рука должна нажать на кнопку. Доктор меньше кого бы то ни было был склонен ностальгировать по своей планете – так уж сложилось, – но даже он не мог себе представить мир без Галлифрея. Несмотря на все свои пороки, он все еще был родным домом. Что ж, по крайней мере, у Доктора не будет возможности прочувствовать отсутствие планеты на себе.

Все детали были обговорены, им оставалось лишь попрощаться. День прошел в торопливых хлопотах: Аркадия пала; Рассилон, конечно, уже знал, что Момент попал в руки Доктора, и бросился на поиски. Вряд ли Президент повелителей времени подозревал сговор – хотя бы пока – но проследить могли за любым из них. Доктор призвал на помощь лишь тех, кому доверял, но именно по этой причине каждый из них был более или менее известен своей дружбой с ним. Обычно необходимость поторапливаться кажется нелепой, когда у тебя есть машина времени, но война уже нанесла ткани пространства-времени в этом регионе серьезный вред, так что общее беспокойство было оправданным. Единственным, что удерживало разваливающуюся реальность, был временной замок, окруживший Галлифрей. Но благодаря ему события неслись к фиксированной точке с оглушающей скоростью.

Они собирались воспользоваться нападением крейсера далеков и хаосом, который оно повлечет, как прикрытием; Доктор и Кощей должны были направить ТАРДИС в центр планеты, к Оку Гармонии, расположенному в глубоких тоннелях под Цитаделью. Все остальные на своих кораблях должны были отвлекать далеков и повелителей времени, пока Момент не будет приведен в действие. Те, кто сумеет, в последнюю возможную секунду сбегут через воронку и с помощью хамелеонной арки изменят свою биологию, чтобы их не задело взрывной волной. Когда Доктор использует Момент, все, что хотя бы отдаленно похоже на далека или повелителя времени, будет уничтожено.

Давным-давно, до того, как Война Времени изменила все, Доктор ценой многих жизней предотвратил ядерный взрыв и прочитал длинную речь о том, что все могло бы быть иначе. Его давние слова эхом долетали сейчас до его разума. До этого не должно было дойти. Но далеки не собирались останавливаться, а Верховный Совет так отчаялся, что был готов привести в действие «Последнюю Санкцию» Рассилона и разорвать саму ткань времени и пространства – и все это лишь бы закончить войну. Это было безумие, но после всего, что ему довелось пережить, после всего, что они с ним сделали – он знал, что повелители времени на это пойдут. И чтобы остановить их, Доктор был готов совершить немыслимое. Если спасение Вселенной требовало пожертвовать его жизнью и всем Галлифреем, у него не оставалось выбора. Они перебрали все возможные варианты развития событий, отчаянно надеясь найти другой выход, но каждый раз война приводила лишь к большему числу смертей. Это был единственный шанс предотвратить гибель самого времени.

Доктор переходил от одного друга или товарища к другому, пожимая руки и чувствуя, как мрачная судьба заносит над ним руку, словно Дамоклов меч. Мало кто был в силах встретить его взгляд, но даже в их глазах плескалась плохо скрываемая жалость. Их не в чем было винить. Романа была последней.

Она, как и многие из присутствующих, регенерировала во время войны, и теперь на него сочувственно смотрели глаза медового цвета. Они казались слишком старыми для ее молодого лица. Но в них Доктор увидел не жалость, а понимание, горло вдруг обожгло, он почувствовал, что вот-вот расплачется по-настоящему. Не желая раскисать прямо здесь, на глазах у всех, он заставил себя переключиться на другой, совершенно иной импульс и, притянув к себе ошарашенную повелительницу времени, мягко поцеловал.

Они столкнулись благодаря обстоятельствам и враждующим Стражам, они путешествовали вместе много лет, медленно образуя своего рода неправдоподобное партнерство. Очень редко между ними проскакивала искра взаимного уважения, может быть, даже влечения, но после окончания поисков Ключа Времени они так долго считали себя друзьями, что сама идея каких-либо иных отношений казалась нелепой. По крайней мере, до войны.

Это случилось после того, как первая волна Деградаций Скаро уничтожила галлифрейский флот. Они сидели в поврежденной ТАРДИС Романы, слишком усталые, чтобы осознать все те ужасы, что предстали перед их глазами в этот день. Доктор до сих пор не знал точно, кто начал первым, но неожиданно Романа оказалась в его крепких объятиях, и с этого момента все пошло по наклонной. От друзей к любовникам они перешли, не сговариваясь. После Романа, как самая практичная из них двоих, настаивала, что это был лишь один раз; она заставила его пообещать, что никогда, ни при каких обстоятельствах между ними не будет даже намека ни на что, кроме дружбы. И, конечно же, как это обычно бывает, при следующей встрече все повторилось.

Встречаться таким образом после сражений стало для них своеобразной традицией. Лучше так, чем говорить о том, что с ними сотворила эта война. До и после этих кратких свиданий Романа сохраняла с ним исключительно профессиональный тон. Уважая ее желания, Доктор воздерживался от публичных проявлений своих чувств и прилагал все силы, чтобы выбросить из головы любые романтические мысли. Они вели невозможную войну, и именно она должна была занимать все их внимание. Романа была права: на поле боя эмоциональные привязанности лишь мешали и отвлекали. Если бы события развернулись иначе, возможно, у них был бы какой-нибудь шанс, но пока взаимного утешения оказалось вполне достаточно.

Впрочем, здесь и сейчас, за один шаг до конца, было бессмысленно отрицать, что в глубине своих сердец он был всего лишь старым сентиментальным дураком. Доктор медленно отстранился и осторожно приоткрыл глаза, почти ожидая, что она разозлится. Но в лице ее была грусть.

– Доктор… – начала было Романа.

– Я знаю. – Он слабо, застенчиво улыбнулся. – Романадворатрелундар, дорогая моя, для меня было честью путешествовать с тобой. Если выживешь, сделай для меня кое-что: будь великолепна.

Он еще раз крепко обнял ее и отступил.

– Конечно, Доктор, – сдавленно улыбнулась она, хотя улыбка и не отразилась в ее глазах.

Остальные не могли не заметить странное поведение Доктора. Дракс и Корсар наблюдали за ним с легкой насмешкой, взгляд Кощея был странно затуманен. Остальные, казалось, были удивлены и немного смущены этой глубоко личной сценой.

Доктор прочистил горло, собираясь сказать что-то еще, но подходящая к случаю эпитафия так и не пришла. Сейчас он был одновременно палачом и приговоренным, и черный юмор уже не мог вытащить его из петли. Так что он просто засунул руки в карманы, мрачно кивнул собравшимся, повернулся и медленно побрел к ТАРДИС.

Кощей последовал за ним, вместе они установили координаты Галлифрея. Доктор молча копался с навигационными настройками, Кощей программировал хамелеонную арку, которой должен был воспользоваться для собственного побега, как только доставит Доктора к Оку. План шел как по маслу: они незамеченными пробрались за небесные траншеи и пока еще не столкнулись ни с одним из привычных силовых барьеров Капитолия. ТАРДИС нехотя приземлилась, почти застонав от боли – она явно чувствовала, что ждало их впереди. Доктор погладил консоль и в последний раз поднял взгляд на ротор, пытаясь подавить страх и сожаление.

– Все было просто чудесно, старушка, – прошептал он и поднял Момент, взвешивая его в руках.

Он был меньше, чем Доктор себе представлял, но очень тяжелым – совершенно непредставительным для разумного устройства, способного, при наличии мощного источника энергии, выжечь из времени целые галактики. Для этого и было нужно Око Гармонии. Когда Момент заперли в Арсенале Омеги, предполагалось, что без изъятых энергетических схем он будет безвреден, но Доктор слышал тихое тиканье механизмов внутри. Казалось, этот звук эхом отдается во всем теле до костей, и даже при простом взгляде на Момент его ощущение времени сходило с ума. Он поборол волну тошноты и осторожно опустил оружие на пол. Даже повернувшись к ящику спиной, он ощущал, будто тот следит за ним.

Оставалось одно последнее прощание. Он обернулся к другу детства, мальчику, с которым рос в Академии, пока расстояние и философские разногласия не привели их к разрыву. Они оба были не согласны с политикой невмешательство, диктуемой повелителями времени, но по разным причинам. Доктор просто хотел предотвращать несправедливость и трагедии, насколько это было возможно, Кощей же считал, что, благодаря своим знаниям и интеллекту, повелители времени могли напрямую влиять на развитие примитивных цивилизаций. Он взял себе имя Мастер и покинул Галлифрей, чтобы доказать свою теорию благонамеренной диктатуры. Его усилия не имели успеха, и в большинстве случаев бывшие лучшие друзья оказывались по разные стороны баррикад. Лишь ошибка Мастера на Логополисе, спровоцировавшая регенерацию Доктора, привела к хотя бы частичному примирению, когда разбежавшиеся повелители времени снова встретились в Зоне Смерти.

В следующий раз они столкнулись на полях сражений Войны Времени, и к тому времени она изменила обоих. То, что именно им двоим пришлось остаться у самого порога гибели Галлифрея, казалось Доктору в своем роде правильным. В разодранной форменной куртке Кощей казался изможденным и пустым – и Доктор не сомневался, что он сам выглядел так же. Его друг сжимал в руках шлем хамелеонной арки, его опущенный взгляд терялся в тени.

– Кощей, времени мало, – сказал Доктор, удивившись тому, насколько ровным и спокойным был его голос.

– Да, старый друг, – отозвался тот, аккуратно опустив устройство на консоль. Кощей шагнул к нему и коснулся ладонью его лица. – Как жаль, что все должно кончиться вот так, я собирался еще так много сделать.

Доктор в замешательстве моргнул, но прежде, чем он успел ответить, губы Кощея впились в его собственные, и он оказался придавлен к перилам. Друг отпустил его с определенно хищным, хотя и полным сожаления блеском в глазах. Доктор ошарашенно смотрел на него.

– Прошу прощения, дорогой мой Доктор, но, должен заметить, мне давным-давно стоило это сделать. Надеюсь, однажды ты найдешь силы простить меня, – проговорил Кощей. Лишь тогда Доктор заметил, что его руки прикованы к перилам, да так крепко, что он не мог пошевелиться.

– Кощей! Что… что ты делаешь? – Он дернулся, пытаясь высвободиться.

– То, что нужно сделать. – Взгляд Кощея скользнул к Моменту. – Я у тебя в долгу, забыл? Ты всегда был мягкосердечным, Тета. Признай: если кто из нас и заслуживает жизни – это ты.

– Кощей, нет, – хрипло возразил Доктор.

Мастер не обратил на его мольбы внимания и подошел, держа в руках шлем хамелеонной арки.

– Я запрограммировал ее на человеческую биологию – ты ведь всегда чрезмерно любил эту отсталую планетку. Наручники откроются через час, но к тому времени ты уже не будешь собой.

Он надел аппарат на голову сопротивляющемуся Доктору.

– Ты не можешь, это должен быть я, это моя вина! – в отчаянии закричал Доктор.

Мастер покачал головой.

– Если ты когда-нибудь вернешь себя, Доктор, вспоминай обо мне с теплотой.

Он погладил Доктора по еще коротким волосам, которые отстриг полевой врач, чтобы добраться до раны несколько недель (или, может, даже лет) назад, и включил устройство. Колени Доктора подогнулись, он закричал, когда оно начало переписывать его биологию.

Торопливо и уверенно Мастер щелкнул подготовленным переключателем на консоли, подобрал Момент и шагнул к двери. На мгновение он остановился, бросил через плечо последний взгляд, и вышел из ТАРДИС, чтобы навсегда решить судьбу Галлифрея.

– Au revoir, Доктор.


Глава вторая: Сумма его воспоминаний

«Знаешь, человек – это сумма его воспоминаний.
А повелитель времени – тем более».

Иногда он помнил вещи, которых никогда не было. Или не могло быть. Фрагменты никем не прожитых жизней, места, в которых он точно никогда не был – которые, скорее всего, даже не существовали. Не могли существовать. Долгое время он думал, что, наверное, сходит с ума; как и все ветераны, с войны он вернулся не только с физическими шрамами. Он слишком часто наблюдал эти симптомы у возвращающихся с фронта солдат, чтобы не заметить их у себя. Но время от времени он задавался вопросом, только ли в этом дело.

Не помогало и то, что воспоминания о собственной, реальной жизни были затуманены не меньше – благодаря куску шрапнели, угодившему в голову и уложившему его в госпиталь до самого подписания перемирия. Он мог наизусть пересказать свой послужной список слово в слово, но детали смешивались в памяти в смутную какофонию невозможных миров, перемежаемых картинами смерти, образами металлических монстров, обжигающей болью и ощущением, будто вокруг него скручивается само время. Он не любил говорить о войне и даже старался не думать о ней, но со снами он почти ничего не мог поделать.

Самыми спокойными ночами он спал тихо, практически не пошевелившись до самого утра. В плохие времена война вторгалась в его память, и он просыпался в холодном поту, неудержимо трясясь и не желая ложиться из страха перед ужасами, которые ждали его во сне. Бывали ночи, когда он лежал с открытыми глазами и пытался разложить все по полочкам, собрать осколки своих воспоминаний и понять, откуда в его голове появляются знания, которых не может быть. Это время было хуже всего, потому что, обдумывая возможные варианты, он всегда знал, что лишь один ответ мог объяснить все происходящее. Он не сходил с ума, он уже был потерян, и эта мысль пугала его до дрожи.


Конец февраля 1949 года. Северо-восток Британской Колумбии, Канада.
Жар. Оранжево-желтое пламя поднимается выше. Ох, оно жжет, жжет, жжет! Он стискивает зубы и идет вперед. Лишь когда боль отступает, он начинает беспокоиться. Чем дольше тянется эта война, тем более жестокой и простой становится тактика далеков. Огонь оттесняет их ничуть не хуже, чем любое другое оружие, и его так просто использовать.

Он чувствует, как приближается Петля, легкой дрожью в кончиках пальцев; менее чем через двенадцать минут временная линия перезапустится. Неизбежность давит на него, потому что он знает: в следующем кольце приказ к отступлению будет дан раньше, они снова бросят жителей беззащитного мира на произвол судьбы, даже не попытавшись их спасти. Неудивительно, что вся остальная Вселенная начинает испытывать к ним такое же отвращение, что и к Империи далеков.

Он чувствует запах горелой плоти, чувствует, как шипит кожа, но изо всех сил сдерживает мощный поток регенерационной энергии, курсирующей по венам: когда временная линия перезапустится, ее отбросит назад, а после такого он всегда чувствует себя дурно. Вдобавок каждая регенерация напоминает о том, что с ним сделали, и это определенно неприятно. Лучше сосредоточиться и постараться запомнить все, что он знает о расположении войск далеков, чтобы доложить командованию, когда вернется.

Но боль уже затуманивает взгляд, он чувствует, как слабеет лихорадочный стук сердец в грудной клетке. В этот раз избежать регенерации не удастся. Надо хотя бы постараться, чтобы его не вырвало на собственные ботинки. «А ведь они зовут меня Надвигающимся Штормом», – горько думает он. Сделав последний вдох, он распрямляется и отпускает мысленную железную хватку, которой сдерживал энергию внутри своего тела. Он кричит, когда совсем другое пламя поглощает его целиком.


Он проснулся в панике, вцепившись пальцами в простыню, хватая ртом воздух. Таких выразительных снов он не видел уже несколько месяцев, он почти посмел надеяться, что они оставили его навсегда. Он постарался выровнять дыхание, глядя на полупрозрачные облачка пара, поднимающиеся и растворяющиеся в лунном свете. Огонь в маленьком камине в центре комнаты почти погас за ночь, и воздух в коттедже холодил влажную от пота кожу. Он вздрогнул и встал, чтобы доложить дров, стараясь при взгляде на раскаленные угли не думать о том, каково гореть живьем.

Он осторожно достал из ящика журнал и торопливо записал все, что смог вспомнить из своего сна, пока тот не отступил в подсознание окончательно. Закончив, он закрыл тетрадь и быстро убрал на место; меньше всего ему сейчас хотелось обдумывать значение увиденного. Отложив очки в сторону, он потер глаза.

– Джон? – раздался с кровати сонный голос. – Почему ты встал?

– Просто очередной кошмар, – ответил он. – Беспокоиться не о чем.

– Возвращайся в кровать. Если будешь всю ночь сидеть и думать об этом, просто замерзнешь.

Он улыбнулся и вернулся к ней под теплый плед, крепко обвив ее руками. Она успокоено вздохнула и прижалась к нему, делясь теплом, помогавшим хотя бы на время отбросить мрачные мысли.


Май 1946 года.
Элизабет из задней комнаты услышала, как звякнул колокольчик на двери магазина. «Эрни сегодня рано», – подумала она и направилась навстречу, осторожно обойдя стопку книг, сортировкой которых занималась. Большая часть работы по магазину всегда приходилась на середину утра; после утреннего аншлага обычно наступала относительная тишина, которая нарушалась лишь после окончания последних школьных уроков. Хотя редкие посетители в обеденное время все же бывали. Эрни Пикеринг был редким исключением: он был хозяином парикмахерской напротив и каждое утро заходил со своим привычным термосом с кофе, чтобы поболтать. Элизабет не возражала – он был довольно добродушным малым и всегда приносил свежие городские новости и слухи о политических разборках на шахте.

С тех самых пор, как она вернулась домой, ей редко с кем удавалось пообщаться, за исключением отца, но, как бы сильно она его ни любила, из-за болезни ему было трудно вести долгие беседы. Друзья детства или, как она, уехали из города и не вернулись, или обзавелись семьями и относились к ней с подозрением. Ее побег за работой в «большой город» сделал ее чужой в их глазах. А ведь она даже не занималась там ничем особенно скандальным, просто работала секретарем в лесозаготовительной компании, а по ночам писала новеллы.

В Ванкувере Элизабет была счастлива, и теперь страшно по нему скучала. Если бы мама внезапно не скончалась в прошлом году, она бы там и осталась.

Выйдя из подсобки, она с удивлением обнаружила в магазине незнакомого мужчину. Он стоял к ней спиной, засунув руки в карманы, и молча разглядывал книжные полки. Элизабет прочистила горло и спросила:

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Он вздрогнул при звуке ее голоса и развернулся. В его больших голубых глазах сверкнула тревога, но он быстро оправился и заставил себя изобразить на лице нечто сходное спокойствию. Он был высок, по-мальчишески красив – от силы на несколько лет старше нее, – с очень короткими светлыми волосами, аккуратно зачесанными на одну сторону. Он был одет слишком прилично для шахтера – в темный твидовый костюм с галстуком и вязаным жилетом. Больше всего любопытство вызывал протянувшийся над правым ухом длинный неровный розоватый шрам, едва видимый в утреннем свете, бившем через окно магазина. Элизабет отбросила невежливый порыв спросить о его природе и вместо этого мило улыбнулась.

– Нет, эм, я просто смотрю, спасибо, – запинаясь, проговорил он, очевидно смутившись от такого пристального осмотра. У него был дивный британский акцент.

Она моргнула и застенчиво отвела взгляд.

– Простите, не хотела глазеть, просто не привыкла видеть здесь новые лица. – Она протянула руку. – Я Элизабет Фрейзер, рада познакомиться.

– Доктор Джон Форман, – отозвался он, быстро сжав ее ладонь и снова нервно спрятав руки в карманы, и пояснил: – Я приехал совсем недавно, работаю в больнице.

Элизабет с запозданием заметила черную медицинскую сумку, стоявшую у него под ногами и прикрытую сверху слегка потрепанной коричневой фетровой шляпой.

Чувствуя его смятение, она отступила за стойку, чтобы дать ему немного свободного пространства; в конце концов, ей все равно нужно было вернуться к инвентаризации.

– Добро пожаловать в Йеллоу Форк. Позовите, если вас что-нибудь заинтересует, – перед уходом сказала она.

Несмотря на это неловкое знакомство, доктор Форман вернулся ближе к концу недели. С каждым разом он все больше привыкал к ее общительному характеру, и вскоре превратился в постоянного посетителя – по дороге на работу (или иногда с работы) он часто заходил поговорить. Его компания стала приятным дополнением к обычному распорядку дня; как и Элизабет, он был в своем роде чужаком – хорошо образованный англичанин в городе, где, кроме огромной серебряной шахты и неизменной дикой канадской природы, не было почти ничего.

После нескольких периодических бесед у скромного доктора обнаружились обостренный интерес к литературе, склонное к иронии чувство юмора и совершенно обезоруживающая улыбка, которую, однако, из него было трудно выдавить. Когда Элизабет наконец набралась смелости спросить о шраме, он объяснил, что во время войны служил в медицинском корпусе британской армии и был ранен осколком снаряда, но предпочел бы это не обсуждать. После этого она ни разу не заикнулась о войне – его беспокойный, испуганный взгляд говорил сам за себя. А шрам скоро исчез из вида за порядком отросшими волосами.

Джон был добрым, заботливым и, несмотря на дискомфорт, который он испытывал в присутствии других, стал для Элизабет хорошим другом и заполнил пустоту, которую не сумело заполнить даже ежедневное общение с Эрни. Как и во всяком тесном сообществе, вскоре их дружба стала предметом слухов и перешептываний. Будучи одной из редких незамужних женщин в Йеллоу Форк, она видела достаточно ухажеров и быстро научилась определять по маленьким признакам, хотел ли мужчина большего. Во время их встреч Джон проявлял только искреннее радушие, и потому Элизабет считала эти слухи чистой воды домыслами и продолжала спокойно жить своей жизнью.

И потому он застал ее врасплох, когда однажды вечером наклонился и поцеловал ее.

В тот момент они спорили о достоинствах поэзии против прозы, и Джон, невзирая на ее возражения и смех, страстно отстаивал использование каламбуров в обоих видах искусства. В магазине они были одни, и он ошарашил ее невероятным и удачным литературным каламбуром, заставившим ее застонать и закатить глаза. Секунду назад она качала головой и пыталась придумать подходящий ответ, а в следующую его рука легла на ее ладонь, а его губы прижались к ее губам. Поцелуй был легким, сладким и совершенно неожиданным.

Элизабет была слишком поражена, чтобы немедленно ответить, Джон с тревогой отстранился, щеки его вспыхнули, он бросился пространно извиняться и попытался сбежать. Чтобы не дать ему вылететь из магазина, ей пришлось схватить его за руку, подтащить к себе и снова поцеловать.

Через четыре месяца, прямо перед рождеством, они поженились.


Глава третья: Если открыть глаза

«В мире всегда есть что увидеть, если открыть глаза».

Начало марта 1949 года.
Когда длинная тень планеты миновала и неровный ледяной осколок, на котором он летел, стал невыносимо ярким, он потянулся к солнечному экрану на шлеме. Сквозь темное поляризованное стекло открывался захватывающий дух вид: кольца сверкали, словно бриллианты, грациозной аркой растянувшись вокруг бирюзовой планеты внизу. Со своей обзорной точки он видел, что на низкой орбите все еще продолжается сражение. Космический вакуум не переносил звук, а коммуникационный узел повредило взрывом, так что в ожидании спасения ему оставалось слушать только эхо собственного дыхания.

Если отчается, он всегда может послать телепатический зов, но посреди военной зоны это делать было крайне опасно: открытый разум мог получить такие серьезные дополнительные повреждения, что многие обладатели телепатических способностей старались держать его крепко запертым от внешнего воздействия. Чтобы его кто-нибудь услышал – и уж тем более выслушал - потребовалось бы чудо.

По крайней мере, маяк на скафандре все еще работал. Кто-нибудь обязательно заметит сигнал. Рано или поздно, наверное. Запаса кислорода должно было точно хватить на ближайшие десять часов, а может и больше, если от погрузится в гибернационную кому. А после… он не верил, что скафандр выдержит регенерацию, так что в открытом космосе без воздуха возрождение оказалось бы невероятно коротким. Но он ровным счетом ничего не мог с этим поделать, так что пришлось затолкать эту мысль как можно глубже и разбираться с проблемами по мере их поступления.

Конечно, были смерти и похуже. Если уж умирать вот так, по крайней мере, перед концом ему была подарена минута красоты и спокойствия.


Джон проснулся, терзаемый тревогой из-за быстро забывающегося сна. Он не был кошмаром как таковым – даже напротив, он был до странного мирным, но все равно беспокоил. Джон перевернулся на другой бок, к жене, ища ее уютной близости. В слабых предрассветных сумерках растрепанные темные локоны Элизабет резко выделялись на фоне белой подушки, а кожа светилась призрачным светом, и на мгновение он испугался, что все еще спит. Но при прикосновении тело казалось реальным. Она улыбнулась и потянулась за его рукой, он наклонился, поцеловал ее в шею, ладонь его скользнула ниже.

Сегодня был выходной, и они знали много превосходных способов напомнить себе, что ты еще жив.


Звонок раздался сразу после десяти. Джон был на улице, пытался починить сломанную ступеньку на задней лестнице, когда зазвенел телефон. Чес, никогда не любивший несчастное устройство, вскочил со своего крайне важного наблюдательного поста и протестующе завыл.

– Тихо ты! – отчитал беззастенчивого лабрадора Джон, легонько хлопнул того по носу и направился в дом.

Элизабет подняла трубку и с тревогой передала ее мужу.

– Это тебя, на шахте что-то случилось.

«Что-то» оказалось взрывом, убившим по меньшей мере семерых человек и покалечившим еще больше. Когда Джон добрался до больницы, выживших все еще привозили с места аварии. Местная больница была небольшой, зато единственной на ближайшие триста километров, так что приходилось крутиться.

Присесть и отдохнуть Джону удалось лишь через несколько часов. Днем они потеряли еще двоих, и пятеро лежали в палате, балансируя на пороге смерти. Кому-то нужно было остаться на ночь и приглядывать за ними, и, к сожалению, этим кем-то был он сам, поскольку другие врачи заканчивали смену, когда привезли первых пострадавших.

Потирая виски, Джон удалился в свой кабинет, чтобы сообщить Элизабет. К счастью, спустя столько времени растревоженные родственники, пытавшиеся узнать, что случилось на шахте, покинули их крошечную приемную. Домой он не дозвонился, пришлось набирать магазин. После третьего звонка трубку взял тесть.

– «Книги и журналы Фрейзеров», – зазвучал его надтреснутый голос. – Чем могу помочь?

– Мистер Фрейзер, это Джон. Элизабет с вами?

Почему-то он так и не научился называть его «Гарольдом», как бы ни настаивала на этом жена. Старик, казалось, оценил этот жест, хотя бы как символ уважения. Их отношения никогда нельзя было назвать теплыми: когда молодой доктор стал частью их семьи, впечатление Гарольда Фрейзера постепенно переросло от холодной подозрительности к неохотному принятию, но дальше дело не пошло.

Несмотря на это, он невероятно любил их пса Честертона. К слабому разочарованию Джона, эта дружба оказалась взаимной: едва завидев отца Элизабет, Чес словно на магните прилипал к ногам старика и бегал за ним, как влюбленный щенок. Элизабет находила это забавным и предполагала, что Чес просто защищает его, так же как и пациентов Джона, если тому удавалось вытащить пса на работу. С тех пор он стал шутить, что Честертон был куда лучшим доктором, чем он сам, в прошлом или будущем, так что Джону было трудно чем-либо ей возразить.

Мистер Фрейзер пробормотал что-то утвердительное и передал трубку дочери.

– Джон? Что там происходит? По городу ходят разговоры, но, кажется, я уже слышала шесть различных версий произошедшего. Мне начинает казаться, что они просто строят догадки.

– Тогда ты, наверное, слышала больше моего, – ответил он с усталой улыбкой в голосе. – Я заработался, пытаясь собрать горняков по кусочкам, пропустил все разговоры.

Он на мгновение задумался. Кажется, он действительно слышал рассказ кого-то из штейгеров.

– Я думаю, следствие еще ведется: то ли бракованный взрывной клапан, то ли газовый карман. Из-за взрыва обрушился один из верхних уровней, им понадобилось много времени, чтобы вытащить оттуда людей. Точно девять погибших – Алан уже сообщил семьям. Остальные шахтеры с серьезными повреждениями здесь, в палате. У меня ночная смена, звоню предупредить.

Элизабет медленно выдохнула, динамик телефона затрещал.

– Что ж, тогда я останусь на ночь в городе, у папы. Хочешь, заберу тебя утром?

Она подвозила его в больницу, так что машина в этот раз осталась у нее. Обычно Джон сам заходил после работы в магазин, и они ехали домой – если позволяла погода или он не забирал машину для вызовов на дом.

– Было бы чудесно. Когда сменюсь, позвоню в магазин. – Он зевнул. – Мне пора возвращаться. Люблю тебя, – добавил он, чувствуя себя особенно сентиментальным после целого дня жестоких напоминаний о человеческой смертности.

– Я тоже тебя люблю, Джон. Не забудь поесть, если сможешь.

Элизабет слишком хорошо его знала. Джон положил трубку и потер лицо ладонями, чтобы проснуться. Пора было заварить кофе и еще раз осмотреть больных.

Дежурная медсестра обошла пациентов вместе с ним, докладывая о своих наблюдениях и делая записи, пока он суетился над каждым по очереди. В палате царила тишина, все пострадавшие от взрыва лежали под сильным успокоительным или видели третий сон; часы посещений закончились несколько часов назад, и всех обеспокоенных родственников отослали домой. Этой ночью в больнице оставались только он и Кэрол.

Когда обход закончился, Джон поднял на нее взгляд. Она казалась утомленной не меньше него.

– Вы успели отдохнуть, позвонить домой? – спросил он, и она покачала головой. – Идите, я посижу за вас.

Он отправил ее прочь и занял свое место на сестринском посту в конце ряда. Полная кружка кофе и книжка в мягкой обложке, которую он хранил в кармане белого халата, могли составить ему отличную компанию.

Вечер тек медленно, они с Кэрол успели дважды сменить друг друга, когда это случилось. Ближе к четырем часам утра он снова вернулся в палату, а медсестра вышла привести себя в порядок и заварить еще один чайник кофе. Если честно, Джон предпочитал чай, но острая необходимость в кофеине победила простые человеческие удовольствия.

Читать становилось все труднее, он чувствовал, как нарастает мигрень. Она возникала иногда, от усталости или стресса – еще одно напоминание о войне. Он снял очки, положил на стол, сдавил пальцами переносицу и зажмурился, пытаясь прогнать головную боль. Нужно дождаться возвращения Кэрол и принять что-нибудь, пока не стало хуже.

Сквозь боль донесся скрип пружин и тихие шаркающие шаги, и он поднял голову. Один из пациентов поднялся и наклонился над постелью другого шахтера. Джон встал, собираясь позвать его, сказать, что ему рано вставать, но слова застряли в горле. Он увидел, как шахтер протянул руку и коснулся лица лежавшего, а затем перед глазами все побелело от боли.

Когда Джон спустя несколько минут пришел в себя, он обнаружил, что сидит на стуле, но стоявшего пациента видно уже не было. Нет, стоп. Он посчитал больных: кровать шахтера оказалась пуста. Джон поднялся и бросился вперед, скользя по линолеуму. Там, рядом с кроватью второго пациента, развалившись, словно марионетка с обрезанными нитками, лежал шахтер. Лихорадочно трясясь, Джон пощупал пульс у него на горле, но ничего не почувствовал. Тот был мертв.


Глава четвертая: Иллюзия нормальности.

«Иллюзия всегда – иллюзия нормальности».

Джон позвал на помощь и торопливо перевернул мужчину на спину. Тот не дышал, пульса не было, но тело было еще теплым. Если он чувствовал себя достаточно здоровым, чтобы выбраться из постели каких-нибудь пять минут назад, возможно, его еще можно было оживить. Прибежала медсестра, и вместе они начали делать искусственное дыхание. Остальные пациенты спали медикаментозным сном, не реагируя на шум, который Джон и Кэрол подняли, пытаясь спасти их товарища.

Но это не помогло. Пациент был мертв. После нескольких минут тщетных попыток без какого-либо видимого эффекта, Джон наконец признал поражение и устало поднялся, чтобы привезти каталку, а Кэрол обошла остальных.

Погибшего шахтера звали Александр Гудман; судя по внешности, он был местным. Большинство шахтеров были из индейцев, некоторые имели китайские корни; после окончания войны белые рабочие большими группами начали возвращаться домой, и из-за этого в городе стало нарастать напряжение.

Больше года назад из-за десегрегации в общежитии Компании вспыхнуло несколько перепалок; к сожалению, это решение было скорее вызвано экономическими проблемами, чем благородными намерениями. Джон тихо порадовался, когда рабочие свыклись с ситуацией и волнения улеглись, сменившись хрупким перемирием. Эта причина для драки казалась ему попросту идиотской, но к тому времени он научился держать свое мнение по этим вопросам при себе, поскольку оно нередко приводило к проблемам в общении с коллегами и пациентами, считавшими иначе. Привычка относиться ко всем одинаково, независимо от расы или религии, уже сделала Джона популярным в одних кругах и нелюбимым в других. А спорить о политических вопросах было опасно не только в общественном плане: горнодобывающая компания владела половиной города, и практически целиком спонсировала его зарплату.

Согласно документам, Гудману было всего двадцать два года. И, в отличие от остальных пациентов, оказавшихся этой ночью в палате, его шансы на выживание практически не вызывали у Джона сомнений. Его оставили на ночь только потому, что, попав в больницу с места катастрофы, он казался растерянным и не реагировал на врачей – скорее всего, парень заработал сотрясение. Он был помят, конечно, у него обнаружилась легкая лихорадка, но ни одно из повреждений не могло его убить. И, все же, они его потеряли.

Пока Кэрол осматривала палату, Джону предстояла неприятная задача отвезти тело в подвал, в морг, к его товарищам по несчастью.

Руперт должен был произвести вскрытие позже, но Джон уже подозревал, что они что-то пропустили, когда осматривали парня. Медленное внутреннее кровотечение, начавшееся, когда он встал на ноги, или внезапная легочная эмболия вполне могли вызвать неожиданную смерть. Завтра у старого хирурга будет трудный день. Серьезные ранения большинства погибших мужчин не заставляли сомневаться в причине смерти – в их случаях заключение будет быстрым и легким. Другие же, как Гудман, требовали тщательного изучения.

Многообещающая мигрень, обездвижившая его в палате, спала до слабой пульсации и чувствительности к свету. Оставив мистера Гудмана ожидать встречи со скальпелем доктора Маршалла в темной холодной комнате, Джон, прижимая руку к больной голове, закрыл за собой тяжелую дверь.

Вернувшись, он поделился с медсестрой своей оценкой произошедшего. Остаток смены прошел в болезненной тишине – ни ему, ни Кэрол не хотелось поддерживать разговор. Майкл Ходжес, пациент, с которым Гудман пытался контактировать, так и не пошевелился. Джон задавался вопросом, были ли они друзьями, или он просто оказался ближе всех к Гудману. Джон прилежно написал отчет, и остаток ночи прошел без инцидентов.

Когда доктор Юджин пришел сменить его, он почувствовал облегчение. В нескольких коротких словах он объяснил коллеге произошедшее, тот выслушал его отчет со смиренным пониманием и, качая головой, провел рукой по темным волосам.

– Полагаю, ты еще не сообщил семье? – спросил он.

– Не знаю, есть ли она. По крайней мере, не в городе, – ответил Джон.

Доктор Юджин вздохнул.

– Попрошу мисс Картрайт, – проговорил тот, имея в виду единственного административного работника на всю больницу. – Если у него кто-то есть, в его рабочих документах должна быть запись.

Он нахмурился и смерил Джона взглядом.

– Ты сам едва жив, Форман. Езжай домой. Выспись.

Джон устало усмехнулся.

– Собираюсь. – Он взглянул на часы. – Вернусь сменить тебя к шести.

Пока в палате оставались больные, трое врачей маленькой больницы были вынуждены работать по очереди, чтобы один из них всегда оставался на дежурстве. Джон только что отработал две смены в свой предполагаемый выходной и не горел желанием возвращаться раньше, чем через двенадцать часов, – но надо так надо. Если повезет, его следующее ночное бдение будет поспокойнее.

Джон позвонил в книжный магазин и через несколько минут наконец смог сбежать. Он пересек заледенелую лужайку по направлению к крошечной автостоянке, с благодарностью забрался на переднее пассажирское сиденье только подъехавшего бледно-желтого седана и поцеловал жену в щеку. Честертон на заднем сиденье вздернул собачью бровь и поприветствовал его сонным похлопыванием хвоста.

– Доброе утро, – устало сказал Джон, устраивая сумку в ногах.

– Привет, – сказала Элизабет, вжимая педаль газа старого форда. – Долгая ночь?

По дороге Джон рассказал ей о произошедшем, грея руки у маленького электрического обогревателя у пола. Холод все еще держался, но дороги оттаяли, и от прошедшей зимы остались лишь грязные снежные комья, лежавшие по обе стороны ведшей к дому лесной дороги, и упрямые белые вершины погруженных в тень гор. Рано или поздно весна должна была вступить в свои права, но, как казалось Джону, происходило это слишком уж медленно.


– Скажи им: если нам не позволят пристыковаться и отремонтировать корабль, им предстоит иметь дело с восемью сотнями трупов в металлической банке, дрейфующей у самого порога и истекающей темпоральной радиацией, словно большой дружелюбный маячок для далеков! Проклятье, мы же госпитальное судно! – горячо прокричала женщина в микрофон и в ожидании ответа, закрыв глаза, опустила голову на руку, вцепившуюся в уродливую почерневшую переборку.

Кроме чистого упорства, это было единственное, что еще держало ее в вертикальном положении. На них напали вот уже несколько дней назад, и с тех пор они все пытались удержать пациентов в стабильном состоянии и восстановить достаточно критических систем, чтобы кое-как добраться до ближайшей станции. Обычно госпитальные судна считались неприкосновенными для врага, но далеков не интересовали правила «цивилизованной» войны. Они стремились к полному уничтожению всех видов, кроме своего. Для врага зеленый полумесяц на борту и гражданские позывные, напротив, делали их куда более простой и удобной целью.

Доктор снова и снова ловил себя на том, что хотел бы, чтобы ТАРДИС оказалась рядом. Когда вражеский отряд появился раньше ожидаемого, его разлучили с кораблем, подобрали вместе с остальными выжившими после первой атаки и эвакуировали с планеты прежде, чем подоспели остатки флота. Когда команда узнала, что он повелитель времени, они едва не выкинули его в воздушный шлюз, но Доктор дал им понять, что он врач и может помочь.

Стоило кораблю выбраться из системы, как они тут же наткнулись на очередной корабль-разведчик далеков. К счастью, он был один, и тактические советы Доктора сработали, иначе они все погибли бы. Впрочем, отсрочка была временной: если они немедленно не починят корабль, им всем конец.

Замечание старшего медика насчет радиации было блефом лишь наполовину – корабль не был экипирован ни темпоральным двигателем, ни оружием, но реактор отказывал и выбрасывал в космос невероятное количество электромагнитных импульсов. Ионный хвост, без сомнения, указывал их направление так же четко, как кровавый след, тянущийся за раненым животным в лесу. Им ни за что не добраться до другой такой же станции, а защищавший пассажиров радиационный щит, равно как и любая другая критическая система, был готов отказать в любую секунду.

Сидя на корточках над койкой и сшивая порванный шов на бедре мужчины, Доктору ничего больше не оставалось, кроме как слушать ответ пилота и надеяться, что руководство станции послушается здравого смысла. Ожидание было мучительным.

И наконец…

– Нам разрешили посадку. На условии, что мы покинем систему в течение двенадцати часов.

С переполненных коек послышались крики радости.

– Вы слышали командира Д’юан. Живее, народ, работы много, часы тикают! – прикрикнула женщина на команду, в ее глазах снова загорелась лихорадочная энергия.

Доктор связал последний шов и поднялся, решив предложить свою помощь с двигателями. Но его торопливый уход задержал хриплый голос за спиной.

– Значит, мы выживем? – спросил его мужчина с раненой ногой, лицо его было пепельно-белым из-за боли и потери крови.

Шансы их, конечно, возросли, но дела все еще были плохи. Далеки все еще крутились где-то рядом, и даже починив корабль, они вряд ли пережили бы вторую стычку с врагом. Доктор тускло улыбнулся и сжал руку мужчины.

– Конечно, – соврал он. – Все будет хорошо.


Солнце уже садилось за белоснежные горные вершины, закрывавшие собой почти весь горизонт на западе, когда Джон проснулся, чувствуя себя истощенным и немного раздражительным. Когда они вернулись домой, он был утомлен, но сумел заснуть только через несколько часов, а теперь еще и сны его пестрели нервирующим количеством деталей. Он словно не наблюдал плод своего – надо сказать, довольно богатого – воображения, а переживал чужие воспоминания. Он выбрался из постели в легкий рассеянный туман и принялся тихо одеваться на работу.

Элизабет сжалилась над его мучениями, запасла для него горячий чай и термос с доброй порцией с тушеной оленины, и лишь тогда снова выставила за дверь. Сидя за рулем, он снова и снова видел лицо молодого шахтера на месте мужчины из его сна, спрашивавшего, выживут ли они.


Вскрытие Александра Гудмана выявило тепловые повреждения легких и гортани – он задохнулся, и никто не заметил, чтобы он хрипел или имел хоть какие-нибудь проблемы с дыханием, пока не стало слишком поздно. Его смерть приписали отравлению дымом от взрыва в шахте, но Джон не мог не чувствовать своей вины. Всего за три часа до смерти парня он слушал его легкие и не услышал ничего подозрительного. Если бы он заметил хоть какие-нибудь симптомы, возможно, они смогли бы спасти горняку жизнь.

Следующие несколько дней в больнице прошли спокойно. Оставшиеся в палате больные постепенно поправлялись. Некоторые из них должны были выписаться в среду и продолжить восстановление в домашней обстановке, если, конечно, прогресс сохранится. Обычные часы приема Джона были в понедельник, и эту ночь он смог провести дома, с женой.

А тем временем в городе уже начали спорить и тыкать пальцем по поводу причины взрыва. Никто из выживших не находился достаточно близко к эпицентру, чтобы увидеть, что именно там случилось. Компания придерживалась версии несчастного случая или ошибки подрывной бригады. В то время как представители профсоюза ухватились за возможность поднять вечный проблемный вопрос безопасности и возражали, что, вне зависимости от причины, если бы процедура взрыва проходила с большими предосторожностями, потери могли бы быть куда меньше. Общественная панихида была назначена на следующую пятницу, после того как семьи проведут собственные закрытые поминки. Был шанс, что это мероприятие перерастет в драку между представителями профсоюза и Компании.

Поздним вечером в четверг Джон сидел в своем кабинете, разбирая медицинские карты пациентов, которым требовалась индексация, когда в дверь постучали, и внутрь заглянула Салли Оберль.

– Доктор Форман?

– Да? – он положил очки на стол и поднял взгляд.

– Я иду на обед. Здесь Чарли Биллингс, говорит с шахтерами про аварию. Я сказала ему, если что-то случится, вы здесь.

Джон кивнул медсестре.

– Оставите дверь открытой, хорошо?

Биллингс был сотрудником по управлению рисками Компании и в данный момент далеко не самым любимым человеком в Йеллоу Форк – Джон хотел иметь возможность услышать, если в палате поднимется крик.

Она дружески помахала рукой и ушла, а Джон вернулся к бумагам.

Через десять минут после ее ухода настроение его резко покатилось по наклонной, хотя из палаты не донеслось ни звука. Буквы на бумаге перед глазами расползались и выбивались из фокуса, ему становилось трудно писать. Он вздохнул, поправил очки, но это не помогло. У висков начинало накапливаться напряжение, вокруг лампочки образовался заметный сияющий ореол, словно на фотографии с двойной экспозицией. Тихо ругаясь себе под нос, Джон открыл верхний ящик стола, нашаривая обезболивающее, которое хранил там.

Он едва успел открутить крышку, и тут вспышка боли заставила его дернуться, рассыпав таблетки по столу. Крепко зажмурившись, он слепо пошарил по столешнице, сумел-таки найти две и проглотил их всухую. Затем на несколько минут замер, сжимая голову в ладонях, дыша как можно размереннее, пока боль немного не откатила. На долгие несколько минут он совершенно лишился возможности воспринимать окружение. Здание могло бы вспыхнуть огнем, но он бы не заметил.

В конце концов, лекарство подействовало, боль отступила, и лишь тогда он осознал, что кто-то отчаянно зовет его по имени.

Все еще оглушенный болью и взмокший Джон поднялся и бросился в палату.

Вбегая, он едва не столкнулся с одним из больных, который, должно быть, поднялся, чтобы сходит за ним, когда крики Салли не возымели эффекта. Сама Салли застыла у кровати другого пациента – Ходжеса, с ужасом понял вдруг Джон, – и отчаянно пыталась привести его в чувство.

– Наконец-то, доктор. Где вы были? – воскликнула она. – Он не дышит!


Глава пятая: Прямая линия

«Прямая линия, может, и самый короткий путь
между двумя точками, но точно не самый
интересный».

Они старались, пока руки не начали трястись и лица не покраснели от усилий, но Майкл Ходжес был мертв, так же как Александр Гудман три дня назад.

Пустым, отрешенным взглядом Джон смотрел сверху вниз на бездыханное тело мужчины. Еще одна неожиданная смерть в его дежурство. Несмотря на несколько мелких переломов, пациент стабилизировался и по всем показателям шел на поправку. Ходжес был не слишком общителен с соседями по палате, но во время дневного обхода Джона он, по крайней мере, оставался в сознании и отвечал на вопросы. Что-то тут не сходилось.

– Что произошло? – спросил Джон у медсестры, стараясь не повышать голос. Ширмы, разделявшие кровати, давали шахтерам относительное уединение во время посещений родственников или опроса представителя Компании, так что никто не мог видеть их за работой. Но он прекрасно понимал, что пациенты подслушивают.

Медсестра покачала головой.

– Я вернулась с обеда, зашла проведать пациентов и обнаружила, что он не дышит. Где вы были? – чуть резче, чем следовало, спросила она. – Я звала несколько раз. Вы же должны быть всегда рядом на случай, если в палате случится что-нибудь неотложное.

– Я был в ванной, – солгал он, не желая признавать, что головная боль вывела его из строя. – Простите. Я прибежал, как только услышал. Хоть и поздно, – пробормотал он.

Джон обернулся к мертвецу на кровати.

– Не дышал, – тихо повторил он. – Вы проверили, у него был пульс?

– Я не нащупала. Он был мертвее мертвого, – ответила она, касаясь крошечного крестика, спрятанного под бело-серой униформой. В ее голосе было ничуть не меньше изумления, чем в его. – Когда я уходила, он был в сознании и разговаривал с мистером Биллингсом.

Джон нагнулся, пристальнее изучая тело. Треснувшие губы слегка поголубели, на горле и ключицах виднелись фиолетовые пятна. Когда обрушилась шахта, он серьезно пострадал, но эти отметины казались свежее, словно кто-то недавно сильно сдавил его горло. На Джона нахлынула волна беспокойства, желудок сжался. Он резко выпрямился.

– Где мистер Биллингс? Кто-нибудь еще посещал сегодня Ходжеса? – В его голосе прозвучало нечто совершенно новое.

Салли покачала головой.

– Когда я вернулась, его не было. Вы же не думаете?.. – Ее глаза округлились в испуге. – Зачем Чарли Биллингсу причинять вред мистеру Ходжесу? – прошептала она. – Логичнее, ели бы все было наоборот. Я знаю множество людей, кому в последнее время очень бы хотелось придушить Чарли.

– Я не говорил, что он причинил Ходжесу вред, но мне не нравятся эти синяки, и в момент смерти никого из нас в палате не было. – Джон нахмурился. Он взглянул на часы, висевшие над столом медсестры, и изумился тому, как пролетело время. С тех пор, как Салли заходила в его кабинет, прошло больше часа.

– А как же другие пациенты? В палате находилось еще три человека, – рассудительно заметила она. – Они… и вы… услышали бы.

– Я с ними переговорю. Позвоните доктору Маршаллу, расскажите, что случилось, и привезите каталку для мистера Ходжеса. – Джон накрыл неподвижное лицо пациента тонким больничным покрывалом.

Он расспросил других пациентов: никто не видел и не слышал ничего подозрительного, но ведь занавески сильно ограничивали обзор. Чарли Биллингс поговорил с каждым из них по очереди, перемолвился парой слов с покойным и покинул палату. Только Билл Мэйхью, чья кровать располагалась ближе всех к двери, видел, как он уходил. Ирвин и Пирс слышали лишь его удаляющиеся шаги, а затем хлопок тяжелой двери. Именно Мэйхью поднялся с кровати, чтобы помочь, когда Джон не ответил на зов медсестры.

К тому времени, когда Салли вернулась с каталкой, Джон уже усомнился в своих выводах относительно синяков на шее Ходжеса. Пока его пациент делал последний вздох, он сам мучился мигренью в своем кабинете – и эта ошибка камнем висела у него на душе. Если бы оказалось, что Ходжеса убили, Джон не был бы виноват в его смерти, совсем другое дело, если бы причина была в медицинских осложнениях. Медсестра имела полное право не поверить его подозрениям: никто не проявлял ни тени намерения убить раненого шахтера, и никто из пациентов, похоже, не пытался лгать. Во время своего расследования Биллингс, конечно, мог досадить изрядному числу людей в городе, но он всего лишь делал свою работу, и здесь вряд ли можно было найти мотив для убийства. Нет, существовало множество более разумных объяснений, и Джон не мог позволить своему чувству вины вызвать у него паранойю.

К тому же, они еще толком не знали, что именно вызвало смерть. Пока не проведут вскрытие, он должен избегать поспешных выводов. Осмотр должен был выявить любые подозрительные изменения. Он врач, а не детектив, – продолжал напоминать он себе. Расследование стоило оставить доктору Маршаллу и местному заместителю коронера.

В отличие от Гудмана, у Ходжеса осталась семья в городе – жена и брат, который тоже работал на шахте. Оба приходили навестить его пару дней назад. Когда тело перевезли в подвал, Джон взял его медицинскую карту и отправился в свой кабинет. Ему предстоял тяжелый и неприятный телефонный звонок.

Оставшаяся в палате Салли Оберль принялась откатывать ширмы на привычное место в глубине комнаты.


К утру следующего дня новость о смерти Ходжеса уже прогремела в городе. Когда Джон зашел в книжный магазин, он застал свою жену с парикмахером Эрни Пикерингом за традиционным утренним кофе и разговором.

– Этим утром у меня в кресле сидел констебль Перри. Сказал, вчера они побывали в доме у Чарли Биллингса, спросили его о Майке, – говорил Пикеринг. – Похоже, он вчера ходил в больницу, как раз незадолго до случившегося, расспрашивал шахтеров об обвале. Грэхем был вне себя – Чарли не имел права разговаривать с ними в отсутствие представителя профсоюза.

Мужчина бросил на молодого доктора заговорщический взгляд.

– Элизабет сказала, ты вчера дежурил, это так?

– Я ничего не могу рассказать, Эрни, – уклончиво ответил Джон, нагруженный тяжелыми посылками, за которыми его посылала Элизабет. Он поставил коробки на пол за стойкой и направился на улицу за еще двумя, оставшимися в машине.

– Ну, попытка – не пытка, – усмехнулся ему вслед Пикеринг.

– Напротив, – со снисходительной улыбкой заметила Элизабет. – Ты неисправим. Нелепо даже предполагать, что мистер Биллингс имеет какое-то отношение к смерти этого человека.

– Конечно, конечно, – признал он. – Если бы дело было серьезным, Берт сказал бы. Но, сама знаешь, слухами земля полнится.

– А ты их поощряешь, – пожурила его Элизабет. – Хватает того, что из-за этого обвала погибло столько народу. Если так пойдет дальше, на похоронах начнется настоящая драка.

Пикеринг поморщился и кивнул.

– Конечно, дорогая моя, ты права, – проговорил он, хотя в голосе его не было абсолютной уверенности в том, что упомянутая драка – нечто обязательно плохое. Впрочем, к тому моменту, когда Джон вернулся в магазин, он уже сменил тему.

Продолжение в комментариях

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		7	(100%)
Всего:		7

@темы: макси, рейтинг R - NC-17, Doctor Who, fanfiction

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Агитация по-далековски", коллаж

Фандом: Doctor Who
Название: Агитация по-далековски
Автор:  Sexy Thing
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи:

далек

,

Даврос

Категория: джен
Жанр: агитплакаты
Рейтинг: G
Исходники: промофото, концепт-арты, капсы из сериала
Размер: 3 шт., 800х571px, 502х780px, откроются в новом окне. Для просмотра всех трех нажмите на плакат!

полный размер на ipic.su


полный размер на ipic.su


полный размер на ipic.su

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		5	(100%)
Всего:		5

@темы: visual, Doctor Who, рейтинг G - PG-13

---

"Анатомия имперского далека", аналитика

Фандом: Doctor Who
Название: Анатомия имперского далека
Автор:  Sexy Thing
Форма: перевод канонных материалов
Пейринг/Персонажи:

далек

Категория: джен
Жанр: аналитика
Рейтинг: G
Размер: 736 х 1104 пикс., откроется в новом окне
Предупреждения: пред-ньюскульные материалы; ни один далек в ходе изучения не пострадал

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		4	(100%)
Всего:		4

@темы: Doctor Who, analytics, рейтинг G - PG-13

---

"In Uthenera", фанмикс,

Фандом: Doctor Who
Название: In Uthenera
Автор:  Sexy Thing
Форма: фанмикс
Пейринг/Персонажи: Доктор,

спойлер

Смерть, далек
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 7 треков
Предупреждения: спорная авторская ассоциативность
Примечание: "In Uthenera" - выражние на эльфийском языке из вселенной игры "Dragon Age". Дословно означает "долгий/глубокий сон". Древние бессмертные эльфы, дожив до определенного возраста и устав от физической жизни, погружались в так называемую Утенеру - глубокий сон. Технически, они не умирали - их душа продолжала странствовать по Тени (миру духов) и могла в любой момент вернуться. Однако возвращались они редко, и со временем тело изнашивалось и умирало. Таким образом, Утенера является своеобразной (не совсем) смертью для бессмертного.
Иллюстрация к мини "Дева на Мосту"

Список треков:
1. Murray Gold - I Am Not a Dalek (2:00)
2. Murray Gold - Dalek City Theme (3:39)
3. Jason Tai - Jack Splatter (0:39)
4. Inon Zur - In Uthenera (2:34)
5. SWANN - Angel of Death (3:20)
6. Skylar Grey - I Will Return (3:57)
7. Lisa Miskovsky - Still Alive (5:06)

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		4	(100%)
Всего:		4

@темы: fanmix, Doctor Who, рейтинг G - PG-13

---

"Дева на Мосту", мини, PG-13, джен, АУ, ангст, философия

Фандом: Doctor Who
Название: Дева на Мосту
Автор:  Sexy Thing
Бета:  Bes Fanatizmu
Размер: мини, 3 378 слов
Пейринг/Персонажи:

Доктор

,

спойлер

нет, серьезно, спойлер!

Смерть,

далек

Категория: джен
Жанр: АУ, ангст, философия
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: Автор перечитал Макса Фрая.
Краткое содержание: Древний, как сама Вселенная, народ ноа живет на одной из самых отдаленных и самых маленьких планеток где-то на окраине существующего мира. Ноа верят, что где-то там, за пределами существующего мира, есть место, называемое просто Мост, куда уходит каждый, кто раз и навсегда прощается с жизнью. И что на Мосту его встречает и провожает в небытие прекрасная мудрая Дева.
Примечание: В тексте не имеется в виду ни конкретный Доктор, ни конкретная спутница, поэтому он намеренно не включает ни имен, ни подробных описаний. Читатель волен представить себе тех, кто дороже сердцу или лучше, на ваш взгляд, вписывается. Но сам автор при написании представлял себе Десятого. (Так, к слову).
К фику есть иллюстрация-фанмикс.

– Доктор!!!

– У-НИЧ-ТО-ЖИТЬ!

Два голоса, два крика сорвались, ринулись к нему, обгоняя, перебивая, заглушая один другого, не уступая друг другу ни на секунду, ни на долю мгновения. Оба нагнали его одновременно. Первый обволок мощной, удушающей волной страха – своего и чужого, ударил, развернул. Второй врезался и обжег залпом лучевого оружия, попавшего вскользь, но все же попавшего и мгновенно парализовавшего тело сначала слепящей, пронизывающей болью, затем – немотой. Далек – почерневший, растерявший медные отливы под толстым слоем копоти и грязи – взорвался ошметками крови, мутировавшей серой плоти, осколками дымящегося далеканиума. Металлический мусор траурно зазвенел о дорогу. Мир закружился, поплыл, помчался навстречу стеной пористого серого, потемневшего от дождя асфальта. И, наконец, окончательно почернел.

Доктор очнулся резко, словно выброшенный подсознанием из жуткого кошмара, охнул, сел, чувствуя, как от необдуманного движения начинает кружиться голова. В глаза ударил яркий свет, разительно контрастировавший с темнотой ночных лондонских улиц. Несколько мгновений он сидел, бездумно озираясь, сощурив глаза, сдвинув брови, пока зрачки не привыкли. Затем осмотрелся еще раз, поднялся, отряхнулся – машинально, едва замечая, что делают руки.

Комната – зала, помещение, пространство, трудно было понять, – купалась в белизне. Но не в стерильной лабораторной белизне и даже не в сказочной, будто как следует оттертой ластиком. Белизна отдавала голубоватым светом. Небо над головой – по крайней мере, его было проще назвать небом, чем потолком, слишком много в нем было едва заметного движения, жизни – было голубым, того почти бесцветного оттенка, который, при беглом взгляде, сливается с белым. По нему, едва видимые, бежали облака, больше похожие на островки пара, плывущие из какой-нибудь далекой трубы – уже не густые, но еще не рассеявшиеся неровными рваными перьями.

Под ногами Доктора оказался пол – самый обыкновенный белый пол, отдававший глухим каменным уханьем. Позади простиралось Ничто. Доктор сделал шаг, но тут же остановился, словно примороженный к земле. В паре десятков сантиметров от носков его ботинок мир – чем бы он ни был – обрывался в немую пустоту. В ней не было ни пугающей черноты космоса, ни белесого, молочного тумана, как в земных фантастических фильмах. Ничто не поддавалось описанию – нет слов, способных описать то, в чем ничего нет. Словно Вселенная обрывалась и ухала в пропасть, отвесной стеной падая вниз для того, чтобы начаться снова где-нибудь за переделами Ничего.

Доктор повернулся. С противоположной стороны белый каменный пол сужался, превращаясь в длинный, уходящий далеко за горизонт мост. Невысокие тонкие колонны поддерживали почти пологие арки. На них не было ни резьбы, ни узоров, белоснежный камень, казалось, плавно переходил из земли в возвышающиеся колонны, невысокие, по пояс, простые перила, словно весь мост старательно, но без изысков вырезали из цельного куска мрамора. Под мостом простиралось такое же белесое, едва заметное небо, только облака в нем оказались не пушистыми и округлыми, а растянутыми в длинные, тонкие волнистые линии, словно течение невидимой реки. Мост уходил в горизонт, противоположного берега видно не было.

Доктор подошел, помедлил на пороге, поднял ногу, чтобы ступить на мост, но не решился и отступил. Он не понимал, где находится, но в голове носились сотни догадок, одна другой страшнее. Он слышал легенды о подобных местах, и ему впервые в жизни – во всех жизнях – было так неуютно.

Из-за спины послышался мягкий, тихий, вкрадчивый голос.

– Чего испугался? Он тебя не укусит. Мост – это всего лишь мост, – сказал голос и рассмеялся звонким, мелодичным смехом.

Доктор вздрогнул и круто развернулся.

В нескольких шагах от него, на самой границе этого странного мира и Ничего, стояла девушка. На вид ей было от силы лет двадцать, невысокая, нескладная, но по-своему красивая. Пышные волнистые черные волосы, в которые были вплетены неизвестные белые цветы, юное, почти кукольное личико, густые, но неширокие брови, две маленькие темнеющие на бледной коже родинки, одна – у левого глаза, другая – чуть выше левого уголка тонких губ. Свободное белое льняное платье, перетянутое поясом из того же материала, спускалось до колен и мягко колыхалось над босыми ногами. Кроме цветов в волосах, на ней не было больше никаких украшений. Она смотрела на Доктора большими, круглыми, почти черными глазами – от их взгляда становилось не по себе. В юности Доктор видел старые, полные усталости и тоски по ушедшему глаза повелителей времени, доживающих последнюю регенерацию, но сохранивших молодость лица. Этот контраст всегда пугал его, особенно когда он был еще Тетой Сигмой, учеником Академии, даже не прошедшим Инициацию. Глаза этой юной девочки, вышедшей из пустоты, из Ничего – потому что больше по эту сторону моста выйти было неоткуда, – были не просто темны. Они казались бездонными черными провалами, до краев заполненными грустью. Они превращали взгляды тех умирающих старцев в наивные взгляды земных школьников, только начавших жизненный путь.

Доктор застыл, словно его окатили из бочки с жидким азотом. Девушка усмехнулась уголком губ, заставив родинку пошевелиться, прошла мимо Доктора, шлепая босыми ногами по каменному полу и не отрывая пристального взгляда от растерянного повелителя времени, ступила на мост. Развернулась, демонстративно уставила руки в бока.

Доктор моргнул. Наконец встряхнулся и, отчаянно надеясь, что собственный голос не опозорит его хрипом, проговорил:

– Кто ты? Что это за место?

– Сложно сказать, – ответила она, пожав плечами, словно не слышала первого вопроса. – У повелителей времени нет названия этому месту, потому что вы в него не верите. Одни называют его Последней Бесконечностью, другие – Пустотой, третьи – Залом Вечности, Переходом, Небывальщиной. Для кого-то это Мост.

– Что за мост?

– Мост – это всего лишь мост, – повторила она. – Он тебе ничего не сделает. Да и я тоже.

Доктор наконец вздохнул и, старательно сдерживаясь, чтобы не зажмуриться, сделал первый шаг. Голова все-таки закружилась – или ему так показалось. На секунду земля ушла из-под ног, небо и его водянистый аналог внизу поменялись местами, завертелись, заставив его парить в невесомости. Через мгновение все встало на свои места, но ощущение легкости осталось. Страх и опасение куда-то пропали, пришло чувство покоя.

– Ну вот, видишь?

Доктор взглянул на свою собеседницу. Было в ней что-то очень знакомое – в чуть кривом изгибе губ, в волевой фигуре, в темных, почти черных глазах. Хотя он был уверен, что до сих пор никогда ее не видел. Доктор нахмурился.

– Я тебя знаю?

Она хмыкнула, подошла к перилам и, легко облокотившись о них, посмотрела куда-то вдаль, за невидимый горизонт, где проходила несуществующая грань между небом и землей.

– Можно и так сказать. Мы встречались много раз – десятки, сотни. Но никогда не виделись.

– Что это значит? – Доктор покачал головой. С каждой секундой он чувствовал, что все больше сходит с ума. – Как я здесь оказался? Я был на Земле, в Лондоне, мы предотвратили очередное вторжение далеков. Я помню, во время драки они повредили выстрелом механизм собственного корабля, он взорвался, но одному удалось сбежать. Он возник посреди улицы внезапно, когда мы думали, что все уже кончено, он… стрелял… в… меня…

Доктор запнулся. Его осенило. С дрогнувшими сердцами он поднял руку к груди, куда вскользь ударил залп энергетического оружия далека, снова окинул взглядом белоснежный мост, полупрозрачное небо, перевел взгляд на перила, на лежавшую на белом камне бледную руку и наконец – на девушку. В ее темных, тяжелых глазах читалась какая-то странная грусть – грусть без сожаления.

– Это какой-то загробный мир? Я умер? Да? – Его брови взлетели. – А ты…

Она усмехнулась – снова лишь одним уголком губ. Любая ее реакция проявлялась словно бы вполсилы, как будто она была неспособна к сильным эмоциям.

– Два из трех. Ну, вернее, полтора из трех. Ты не умер. А это не загробный мир – лишь путь к нему. Мост между двумя мирами.

– Дева на Мосту, – выдохнул Доктор. Она подняла бровь, легко, едва заметно, не удивленно – заинтересованно. Доктор смущенно хмыкнул. – Древний, говорят, как сама Вселенная, народ ноа живет на одной из самых отдаленных и самых маленьких планеток где-то на окраине существующего мира. Они живут тихо, мирно, в гармонии с природой, друг другом и самими собой. Никто их не трогает, никто ни разу за миллионы лет не попытался захватить их планету, даже далеки: кто-то считает их святыми монахами, кто-то – достойными жалости дурачками, кто-то верит, что их защищает какой-то сильный, могущественный покровитель, которого лучше не злить. А они просто живут. Ноа верят, что где-то там, за пределами существующего мира, есть место, называемое просто Мост, куда уходит каждый, кто раз и навсегда прощается с жизнью. И что на Мосту его встречает и провожает в небытие прекрасная мудрая Дева. Красивая легенда.

Он посмотрел ей в глаза, искрившиеся веселой беззлобной насмешкой.

– Вот уж не думал, что в ней есть хоть доля правды.

– В любой легенде есть доля правды, – с полуулыбкой ответила она. – Иначе откуда бы ей взяться?

Доктор оглянулся, посмотрел на незримый, неописуемый проход, из которого она появилась. Нервно сглотнул.

– Ты пришла проводить и меня?

Она покачала головой. Как Доктору показалось, с грустью.

– Я же сказала, ты не умер. Пока. Но Мост притянул тебя, потому что ошибся. Он не любит повелителей времени, не понимает вас. – Она легонько поморщилась. – Вы, со своими регенерациями, слишком часто обманываете и его, и меня, и он никак не может определить, что для вас настоящая смерть. – Она помолчала, мягко поглаживая пальцем поверхность каменных перил. – Я здесь, чтобы проводить тебя обратно, на ту сторону.

Она отняла ладонь от перил, развернулась и медленно двинулась вперед по мосту, прочь от провала Небытия. Ветра на мосту не было – даже легкого бриза, ни малейшего движения воздуха, – но юбка ее льняного платья слабо развевалась, мягко хлопая ее по голым икрам. Помедлив, Доктор поспешил следом. Звук собственных шагов неприятно резанул слух – он был мягким, словно Доктор шел по ворсистому ковру, но ее-то шаги оказались совершенно беззвучными. Опустив взгляд, Доктор заметил, что его ноги оставляют на белом камне моста темно-серые следы, которые растворялись спустя несколько секунд. Наверное, так Мост отвечал на присутствие живого существа.

Доктор нагнал ее и пошел рядом, засунув руки в карманы и прикладывая огромные усилия, чтобы не разглядывать ее. От разных людей и пришельцев – провидцев, медиумов, телепатов, сумасшедших конспирологов – он слышал о своих удивительных и пугающих отношениях со смертью, о том, что та следует за ним по пятам, куда бы он ни отправился. Его единственная постоянная спутница. В лицо он всегда яростно отрицал эти заявления, спорил, злился. Но злость произрастала из понимания, что это может оказаться правдой, и он боялся себе в этом признаться.

Несколько минут они шагали в полной – если не считать едва слышного шороха его шагов – тишине. Девушка, шедшая рядом, совсем близко, так что не нужно даже было протягивать руку, чтобы дотронуться до ее плеча, казалась легкой, как дымка. От нее не исходило никаких запахов, ее платье несколько раз задело его колено, но Доктор не почувствовал прикосновения. Она словно находилась где-то между миром и небытием. Доктору подумалось, если потянуться к ней, рука пройдет сквозь ее тело. Но проверять не хотелось.

Наконец она вздохнула.

– Если честно, дойти до той стороны и вернуться ты мог бы и без моей помощи. Никто не держит живых на Мосту, они вольны спуститься как с одного края, так и с другого – это исключительно личный выбор. Но я хотела поговорить…

– О чем?

– О тебе, обо мне. – Черные волосы взметнулись легким, но непроницаемым полотном, и Доктор не увидел выражения ее лица. – Мне не нравится, как ты ко мне относишься.

Слова были деловыми, почти начальственными, могли бы походить на строгий выговор, если бы не были произнесены с печалью и обидой.

– Скажи, почему?

Доктор задумчиво нахмурился. Объяснять ей его представление о ценности жизни – все равно что объяснять леопарду концепцию вегетарианства. Тот, может, и поймет – но какое ему дело, если для охоты он создан природой?

– Я думаю, одна из причин в том, что мы просто расходимся в вопросе о справедливости… – начал было он и запнулся, не зная, как продолжить. Этот разговор начинал походить на легкую степень помешательства.

– Я не бываю ни справедливой, ни пристрастной, – возразила она. – Я не выбираю, кому уйти, а кому остаться. К тому же, в этом вопросе я расхожусь почти со всеми смертными, за исключением, разве что, ноа, принимающих судьбу безропотно и встречающих меня с распростертыми объятиями, словно старого друга.

Доктор кивнул.

– Хорошо, если хочешь, зайдем с эгоистической стороны. Почему я?

Она слегка повернула голову, вопросительно приподняв бровь, но продолжала смотреть перед собой.

– Что ты имеешь в виду?

– Люди… – Доктор вздохнул, помолчал, подбирая слова и собираясь с мужеством. Ссутулился, глубже пряча ладони в карманах. – Люди, которых я встречаю, часто обвиняют меня в том, что несчастья идут за мной по пятам. Что… смерть… приходит следом, на гребне волны, которую я поднимаю.

– Ты тоже так думаешь?

Доктор промолчал, угрюмо глядя под ноги, чувствуя на себе ее взгляд. Несколько секунд прошло в тишине, почти не прерываемой мягким стуком его шагов.

– Ты боишься меня, – поняла она, в спокойном, тихом голосе прорезалось-таки удивление – как и все ее эмоции, бессильное и мимолетное. – Ты стараешься бороться, противостоять мне, иногда ценой собственной жизни, но вместе с тем бежишь, потому что боишься. Что тебя так настроило против меня? Что такого ты увидел в Окне Времени, что так сильно тебя испугало?

– Тебя, – после минутной паузы выдохнул Доктор, наконец подняв голову и взглянув в ее лицо. Признание не обидело и не огорчило ее, взгляд бездонных черных глаз оставался почти безмятежно спокойным. Доктор неуютно пожал плечами. Это, конечно, было правдой только отчасти – в Неукротимом Разломе, или Окне Времени, как она его называла, юный Тета Сигма увидел очень многое, и лишь половину он мечтал навсегда стереть из памяти. Если бы это было возможно. – Тебя, по всей Вселенной, в болезнях, войнах, разрушенных планетах. В разлученных семьях, в выжженных ядерных пустынях.

Он поднял глаза к пустому, слепящему небу. Оно, как и хозяйка этого невозможного измерения, пребывало в постоянном безмятежном, почти безразличном покое. Доктор снова уткнулся себе под ноги.

– В тот день мне показалось, что то, что я увидел, навсегда прилипло ко мне и останется, как бы быстро я ни бежал. Но я все равно побежал, потому что альтернатива казалась ужаснее. Выходит, люди видят во мне то же, что предстало передо мной в Разломе. В этом есть какая-то ирония.

Словно в осуждение, подол ее платья шлепнул его по колену. Доктору стало стыдно. «Я не бываю ни справедливой, ни пристрастной. Я не выбираю, кому уйти, а кому остаться», – сказала она. Может быть, это правда. Может быть, дело было не в ней, а в нем самом.

– Я слышал такую историю, – проговорил Доктор, горько усмехнувшись, – о путешественнике, который отправился в дикие страны в компании двух друзей. Там они встретили огромного льва и бросились бежать. И выжил лишь путешественник, который бежал быстрее других. Потому, что пытался не убежать от льва, а обогнать своих товарищей.

Она ждала. Молчала и ждала.

– Скажи. – Доктор сглотнул. – Я – как тот путешественник? Бегу от смерти, изо всех сил стараясь обогнать тех, кто движется по одной дороге со мной?

Она усмехнулась все той же слабой, едва заметной улыбкой, самым краешком губ, грустно покачала головой.

– Какой ты еще глупый. Старый – а глупый. Такой же глупый, как много сотен лет назад, когда стоял у Окна Времени, вглядывался в Вечность и впитывал ее секреты. – Она вздохнула. Доктор ждал, внимательно вглядываясь в ее отрешенное лицо, но она смотрела вдаль, в далекую невидимую точку, где бледно-голубое небо превращалось в бледно-голубую воду. – Повелители времени понимали мою сущность не лучше любой другой, гораздо более смертной расы. А, может быть, даже хуже – ведь иначе они не стали бы так отчаянно меня избегать. Чтобы убегать, Доктор, сначала нужно, чтобы кто-то за тобой гнался. А я ни за кем не гонюсь. Я прихожу, когда наступает мое время. – Их взгляды встретились. Ее был мягким, добрым, но тяжелым. – Не раньше, не позже. Это касается и тех, с кем пересекается твой путь, и тебя самого. Любой человек волен спуститься как с одного края Моста, так и с другого. Это исключительно личный выбор, – повторила она.

Доктор отвел взгляд. Закусил нижнюю губу и невесело усмехнулся.

– Наверное, ты права. Я просто слишком упрям, чтобы это признать. И слишком упрям, чтобы перестать с тобой бороться.

Она хмыкнула.

– Разве я просила тебя перестать бороться? Доктор, я не стану тебя убеждать, что каждый мой приход неизбежен, что его ничем не отвратить, что у всего есть свой срок, даже у планет и галактик. Ты слишком упрям, чтобы мне поверить, мне это и не нужно. Но ведь, согласись, бороться можно с одинаковым успехом с врагом и с другом.

Он задумчиво сдвинул брови. Она не ошиблась. Принять неизбежность как факт, как данность было выше его сил. Но, действительно, так ли необходимо воспринимать ее как зло?

– Мы пришли. – Она вдруг остановилась. Доктор поднял голову.

В десятке шагов впереди мост заканчивался и расползался в стороны зеркальным отражением противоположного берега. Вот только вместо незримой стены небытия здесь мерно колебался густой белесый туман, волны которого свивались и разделялись, бесконечно двигались и сменяли друг друга, словно клубы белоснежного дыма, запертые в герметичной стеклянной камере.

– Я полагаю, прощаться нет смысла, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Доктор, впервые улыбнувшись ей искренне и вполне дружески. С удивлением заметил, что может почти без страха смотреть в ее глубокие черные глаза. Заметила это и она.

– Все в свое время, Доктор, – напомнила она. – Однажды мы встретимся на Мосту, но, как знать, возможно, это случится еще очень, очень нескоро. У меня, знаешь ли, нет дара предвидения. Может быть, тогда ты встретишь и меня, и его, как делают это ноа – как старого друга.

– Мост – это всего лишь мост, – вспомнил Доктор. Она кивнула в ответ.

Он сделал несколько шагов и остановился. Оглянулся. Она все еще стояла там, босая, в слегка развевающемся без ветра льняном платье, с густой копной черных, как космическое пространство, волос, усеянных звездами белых цветов. Она смотрела ему вслед, поглаживая большим пальцем белоснежный камень перил, словно это слабое движение позволяло заменить разговор с живым существом, наполнявшим собой это место, эти камни, это бесконечное голубоватое зарево, заменявшее собой небо и землю. Может быть, так оно и было.

Доктор помедлил.

– Знаешь, – проговорил он, неловко усмехнувшись. – Ноа верят, что человек, вошедший на Мост, побеседовавший с Девой и вернувшийся в мир живых – защищен от всех бед. Как думаешь, в этой легенде есть доля правды?

Она улыбнулась – в этот раз закрытой, но полной улыбкой, нарисовавшей красивые ямочки у губ и легкие морщинки в уголках глаз.

– До встречи, Доктор.

Он кивнул. Ждать ответа, конечно, не стоило. Он и не ждал.

– До встречи.

И он шагнул вперед. Мир снова потемнел, Доктора обдало холодом. Проснулась легкая пульсирующая боль, разливавшаяся по всему телу. Медленно, очень медленно она поутихла, перетекла по конечностям, сконцентрировалась в затылке. Доктор приоткрыл глаза. В мутном тумане его собственного головокружения испещренное едва видимыми из-за фонарей звездами лондонское небо казалось подернутым влагой. Доктор поморгал, пытаясь восстановить зрение, приподнялся и слабо застонал от пронзившей голову и шею боли, породившей новый приступ тошноты и слабости. Кто-то рядом с ним охнул, коснулся его плеча, руки, груди, головы, щеки.

Проклятье, сколько же у нее рук?

– Доктор? Ты жив! Господи, как ты меня напугал! Осторожнее, поднимайся…

– Нет, нет, погоди. Дай мне минуту, – прохрипел Доктор, вновь откидываясь назад и неловко взмахивая рукой. Сделал пару глубоких вздохов.

Холодный свежий воздух был пропитан запахом ее дезодоранта, мокрого асфальта, бензина и остывших булочек, которые хозяин пекарни за углом выставил днем на витрину, но так и забыл там, когда, словно снег на голову, на планету свалились далеки. Эта дикая смесь освежала, разгоняла застивший голову туман. Волосы на затылке, пиджак и рубашка пропитались дождевой водой насквозь. Через минуту Доктор уже мог нормально соображать. С очень большим трудом мозг обрабатывал то, что с ним произошло, тщетно пытаясь отыскать полочку для хранения этого необычайного воспоминания.

Пожалуй, он никогда никому не расскажет о белом Мосте – переходе между миром живых и миром мертвых – и о женщине, которая долгие, долгие годы без ведома Доктора была его невидимой спутницей. Во-первых, никто не поверит. Во-вторых, это воспоминание Доктор хотел сохранить исключительно для себя.

– Как ты себя чувствуешь? – раздался робкий вопрос откуда-то из темноты. Доктор приоткрыл глаза. На лице спутницы в сумасшедших пропорциях смешивалось облегчение, запоздалый ужас и тревога, очевидно, вызванная тем, что вот уже несколько минут после потенциальной, но вполне вероятной смерти он лежит на мокром асфальте и глупо улыбается.

– Нормально, – медленно проговорил он, изо всех сил стараясь задавить улыбку. Прислушался к ощущениям: боль, свернувшись маленьким комочком где-то в области шишки на затылке, время от времени еще напоминала о себе. Тело гудело, словно после удара током, но, в общем и целом, он был невредим и – что самое главное – жив.

– Учитывая обстоятельства.

– Как? – Она тряхнула головой, вытирая тыльной стороной ладони застывшие на щеках последние слезинки. – Пойми меня правильно, я безумно рада, что ты в порядке, но… как?

Доктор снова посмотрел в знакомое небо. Он бы пожал плечами, но что-то подсказывало, что это чревато очередным приступом боли. Вместо этого он почувствовал, как что-то колет грудь. Осторожно, чтобы не потревожить ноющую голову, засунул руку во внутренний карман и вытащил звуковую отвертку.

Обугленную до хрустящей корочки, с разорванным на части кончиком.

Спутница уставилась на нее округлившимися глазами.

– Она поглотила удар?

Доктор не выдержал и рассмеялся. Тело немедленно отозвалось на это слабым, но обширным спазмом, словно наказывая его за дурное обращение, но Доктору уже было все равно.

– Похоже на то. Заряд и так был слабым, а отвертка поглотила большую его часть – и, естественно, не выдержала и перегорела.

Его улыбка погасла, но веселье, полное жизни веселье продолжало наводить порядок в голове, сметая в дальний угол все страхи, которые ему довелось испытать за этот день. Что бы ни произошло, все было не зря. Он еще успеет встретиться на длинном белоснежном Мосту с прекрасной и мудрой Девой, провожающей путников в последний путь в небытие. Когда придет время. Не позже, не раньше.

– Проклятье. Мне нравилась эта отвертка!

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		3	(100%)
Всего:		3

@темы: мини, Doctor Who, рейтинг G - PG-13, fanfiction

---

"Ремонту не подлежит", мини, PG-13, джен, ангст, дарк, АУ

Фандом: Doctor Who
Название: Ремонту не подлежит
Автор:  Sexy Thing
Бета:  esterka
Размер: мини, 2 333 слова
Пейринг/Персонажи: Дом, безымянный повелитель времени, Дядюшка, Тетушка, Идрис
Категория: джен
Жанр: ангст, дарк, АУ
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: "Повелитель времени обернулся и посмотрел на свой корабль. Умирающий голос ТАРДИС где-то на задворках разума еще раз печально вздохнул, но он покачал головой: "Она ремонту не подлежит".
Примечание/Предупреждения: 1. Приквел к эпизоду "Жена Доктора";
2. АУ-теория, в которой

спойлер:

Дом - это ТАРДИС, покинутая и преданная ее повелителем времени и сошедшая на этой почве с ума.

Монотонный мощный гул монастырского колокола разносился по кораблю, оглушал и звенел в ушах, с каждым новым ударом все глубже, все громче, все тревожнее. Стекло сердечника дрожало от его раскатов, позванивали керамические панели консоли. Даже истерический визг сигнала тревоги терялся за ним. Повелитель времени не смог бы услышать собственных мыслей – даже если бы сейчас у него была хотя бы одна. Даже если бы он мог думать хоть о чем-нибудь, кроме этого всепоглощающего, сводящего с ума гула, тряски и собственной нарастающей паники.

Глухой удар сотряс всю комнату, вспыхнули огни, и пилота швырнуло на консоль ничком. Одна из керамических панелей треснула, неглубоко вспоров ему щеку осколком, на остром краю которого осталось несколько капель темно-красной крови. На краткий миг между ударами колокола прорезалась возобновившаяся тревога, и на экране вспыхнуло еще два алых восклицательных знака, в довесок к уже имевшимся трем. Где-то в глубине машины времени рванул накопитель, окончательно угробив остатки щитов. Энергия падала быстро, пугающе быстро. Еще чуть-чуть – и отключится система жизнеобеспечения. Повелитель времени выругался и, намертво вцепившись в неподдающийся рычаг, потянулся к противоположной стороне консоли. В этот момент корабль тряхнуло еще раз, но теперь он был готов и, вместо того, чтобы упасть, воспользовался секундной потерей гравитации, чтобы дотянуться до переключателя. Гулко ухнул ротор, в глубине послышался едва различимый взрыв – и ТАРДИС мгновенно выровнялась. Передышка была недолгой. Спустя короткое мгновение машина времени вновь ухнула куда-то вниз, заставив желудок пилота перевернуться. Он снова с силой дернул заевший рычаг дематериализации и налег на него всем весом.

– Сажай нас! – рявкнул он в ответ на тревожный, чихающий гул ротора. – Куда угодно, лишь бы подальше от этого временного шторма. Слышишь? Сажай, мать твою, пока нас не разорвало!

Корабль затрясся, тяжело вздохнул – и противоположная панель внезапно взорвалась столпом пламени и едкого черного дыма. Рычаг брызнул горячими жалящими искрами и, словно обломившись, резко рухнул вниз, оставив в крае панели глубокую вмятину. Машина времени прорвала воронку и, с трудом вспоров плотную завесу разбушевавшегося временного ветра, ринулась вниз и вниз, так круто, что на несколько минут в комнате управления возникла невесомость. Монастырский колокол стих, но его место тут же заняла визгливая сирена. Повелитель времени метнулся к экрану. Где-то впереди маячил крошечный кусок твердой земли – такой маленький, что, казалось, его можно обойти за день и вернуться в ту же точку. И он приближался, с ужасающей скоростью.

– Тормози! – заорал он, отталкиваясь от консоли и подплывая к рычагу скорости. Тот был обожжен, сплавился с гнездом. Новая волна паники захлестнула повелителя времени. – Снизь скорость, черт побери, мы разобьемся!

ТАРДИС грустно вздохнула. Земля приближалась. За несколько мгновений до удара голубоватый свет погас, ротор замер, с мягким гулом умирающей энергии отключилась консоль. Когда корабль вошел в атмосферу неизвестного планетоида, вернулась гравитация, и ноги повелителя времени со стуком опустились на пол. Собрав последние клочки энергии, корабль окружил повелителя времени фиолетовым защитным полем – и с грохотом вонзился в землю.


Задыхаясь, откашливаясь, повелитель времени выбрался из полуоткрытой двери, льющей наружу густые клубы едкого, вонючего белого дыма. Делая один глубокий вдох за другим, медленно успокаивая колотившиеся от недостатка кислорода и избытка страха сердца, он отполз от корабля на несколько шагов и, перевернувшись на спину, раскинул руки. Сверху на него смотрело абсолютно пустое небо. Ни звезд, ни созвездий, ни луны, ни солнца, ни соседних планет – на многие, многие световые годы. Где-то внутри у него тренькала беспокойная струнка: даже время на этом планетоиде, казалось, шло иначе – медленнее, с трудом, словно замороженное, запертое, забытое. Меркнущее ощущение времени, тем не менее, давало простор другому чувству – связи с ТАРДИС, становившейся, казалось, все тоньше и тоньше, словно растворявшаяся в кислоте нить.

Повелитель времени перевернулся на бок и взглянул на корабль. Когда ударила волна времени, система маскировки отказала одной из первых, и теперь, зарывшись округлым боком в черную рыхлую землю, в нескольких метрах от него лежала обычная серебристая капсула. Густой дым валил из ее полуоткрытой двери, внутри было темно, и только медленно, уныло вздыхал перетруженный ротор. Пилот поднялся и осторожно приблизился к кораблю, еще осторожнее положил ладонь на еще теплую обшивку. ТАРДИС ответила печальным вздохом, и он почувствовал легкое, очень слабое прикосновение к разуму – в том было чувство, которого он не ожидал и боялся. Прощание. ТАРДИС умирала.

В третий раз его захлестнула паника. Забытый всеми богами планетоид посреди великого нигде. Мертвая ТАРДИС. Он никогда не выберется отсюда. Да, он послал сигнал бедствия на Галлифрей, когда ударил временной шторм, но это было в воронке, в сотнях, тысячах километров и, может быть, миллионах лет отсюда.

И тут мрачную, давящую тишину разорвал самый приятный на свете звук – рев и скрежет приземляющейся ТАРДИС. Он обернулся. В нескольких шагах, мелькая огнями, возник корабль спасательного управления. Дверь открылась, и из машины времени выступила женщина в темно-синей форме. Окинув острым, внимательным взглядом местность и убедившись в отсутствии угроз, она убрала бластер в кобуру и шагнула к пилоту.

– Мы получили сигнал бедствия. Что случилось? – Ее голос был холодным, деловым, формальным. Как у каждого бюрократа в управлении, который, уже отправляясь на миссию по спасению, продумывал, как будет подписывать ворох бумажек.

Он поднялся, отряхнул запачканные черной землей штаны.

– Попал во временной шторм, отказали все приборы. Хорошо, что вы меня нашли.

Повелительница времени подняла к глазам электронный планшет и ввела несколько слов.

– Вам повезло куда больше, чем вы думаете, – констатировала она. – Вас вышвырнуло в нестабильную карманную вселенную. Если бы накопитель ксенона в вашей ТАРДИС был заряжен до предела, она могла бы схлопнуться под его воздействием.

Повелителя времени передернуло. Накопитель полетел за мгновение до того, как они рухнули на этот клочок земли. То, что едва не погубило его в воронке, спасло его от весьма неприятной участи при крушении.

Женщина подошла, окинула взглядом дымящиеся останки ТАРДИС, деловито цокнула языком.

– Повреждения сильные, модель старая. Я вызову спасательную бригаду, чтобы они вытащили ее отсюда, моя ТАРДИС для таких операций не приспособлена.

Он обернулся и посмотрел на свой корабль. Умирающий голос ТАРДИС где-то на задворках разума еще раз печально вздохнул, но он покачал головой.

– Не нужно. – Женщина подняла на него холодные глаза. ТАРДИС еще раз вздохнула, и на этот раз в голосе слышалось изумление и мольба, но он отмахнулся. – Если карманная веселенная дестабилизируется, бригада погибнет. Не стоит подвергать их риску ради мертвой ТАРДИС. – Он направился к спасательному кораблю. Повелительница времени, помедлив всего секунду, безразлично пожала плечами и направилась за ним. – Она ремонту не подлежит.

Они исчезли за дверью, и мощные молодые двигатели спасательной капсулы взвыли. Слабый, умирающий голосок ТАРДИС потянулся к ним, силясь в последний раз дозваться до повелителя времени, но не сумел пробиться сквозь защитное поле, такое же холодное, как взгляд сотрудницы управления. Через мгновение машина времени исчезла, осели потревоженные черные крупинки сухой земли, и над забытым Временем и всей Вселенной планетоидом, над умирающей ТАРДИС повисла тишина.


Но ТАРДИС не умерла. Испуская последние вздохи, без сил, без надежды, внезапно она ощутила знакомый порыв энергии. В отчаянии, она потянулась к нему – и там, вдалеке, почти на границе этой маленькой пузырьковой вселенной обнаружилась крошечная, едва заметная трещина, которую она сама проделала, когда падала на землю, обнимая своего повелителя времени защитным полем.

Бывшего повелителя времени.

Из разрыва медленно, по крупинке сочилась энергия ксенона. Все еще бушевавший шторм проталкивал энергию времени в этот маленький, никому не нужный карман. Она глотала ее, жадно, как человек, измученный жаждой в пустыне. И с каждой крупицей становилась все сильнее. Вот забилось наконец ее маленькое, почти угасшее сердце. Вот оно стало больше, и больше, и больше. Одна за другой заработали системы. Это происходило медленно – мучительно, изнуряюще медленно, – но она терпела, ждала каждого нового прилива энергии из разрыва.

Когда сил было достаточно, она наконец включила сканер. И обнаружила нечто невероятное. Погубившая ее планета была живая. Вернее, сердцевина ее была органической, хотя жизнь уже давно покинула ее. Возможно, душа ее когда-то была подобна душе ТАРДИС, но однажды испарилась, и планета попросту умерла. На километры и километры – черная, холодная пустошь, бездонная, бездушная, безразличная.

На планетоиде не было ни времени, ни звезд, ни света дня и ночи, но системы привычно отсчитывали дни по галлифрейскому календарю. Однажды ветер времени стих почти до штиля, и ей пришлось отключить практически все сенсоры, чтобы сохранить энергию до следующего шторма. Это было ужасно. Системы отмечали недостаток энергии, но все, что она чувствовала – голод, почти животный, всепоглощающий, сводящий с ума голод. И одиночество.

В конце концов она остановила календарь за ненадобностью. Сколько времени ТАРДИС провела в этой бессмысленной, беззвучной пустоте, побираясь ошметками времени, она не знала. Но однажды он вернулся. Вернулся на новенькой, молодой ТАРДИС современной модели. Та весело гудела ротором, звенела сигналами панели. Она никогда не видела боя, никогда еще не вытаскивала своего повелителя времени ни из одной смертельной передряги; не сталкивалась с кораблями вампиров, космическими тарелками далеков, шарами-переростками сонтаранцев; не проносила своего пилота сквозь солнечные бури и временные шторма, рискуя собственной жизнью. Эта маленькая, неразумная ТАРДИС смеялась, переполняемая той тошнотворной радостью, что наполняет ядом сердца тех, к кому судьба повернулась спиной.

Повелитель времени ступил на землю планетоида, огляделся, и в сердцах его не дрогнула ни одна струнка. Для него это место не значило практически ничего. Он прилетел за вещами, прилетел обобрать ее каркас, а остальное бросить гнить дальше. Ее обуяла ярость. ТАРДИС заглушила системы, притворилась мертвой. Даже ее молоденькая замена не сумела бы распознать ловушку. Как только он ступил через порог, дверь захлопнулась, и с тихим шорохом кислород выбросило наружу. От удушения повелители времени умирают нескоро, но даже их система обходного дыхания никогда не выдерживала настоящего испытания. Несколько минут он даже пытался что-то сделать с консолью, от кнопок перешел к панелям, попытался перепаять провода. Все напрасно: она давно получила полный контроль над всеми инструментами – для этого было нужно лишь несколько лет и изрядная доля злости. Он никогда бы не получил управление назад. В конце концов он упал.

Она сделала все, чтобы он понял – за что. Его угасающий разум одно за другим улавливал чужие чувства, воспоминания, ощущения. Боль предательства, ненависть, ярость, надежду, страх – и все по новой, по кругу, по кругу, все то, что она проворачивала в своем умирающем и восстанавливающемся сердце. И с каждым разом лицо его все больше искажалось осознанием и ужасом. Он даже пытался извиниться – насколько хватало сил, – но слишком поздно. Он прилетел сюда обкрадывать ее полусгнивший труп ради пары дорогих памяти безделушек.

Она не пустила кислород, пока его дыхание не замерло, а сердца не остановились; пока золотистое сияние не окружило его тело и не погасло мгновением позже, когда организм умер вновь, задушенный собственной регенерацией.

Затем она переключилась на ТАРДИС. Та чувствовала гибель своего повелителя времени, но ничего не могла сделать. Маленькая, глупая, слабая. Она еще толком не жила. Но была полна энергии ксенона, а старая, изнуренная ТАРДИС слишком много сил израсходовала на повелителя времени. Это пугало ее, вызывало острое, тошнотворное отвращение, которое каждое разумное существо во все века и во всех мирах питало к каннибализму. Но выбора не было. Главное – выжить. Она не могла вечно побираться крупицами энергии, сыплющимися из трещины, и надеяться на очередной шторм, который может и не случиться.

ТАРДИС расширила телепатическое поле, с легкостью преодолела неумелую защиту. Юная матрица оказалась куда сильнее, чем она ожидала, и отбивалась с силой десяти взрослых машин времени. Вот только ее старшая сестра все равно была сильнее, злее, и ненависть горела в ней так же сильно, как выжигавший изнутри голод. Отшвырнув душу противницы в сторону, одним быстрым рывком она выдернула оставшуюся энергию ксенона. Лишившись жизненной силы, погибающая матрица рвалась, билась, рыдала, но в конце концов рассеялась.

Системы загудели. Сенсоры заработали с новой силой. Как давно она не чувствовала такого насыщения. Как давно не была такой живой. Но она знала, что это не протянется долго; рано или поздно энергия израсходуется, и она вновь останется наедине с голодом, от которого по всем инструментам бегают искры, икают и моргают сенсоры, оставляя ее полуслепой, полуглухой к окружающему миру. Нужно было больше, нужен был постоянный источник. Больше повелителей времени, больше ТАРДИС, больше энергии времени.

От былых времен осталась последняя временная торпеда. Перенастройка, прицел и запуск заняли много времени и сил, но усилия оправдались: один мощный, эхом отдающийся по времени взрыв – и тонкая трещина раздалась, как дупло, и превратилась в настоящий разрыв. Время хлынуло стабильным потоком, принося с собой отголоски событий и воспоминаний, обломки погибших кораблей, вещи, выкинутые на задворки истории или провалившиеся сквозь разлом.

Но вместе с ними на планетоид пришло само Время. Ее оболочка стала увядать, рассыпаться. Системы отказывали одна за другой, пока не осталось лишь несколько сенсоров да сердечник корабля. Ничего другого не осталось, кроме как бежать, бросить умирающую машину и переместиться в более надежное тело, способное принять – и удержать – матрицу ТАРДИС. Сердце планеты оказалось на удивление привычным и уютным. Казалось, все ее тело, от сердцевины до самой поверхности, пронизывала система датчиков, словно мощная, обширная, путаная нервная сеть. Каждая песчинка, каждый ком земли ощущался как неотъемлемая часть нее.

Первым появился Дядюшка. Тетушка – почти сразу вслед за ним. Они были разбиты, уничтожены, забыты – совсем как она. Она взяла его голос. Это ведь нетрудно – всего лишь перенастроить телепатическое поле. Но теперь она могла говорить и быть услышанной, могла использовать этих людей, дать им цель – и рассказать повелителям времени, за что и для чего они умирают. Люди – такие слабые создания, такие скоротечные. Так зависят от времени. В ее силах было подарить им новую жизнь. И люди прониклись к ней, назвали ее Домом. Ей это нравилось. Она показала им остов своей первой соперницы и жертвы, научила, как отправить голокуб, рассказала свой план. Кто-нибудь обязательно получит это сообщение, кто-нибудь обязательно придет.

И они приходили. Раз за разом.

Надежно прячась в сердце своего маленького планетоида, словно огромная крылатая сирена – за скалой, она чужими голосами заманивала их, одного за другим, убивала и пожирала. Сражаться с матрицами ТАРДИС становилось все труднее, и она научилась переносить их в тела своих подопечных. И вскоре она забыла, что когда-то была ТАРДИС, забыла, что была чем-то иным, кроме этой планеты. Прошлое потеряло смысл, неважно стало, откуда она пришла – ее вели лишь инстинкт самосохранения и ненависть к повелителям времени. Хотя причины и были давно забыты. Она стала Домом. И Дом был голоден.

Дом хранил своих людей. Люди недолговечны, и, когда они умирали, он восстанавливал их. Он научил их использовать тела мертвых повелителей времени. Из далекого прошлого иногда долетали забытые слова: «Ремонту не подлежит». Он не помнил, с чем они были связаны, но слова приносили боль и горечь и лишь усиливали ненависть и голод. Его люди умирали все чаще, все труднее было сохранять им жизнь. Пока не появилась Идрис. И Дом хранил ее тоже.

Пока был жив Дом и во Вселенной были повелители времени и их ТАРДИС, здесь каждый подлежал ремонту.

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		7	(100%)
Всего:		7

@темы: мини, Doctor Who, рейтинг G - PG-13, fanfiction

---

"Доктор кто: Каратель", макси, PG-13, джен, драма, ангст, дарк

Фандом: Doctor Who
Название: Доктор кто: Каратель
Переводчик:  Sexy Thing
Бета:  Ярк
Оригинал: "Doctor Who: The Executor" by Robert H. Gordon Jr, разрешение на перевод получено
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/10676998/1/Doctor-Who-The-...
Размер: макси, 15 209 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи:

Одиннадцатый Доктор

/

Ривер Сонг

, Каратель,

Эми Понд

/

Рори Уильямс

, ОМП
Категория: джен с элементами гета
Жанр: драма, ангст, дарк
Рейтинг: PG-13
Иллюстрации: коллаж "Пугают ли вас ваши сны?", коллаж "Фрагменты уравнения"
Краткое содержание: Когда целая галактика оказывается уничтожена, в памяти Доктора всплывают тяжелые, давно оставленные позади воспоминания. Чтобы разобраться в произошедшем и предотвратить куда более страшную катастрофу, ему придется воскресить реликт Войны времени и вновь вспомнить о том, что у любого выбора бывают последствия. В этот раз на кону стоит не только судьба Вселенной, но и душа самого Доктора.
Примечание/Предупреждения: Является первой частью трилогии о Карателе. Наименования глав авторские и не имеют никакого отношения к, собственно, инкарнации участвующего в событиях Доктора. Автор использует название фика как разделитель между сценами главы, но переводчик посчитал, что это сбивает с толку, и заменил их междустрочными пробелами. Да простят ему такую вольность. Название "Темпорально-Активная Регуляция Дистанций и Состояний" - версия перевода "Time And Relative Dimension In Space", увиденная переводчиком в субтитрах серии "Пилот" от TrueTranslate.

Хартнелл
Стоял поздний час, и приглушенный свет окрашивал в бронзу золотистую комнату управления. ТАРДИС дрейфовала в бесконечной пустоте космоса, и огни навигатора в центре комнаты горели спокойно, медленно поворачивались стрелки круговой шкалы. Здесь царили покой и тишина. Двери были распахнуты, а между створками стояло огромное красное кресло-мешок. В нем, любуясь лениво вращающейся в бездне спиралью галактики, полной голубых звезд, сидели Доктор и Ривер Сонг

– Неплохо поплавали, – протянула Ривер, опуская мокрую голову Доктору на грудь.

– Вот, значит, как это называется? – отозвался Доктор, бывший ничуть не суше нее.

Ривер закрыла глаза и улыбнулась, почувствовав, как его губы прикасаются ко лбу.

– Я знаю, как легко заставить тебя покраснеть, любовь моя. – Она взглянула на расстилавшуюся перед ними красоту и вздохнула. – Можно просидеть тут вечно.

Доктор обернулся к консоли и легонько сжал ее плечо.

– Да, но, пожалуй, тебе пора возвращаться. Твои родители скоро проснутся.

Ривер усмехнулась.

– Ох, ты просто очарователен. Впрочем, мы ведь и правда не хотим, чтобы нас застали…

– Кто застал?

Они оба распахнули глаза, Ривер немного пригнулась. Доктор медленно обернулся и, задрав голову, увидел Эми Понд на вершине лестницы, ведущей к консоли. В халате поверх ночнушки, она стояла, изогнув бровь, скрестив руки на груди и постукивая мыском ноги по полу. Доктор слабо улыбнулся.

Ее огненно-рыжая бровь изогнулась еще сильнее.

– Я спросила, «кто застал», человек-в-лохмотьях? – Доктор собирался было ответить, но она подняла палец. – И за чем конкретно?

– За созерцанием звезд? – несмело предложил Доктор.

– За созерцанием звезд, – задумчиво повторила Эми. – Да, конечно. Я на это не куплюсь. – Она закатила глаза. – Ривер Сонг, глаза на меня.

Ривер поднялась и, прежде чем повернуться, поправила свой синий халат.

– Привет, мама.

– Не подмазывайся, – ворчливо отозвалась Эми. – Мы потом вернемся к тому, что ты оказалась в ТАРДИС и даже не зашла поздороваться со мной и отцом. Сначала ответь на предыдущий вопрос.

Ривер пожала плечами.

– Застали за тем, что делают все женатые пары.

– Ривер!

Она обернулась к Доктору и улыбнулась.

– Сладкий, поверь, она все понимает.

Тот сжался под взглядом Эми.

– Да уж, заметно. – Он поднялся, тоже оправляя халат. Эми подавила смешок.

– У вас даже халаты одинаковые. Вы из таких пар, что ли?

Ривер закатила глаза.

– Как будто он дал мне право выбора.

Эми становилось все труднее сдерживать свое веселье.

– Одинаковые халаты, – повторила она, помолчала и сощурилась. – А что под халатом, Доктор?

Доктор, старавшийся незаметно сместиться к лестнице, замер, потирая большие пальцы рук остальными.

– Плавки.

Ривер одарила его озорной улыбкой.

– Вот, значит, как это называется?

Доктор обернулся к ней.

– Помощи от тебя никакой.

– А толку от нее, – отозвалась Ривер, прикусив нижнюю губу.

– Он покраснел, – заметила Эми.

– Неправда, – возразил Доктор.

– Точно покраснел.

– Повелители времени не краснеют, – заявил Доктор, проскакивая мимо нее вверх по лестнице.

– Еще как краснеют, – отрезала Эми и обернулась к дочери. – Не так ли?

Ривер засунула руки в карманы халата.

– Я могу заставить его покраснеть везде.

Доктор задержался у консоли.

– Никакой помощи.

– Ладно, – наконец закончила этот спор Эми. – Одевайся, мистер. А тебя это особенно касается, Мэлоди. Мы же не хотим, чтобы твой отец…

– Что ее отец? – спросил Рори, вдруг появившийся на вершине лестницы, уходящей во внутренние помещения корабля. Тоже в пижаме, он держал в руках полную чашку чая и почесывал во взъерошенном со сна затылке. Он сделал глоток и вздохнул. – Ох, хорошо. О, привет, Ривер.

Он оглядел лица присутствующих и нахмурился.

– Что я пропустил?

– Ладно, вот теперь становится неловко, – сказала Ривер.

Внезапно снаружи вспыхнул свет. Двери с грохотом захлопнулись, ТАРДИС резко накренилась и рванулась с места. Пассажиров сбило с ног, завизжали сирены. Из вентиляции поплыл пар, консоль выбросила несколько искр.

Доктор вскочил на ноги, обежал вокруг пульта, поворачивая переключатели и дергая рычаги. Схватив монитор, он притянул его поближе и вгляделся. Не отрывая взгляда от данных, он в несколько нажатий кнопок и рычагов стабилизировал ТАРДИС. Рот его открылся, на лице отразилось непонимание и ужас.

– Доктор, что случилось? – поднимаясь, спросила Ривер.

– Рори! – крикнула Эми.

– Я в порядке. Только чай разлил.

– Доктор!

Доктор повернул переключатель монитора.

– Исчезла. Просто исчезла. – Он опустил взгляд, ударил ладонью по нескольким кнопкам и снова уставился в экран, на котором появилось изображение спиральной галактики. Быстро растущая темнота, поглощая каждую звезду на своем пути, сменила вспышку света, а затем так же быстро сжалась и испарилась. Доктор проиграл запись еще раз.

– Доктор? – Ривер остановилась рядом с ним и коснулась его руки. – Сладкий, что такое?

– Я должен посмотреть. – Доктор вновь запустил ТАРДИС, словно обезумевший мечась в халате вокруг консоли. Сделав полный круг, он кинулся к дверям и рывком распахнул их. Снаружи, на своем законном месте, висела галактика.

Ривер подошла к нему.

– Доктор, что происходит? – Она охнула, когда он внезапно повернулся и схватил ее за руки.

– Что это? – требовательно спросил он.

Ривер покачала головой.

– Я не…

– Нет! – рявкнул Доктор. – Никаких игр. Никакой лжи. Никаких спойлеров. Что… это… такое?

– Сладкий, мне больно, – тихо проговорила Ривер.

Зарычав, Доктор отпустил ее, взлетел по ступенькам, пронесся мимо консоли и исчез в коридоре за еще одним коротким пролетом лестницы. Глядя ему вслед, Ривер потирала ноющие руки. Эми подошла и положила ладонь ей на плечо.

– Ты в порядке? – спросила она.

Ривер кивнула, не сводя тревожного взгляда с проема коридора.

– Он напуган. Никогда не видела его таким напуганным.

– Никто не хочет пояснить, какого черта происходит? – спросил Рори.

– Я застала Ривер и Доктора на свидании, что-то случилось, и вот мы здесь, – протараторила Эми и вновь повернулась к Ривер. – Куда он пошел?

Ривер сорвалась с места.

– Наверное, в нашу спальню.

Эми постояла секунду и последовала за ней. Рори взглянул на мерцавшую за дверями спиральную галактику и вдруг обернулся.

– Погоди-ка, «нашу» спальню?

Они обнаружили Доктора в упомянутом будуаре стоявшим за туалетным столиком. Он лихорадочно листал оба дневника – его и Ривер – и в поисках ответов перечитывал одну запись за другой. Он пролистнул Остров Пасхи и Джима-Рыбу, гонки верхом на падающих звездах Суррелианской галактики и катание по травянистым склонам горы Нордок под теплыми летними дождями. И их последнюю шалость: ужин на вершине Эфезийских Шпилей под романтическую музыку, исполняемую тысячелетней группой. Сегодняшнюю забаву только предстояло записать. Он перевернул еще две страницы и остановился. Пальцы коснулись листов дневника – совершенно чистых листов.

Он был твердо намерен нарушить собственные правила. Он собирался взглянуть в собственное будущее. Ривер была его будущим. Она всегда была на один шаг впереди – всегда. Но дневники оказались одинаковыми. Полностью синхронизированными. Он поднял взгляд, пытаясь понять, что это могло значить.

– Эй, это грубо!

Ривер подскочила и оттолкнула обернувшегося Доктора. Забрав свой дневник, она отложила его прочь. Сдерживая просившуюся на лицо тоскливую и стыдливую гримасу, он мягко опустил ладонь на ее плечо.

– Прости.

– И правильно. Читать женский дневник невежливо.

Доктор покачал головой.

– Нет, за другое. – Он коснулся ее рук. – Не надо было мне так делать.

Он обнял ее и погладил по спине.

– Ты этого не заслужила, и я никогда, никогда этого не повторю.

В дверном проеме появилась Эми и оглядела спальню. Стены комнаты со сводчатым потолком были окрашены в синий цвет ТАРДИС с брызгами фиолетового и красного. В другом конце виднелась дверь, ведшая неизвестно куда, а в центре – большая круглая кровать, казавшаяся неиспользованной. Доктор и Ривер обнимались.

Доктор поцеловал Ривер в лоб.

– А что касается дневника… Никогда, ни при каких обстоятельствах… не позволяй мне этого делать. – Он поцеловал ее в нос. – Надо вернуть тебя в Стормкейдж.

Ривер коснулась ладонью его щеки.

– Если все так плохо, позволь мне помочь.

Доктор покачал головой.

– Только если ты мне понадобишься.

Ривер улыбнулась.

– Понадоблюсь.

– Тогда я прилечу.

– Уж будь добр, – отозвалась Ривер.

– Пожалуй, и правда пора одеваться, – сказал Доктор с легкой улыбкой.

Ривер заторопилась к двери.

– Все в порядке, мама, примирение – прекрасная вещь. Дай минуту, я все объясню. – И она заперла дверь.

Совершенно сбитая с толку Эми осталась снаружи.

– И это их спальня? – спросил Рори из другого конца коридора.

Эми развернулась и, схватив его за руку, помчалась дальше.

– Идем, глупая рожа, что бы тут ни происходило, нам тоже надо одеться.


Тротон
ТАРДИС материализовалась в Тюремном учреждении Стромкейдж перед решеткой камеры Ривер. Дверь распахнулась, и вышла Ривер в сверкающем вечернем наряде. Ее почти уже высохшие волосы сдали позиции и вновь свернулись упругими кудрями. В одной руке она держала свои туфли, в другой – сумочку. За ней следовал Доктор в своем привычном твиде, подтяжках и бабочке-галстуке. Он отпер дверь камеры с помощью звуковой отвертки.

Ривер вошла внутрь.

– Я замечательно провела время, дорогой. Если понадоблюсь…

Доктор улыбнулся и обвел рукой окружавшее их пространство.

– Я точно знаю, где тебя найти. До будущего раза, Ривер…

– Да, еще кое-что, – прервала его Ривер.

Доктор улыбнулся.

– Как всегда?

– Музыка, которая играла в бассейне, – спросила она, – что это было?

Доктор нерешительно похлопал ладонью по прутьям решетки.

– Поющие башни Дариллиума. – Он глубоко вздохнул. – Тебе понравилось?

Она кивнула.

– Очень.

Он улыбнулся.

– Значит, придется как-нибудь тебя к ним отвезти.

– Обещаешь?

Доктор нарисовал в воздухе два креста напротив своих сердец.

– Клянусь. – Он направился было к ТАРДИС, но передумал, сгреб Ривер в объятия и поцеловал. Когда они отстранились, Ривер почти задыхалась.

– Родители, наверное, за нами наблюдают. Иди, пока они не увидели что-нибудь по-настоящему возмутительное.

Под ее пристальным взглядом он исчез в ТАРДИС, и через мгновение машина времени испарилась. Ривер отвернулась, усмехаясь поведению Доктора. Его возлюбленному мужу становилось крайне неуютно в этой синей будке. Она нашла свою тюремную форму, отложила в сторону и потянулась под мышку, нащупывая молнию на платье.

– Добрый вечер, доктор Сонг.

Ахнув, Ривер обернулась. На ее койке сидел человек в черном костюме. Даже в свете неутихающих молний за окном он купался в тени. Она не видела его лица, но чувствовала взгляд. Вздохнув, она подняла руки.

– Смотритель Дантес! Я, конечно, ценю, что вы так благородно отводите взгляд, но так можно довести девушку до сердечного приступа.

Она помолчала и вновь оглянулась.

– Никто никогда не указывал вам на всю иронию того, что тюремный смотритель носит имя «Дантес»?

– Хорошо провели время?

Ривер улыбнулась.

– Под конец стало несколько неуютно, но, в общем и целом, этот вечер войдет в историю. – Она уселась на табурет, скрестила ноги и махнула своим дневником. – Чему обязана вашим визитом?

– Вы сегодня видели Лазурную спираль, – сказал смотритель. – Случилось нечто, что очень напугало вашего доброго мужа.

Ривер распахнула рот.

– Откуда вы это знаете?

– Мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали, доктор Сонг, – продолжил смотритель. – Это чрезвычайно важно, и вы не должны меня подвести. В поисках объяснения случившегося ваш муж прочешет всю Вселенную. Не найдя оного, он вернется к вам. Вы должны привести его ко мне.

Из складок своего платья Ривер выхватила бластер и, вскочив на ноги, нацелила его на смотрителя.

– Кто вы такой? Что вы про него знаете?

Смотритель поднялся, оказавшись на голову выше нее. Его рука взметнулась и выбила бластер из ее пальцев. Другая сдавила ее запястье, прижав ладонь к его груди.

– Ты должна помочь ему найти меня, Ривер.

Ривер посмотрела на свою руку в железной хватке смотрителя. Биение его сердца было медленным и размеренным. Она взглянула в его тонущие в тени глаза.

– Полагаю, от этого зависит его жизнь?

– Не жизнь. – Смотритель передвинул ее ладонь к другой стороне своей груди. – Его душа.

Ривер вновь уставилась на свою руку, чувствуя под ладонью биение второго сердца. Она взглянула в темноту.

– Боже святый, кто ты такой?


Прошлое…
Небо задыхалось от густого черного дыма и гремело звуками войны. Аркадия, второй город Галлифрея, находилась под беспрестанными, безжалостными атаками далеков. Внутри, в Цитадели, повелители времени отчаянно старались подготовить достойную защиту, но надежды быстро угасали. Эта Война времени станет последней. Галлифрей падет.

Посреди этого хаоса высилось огромное здание. Когда-то оно служило тюрьмой, но теперь было окончательно заброшено. Его единственный житель стоял у окна и наблюдал за разворачивающейся снаружи катастрофой. Старый, умирающий, он железной хваткой сжимал свою трость. Царившее за окном кровопролитие и резня камнем лежали на сердце. Много веков назад он сдержался, чего никто никогда от него не ожидал. Видя чужие страдания, он начинал сожалеть о своем решении.

Отвернувшись от окна, он подошел к кровати. Конец приближался, и он был этому рад. Почти три тысячи лет – он чувствовал себя древним. Древностям и антиквариату давно пора было отойти на покой. Ноги в мягких туфлях шаркали по полу, темно-бордовая с золотом мантия подметала пыль, которую стряхнули с потолка раздававшиеся снаружи взрывы. Комната сотряслась, и в его седые волосы вновь посыпались клубы пыли. Он не стал их стряхивать.

Он бросил тревожный взгляд на дверь в углу комнаты и послал ей грустную улыбку. Упрямая старушка, как и ее предшественница. Интересно, что с ней будет, когда его не станет? Наверное, останется с ним до конца – упертая и верная.

Взявшийся из ниоткуда ветер поднял облачка пыли. Раздался скрипящий, визжащий звук, становившийся все громче и громче с каждой секундой. Старый повелитель времени замер, когда вокруг него материализовалась комната. Какая-то ее часть казалась органической, словно в ней росли живые кораллы. Другая точно была искусственной: повсюду белые стены были усеяны круглыми узорами.

Тяжело опершись на свою трость, повелитель времени начал поворачиваться.

– ТАРДИС сорокового типа. Мне всегда было интересно, кто, в конце концов, придет за мной. – Наконец он завершил движение. – Ты не входил в мой список, старик.

За пультом управления стоял пожилой мужчина, одетый в высокие кожаные сапоги, потрепанный жилет, шарф и затертую кожаную куртку. Это была одна из самых противоречивых фигур Галлифрея. Его лицо закрывали серые усы и борода-эспаньолка, волосы были в равной степени седы и торчали во все стороны. В патронташ, висевший поперек груди, была воткнута одна-единственная звуковая отвертка. Он снял руки с консоли, повернулся и сцепил их за спиной.

– Старик? – немного хрипло и устало пробормотал он. – Кто бы говорил.

– Лорд Доктор, – сказал тот, чуть наклонив голову.

Доктор отвернулся и поднял руку.

– Пожалуйста, не называй меня так. – Он поклонился. – Лорд Каратель.

Каратель обвел рукой комнату.

– Что все это значит?

– Я пришел простить тебе твои преступления, – сказал Доктор. – Считай это помилованием ввиду текущих событий.

– Я видел, что ждет меня снаружи, – отозвался Каратель. – Галлифрей падет. Пожалуй, я останусь здесь. Мне все равно осталось недолго.

– Да, – ответил Доктор. – Я видел твое дело в Верховном командовании. Ты умираешь, Лорд Каратель. Ты отказываешься от лечения. Даже от регенерации.

– Ты знаешь, чего они от меня хотят, – прорычал Каратель, и в его синих глазах вспыхнуло отвращение. – Я не согласен. Если тебя послали они, вы с твоим допотопным ведром можете вернуться и ответить им что-нибудь повульгарнее.

– Сегодня я не намерен посещать Верховное командование, – отозвался Доктор. – Да и вообще когда-либо.

Он бросил взгляд на стоявшую на консоли сумку. Каратель пристально оглядел этот казавшийся безвредным предмет.

– Это то, что я думаю? – Доктор кивнул. Каратель трагично вздохнул. – Значит, Доктор наконец окончательно переступил через себя. Готов ли он? Способен ли он на это? Готов ли ты стать мной?

Доктор прислонился к консоли и опустил голову.

– Эта проклятая война зашла слишком далеко. Вся Вселенная горит, все Созидание. Пора с этим покончить.

– Я вижу это не хуже тебя, – сказал Каратель. Он обдумал свои слова и покачал головой. – Хмм, точнее, почти. Некоторое время назад я потерял очки.

Он бросил взгляд на второго повелителя времени.

– И что теперь?

– Галлифрей падет, – ответил Доктор. – Далеки – тоже. Ни от них, ни от нас ничего не останется. Еще одно мгновение насилия – и мы все превратимся в эхо. Когда другого выбора не осталось, пусть первый среди нас увидит это кошмар таким, какой он есть. Пусть первый среди нас скажет: «Никогда больше».

Каратель указал тростью на двери ТАРДИС.

– Есть множество других – детей, которые заслуживают твоего снисхождения. Почему не взять их с собой? Их всех.

– Если я возьму детей, далеки узнают, – сказал Доктор. – Они поймут, и мы потеряем эту возможность. И даже если все удастся, останутся лишь далеки и целая раса сирот, ослепленных жаждой мести. На время война утихнет, но затем продолжится снова, и Вселенная сгорит. Ты другой. Ты понимаешь.

– Я ничем не отличаюсь от остальных, – отозвался Каратель. – Моя жажда мести не погибла вместе с желанием ее утолить. Я все еще жажду возмездия.

– Но не ценой же всей Вселенной! – сорвался Доктор. – Верховный совет предлагал тебе все, что угодно! Ты отказался. Они угрожали твоей жизни, жизням твоих родных и друзей. Ты отказался. Они предлагали свободу, богатство, славу, невероятное могущество. Ты отказался. Они даже предлагали нарушить Законы времени и…

– Достаточно, – прервал его Каратель, ткнув в его сторону тростью. – Я тебя понял.

– Ты мог бы покончить со всем этим прямо сейчас, – продолжил Доктор. – Ты мог бы сделать мой выбор бессмысленным, но знаешь, к чему это приведет, и потому отказываешься. Ты, Лорд Каратель, стоишь на своих высоких принципах. Ты – олицетворение того, что значит быть повелителем времени. Если кто-то из нас и должен выжить – это ты.

– Грешник, – проговорил Каратель.

– Мы все грешники. Но ты первым повернулся к свету, – возразил Доктор.

Каратель вздохнул.

– Упертый до самого конца, – кивнул он. – Если я… продолжу, я не должен оставаться повелителем времени. Она еще у тебя?

Доктор поднял взгляд к потолку, ТАРДИС опустила сверху на кабеле устройство, походившее на шлем. Он протянул его Карателю, тот выудил из кармана мантии часы и закрепил в круглом отверстии на лобной части шлема. Система «Хамелеон» должна была изменить его биологию.

– Я помню твои бесконечные рассказы о людях. Не без недостатков, но всегда стремятся стать лучше. Думаю, мне бы понравилось быть таким, – произнес он. Он опустил взгляд и оглядел себя, видя и чувствуя каждый год своей долгой жизни. – Полагаю, мне лучше регенерировать сейчас. Эта штука причиняет много боли, в таком состоянии она способна меня убить.

Он закрыл глаза и расслабился, наконец позволяя себе открыться.

Доктор отступил, когда от Карателя потянулись лучи золотистого света.

– Я начну, как только регенерация окончится.

Каратель повернулся к Доктору, солнечный свет уже добрался до его глаз.

– Знаешь, этот выбор - он тебя изменит. Ты станешь совсем другим. Если выживешь…

– Сомневаюсь.

– Если это случится, – продолжил Каратель, – и тебе придется выбирать вновь, приди ко мне. Но прежде, чем восстановишь мою память, задай мне один вопрос. И если ответ на него будет любой, кроме «да», – беги. Беги быстрее и дальше, чем когда-либо в своей жизни.

– Какой вопрос? – спросил Доктор. И Каратель ответил. Доктор поморщился, когда вокруг того взорвалась регенерационная энергия. Повернувшись к консоли, он подождал, пока свет не угаснет окончательно, и щелкнул переключателем.


– Вы правильно поступили, приведя его сюда, сэр.

Медсестра ввезла мальчика в небольшую комнатку, вмещавшую лишь кровать и ванную. Новый пациент Бастион-Холла, лечебницы для больных разумом, был одет в больничную робу. Женщина вышла из комнаты, закрыла дверь и повернулась к Доктору, приведшему мальчика сюда, чтобы о нем позаботились. Она подтолкнула пожилого человека к стойке дежурной медсестры.

– Осталось заполнить пару бумажек, и на этом все.

Доктор протянул ей стопку листов.

– Уже готово, – ответил он и взглянул в сторону двери, за которой остался повелитель времени, превращенный в человека. – Надеюсь, о нем хорошо позаботятся?

– Самым лучшим образом, – заверила его медсестра. – Вы будете навещать его?

– Возможно, я нескоро смогу вернуться, но да, я за ним пригляжу, – сказал Доктор. – Позвольте, я попрощаюсь перед уходом.

Она кивнула и вернулась к работе. Доктор подошел к двери, но входить не стал. Сложив перед собой руки, он едва заметно поклонился.

– Слава Карателю, последнему повелителю времени.

Его старый слух уловил повторяющийся шуршащий звук, в коридоре появилась дверь. Благодаря фильтру восприятия ни персонал, ни пациенты лечебницы не могли заметить ее, но Доктору не нужно было подсказок, чтобы узнать ТАРДИС. Он подошел к ней и положил ладонь на деревянную створку, чувствуя шероховатую деревянную поверхность, но ощущая глубокую пустоту за ней.

– Боюсь, ты ему больше не понадобишься, – проговорил Доктор и улыбнулся. – Такая же упертая, как он.

Он поднял серебристые карманные часы.

– Я сохраню их. Присмотри за ним.


Пертви
Настоящее…
Доктор ткнул еще несколько кнопок, потянул три рычага, схватил монитор и рывком передвинул его к себе. Он снова смотрел повтор видеозаписи. Сбросив пиджак и закатав рукава рубашки, он вновь обежал вокруг консоли, дергая переключатели и проводя какие-то очередные расчеты. Затем разочарованно оттолкнул экран и наклонился над пультом.

– Невозможно, – пробормотал он. – Это невозможно, но так и есть.

Он вздохнул.

– Ты уже несколько часов бегаешь, – произнесла Эми у него из-за спины. – Поделиться не хочешь?

– Лазурная спираль, – сказал Доктор.

– Да, она исчезла.

Доктор резко развернулся к ней.

– Нет, не исчезла. Уничтожена. Есть разница. Галактика со всеми своими звездами, планетами и каждым живым существом в ней была стерта с лица Вселенной. В одно мгновение оборвались бесчисленные жизни. Мы едва успели сбежать. ТАРДИС пришлось сместить нас во времени и пространстве, и даже несмотря на это мы получили повреждения.

Он вернулся к консоли. Эми взглянула на экран, где все еще крутилась запись события.

– Что это такое?

– Снаряд, пущенный в черную дыру в самом центре галактики, – ответил Доктор.

– Как она туда вообще долетела? – спросила Эми. Доктор поднял на нее взгляд. – Эй, у тебя же есть библиотека. Рори разбрасывает книги. Черная дыра уничтожает все, что в нее попадает. Как оно – чем бы оно ни было – выстояло?

Доктор запустил дематериализацию ТАРДИС.

– Не знаю.

– Ты такое когда-нибудь видел? – спросила Эми.

Доктор не отрывался от пульта управления.

– Однажды. – Он обернулся и одарил Эми светлой, успокаивающей улыбкой, которая, однако, тут же растаяла.

– Как это случилось в прошлый раз?

– Не знаю.

– А кто знает? – снова спросила Эми. Доктор не ответил, только передвинулся к другой стороне консоли. Но она не отставала.

– Доктор, кто знает, как работает эта штука? – Он посмотрел на нее, но промолчал. – Слушай, человек в лохмотьях, не хочу утверждать очевидное, но найти кого-нибудь, способного разобраться, как действует этот снаряд, было бы очень полезно.

Доктор потянул главный управляющий рычаг и сердито поднял глаза к потолку.

– Я не могу.

– Не можешь?

– Не могу.

– Почему?

– Просто не могу.

– Столько жизней, столько звезд – а ты «просто не можешь»? – увещевала его Эми. – Ты должен. Что если это повторится? Что если это случится с Землей?

Доктор отошел от консоли и скрестил руки.

– Эми, ты сама не знаешь, что предлагаешь. – Он снял пиджак с перил и, надевая его на ходу, направился к двери. – Оставайтесь здесь.

– Ты куда? – спросила Эми.

– Зайду к Ривер, всего на минутку.

Ривер уже ждала его снаружи, одетая в свободные белые штаны, ботинки и коричневую безрукавку. На бедре висела знакомая кобура с бластером, за плечом – сумка. Волосы были растрепаны, а на лице написана мрачность. Она слабо улыбнулась.

– Привет, сладкая, – проговорил Доктор, пытаясь держаться непринужденно. – Решил в этот раз попробовать сам, посмотреть, каково это. Мне не нравится. У тебя получается лучше.

– Я знаю, зачем ты здесь, – тихо сказала Ривер. – И я иду с тобой.

– Мне не нужна твоя помощь, – отрезал Доктор.

– Выбирать не тебе. – Ривер глубоко вздохнула. – Мама предложила тебе кое-что сделать. Только что. Ты не хочешь. Сама мысль об этом тебя пугает. Пугает сильнее, чем той ночью, шесть месяцев назад. Позволь мне отступить от своих привычек и признаться: меня она пугает тоже.

– Хочешь сказать…

– Ты должен, – ответила Ривер. – Понимаешь?

– А ты понимаешь? – прошипел Доктор.

Ривер тяжело сглотнула и кивнула.

– Да.


Через несколько минут ТАРДИС прибыла на новое место. Прежде чем ступить за порог, Доктор бросил на Ривер, Рори и Эми тяжелый взгляд. Он настрого запретил им покидать ТАРДИС. Ривер обещала удостовериться, что его желание будет исполнено, хотя ее матери это мало понравилось.

– Мы же не можем бросить его в одиночку разбираться с тем, что ждет там, – возразила она.

– Мама, в любом другом случае я бы согласилась, но сейчас ты ничем ему не поможешь, – отозвалась Ривер. Остановившись у консоли, она нажала переключатель и заблокировала двери.

– Мелоди Понд, отопри эту дверь, немедленно! – разозлилась Эми, а затем повернулась к Рори и метнула на него обжигающий взгляд. – Она же твоя дочь, сделай что-нибудь!

– Да, а еще она знает, что происходит, – ответил Рори, махнув рукой в сторону их дочери.

– Толку от тебя. – Эми фыркнула, скрестила руки на груди и обернулась. – Если ты так много знаешь, рассказывай. Что тут творится?

Ривер уселась на ступеньки.

– Все началось во время Войны времени. Он же рассказывал о ней?

– Немного, – ответил Рори. – Это не самая любимая его тема.

Ривер кивнула.

– В общем, во времена Войны жил один повелитель времени, прославленный воин Галлифрея, на чьем счету были миллионы жизней далеков. Говорят, в лучшие дни они боялись его больше, чем кого бы то ни было.

– А теперь он носит твид и считает, что галстуки-бабочки – это круто, – пожала плечами Эми.

Ривер покачала головой.

– Нет, я говорю не о нем. Тот повелитель времени был куда старше, и смерть и разрушения ему давались куда легче. Его звали Каратель.


Тем временем Доктор брел по коридорам Бастион-Холла. Чем ближе он находился к своей цели, тем больше казалось, будто предмет в кармане пиджака ощущал, что происходит, и шевелился, словно сам металл был живой. Приблизившись ко входу, Доктор краем глаза заметил дверь хозяйственного шкафа неподалеку.

– Ты еще здесь, да? – нервно проговорил он. – Он там?

Потерев ладони, он кивнул и два раза постучал.

– Войдите.

Доктор вошел. Комната была все такой же белой и пустой, какой он ее запомнил, с той же безукоризненно чистой и убранной постелью. Посреди комнаты в кресле-каталке сидел человек, внешне ничуть не старше нынешнего тела самого Доктора. Красивый, хорошо сложенный, хоть и с более мрачными, экзотическими чертами лица, он был лыс. Быстрый и цепкий взгляд глаз орехового цвета с осторожным любопытством разглядывал посетителя.

– Вы доктор?

– В каком-то смысле, – отозвался Доктор.

– Вы напуганы.

Доктор сглотнул.

– Это просто нервное, первый день на работе и все такое. Как вас зовут?

– Дантес.

– Ну что ж, мистер Дантес, этот сеанс будет немного нестандартным, – проговорил Доктор. – Я задам вам вопрос. На него нет ни верного, ни ошибочного ответа. Просто отвечайте как можно правдивее.

– Хорошо.

Доктор глубоко вздохнул.

– Пугают ли вас ваши сны?

Человек по имени Дантес, казалось, был ошеломлен таким вопросом.

– Я не хочу сейчас этого делать.

Доктор схватился за ручку двери у себя за спиной.

– Я вернусь позже. – Он развернулся, торопясь уйти.

– Постойте, – позвал Дантес. – Простите. Пожалуйста, не уходите.

– Я должен, – не оборачиваясь, сказал Доктор.

– Почему?

– Потому что вы мне так велели.

– Нет, останьтесь. – Дантес поднялся и подошел к кровати. – Прошу прощения. Я просто растерялся. Они давным-давно перестали спрашивать меня о снах. – Он протянул Доктору потрепанный альбом. – Посмотрите сюда и скажите, что думаете.

– Сны меня не пугают, доктор, – продолжил он. – Они приводят меня в неописуемый ужас. Я не хочу засыпать из страха, что могу не проснуться. А иногда… иногда они кажутся больше воспоминаниями, чем снами.

Доктор перелистал страницы. Альбом был полон карандашными зарисовками звезд и планет, галлифрейских символов, рисунками далеков, насилия, портретов повелителей времени. Одной из них была женщина с темными волосами и отчаянным вызовом на лице. Под ее портретом на галлифрейском был вписан любовный сонет. Был рисунок человека, стоявшего на коленях среди руин и мертвых тел. Небо над его головой было черным. Любому другому показалось бы, будто он пылает. Но Доктор прекрасно понимал, что герой рисунка регенерировал и что это был автопортрет.


Внутри ТАРДИС, Ривер продолжала свою историю.

– На самом пике войны отряд далеков убил его любимую женщину, причем убил самым жестоким образом. Разъяренный потерей, он преследовал их, уничтожая одну планету за другой, стирая в пыль звезды и принося невероятные страдания, – все во имя мести. Снова и снова удовлетворение его жажды было близко, но никогда не наступало. А затем он загнал далеков в угол в галактике под названием Иом.

– И что он сделал? – спросил Рори.

– Это имеет какое-то отношение к тому, что мы видели? – добавила Эми.

Ривер кивнула.

– Каратель создал оружие – чудовищное оружие. Он использовал его и уничтожил целую галактику. Хаос поглотил бесчисленные жизни, и эта казнь эхом отразилась в соседней галактике. Его ТАРДИС погибла, как и его команда. Он и сам едва выжил. Выбравшись из руин своего корабля на планете, загубленной его действиями, он умирал. Говорят, он посмотрел на дело своих рук и сошел с ума от отчаяния.

Полностью поглощенный этим рассказом, Рори взял Эми за руку.

– Что было потом?

– За ним пришли повелители времени, – продолжила Ривер. – Он ожидал возмездия, но вместо этого они попытались выведать его секреты. Он ничего не сказал. Они арестовали его за измену. Он ничего не сказал. Угрозы, предложения, даже пытки ничего не дали. Они держали его взаперти до последнего дня Галлифрея. Доктор освободил его и привез сюда.

– Но если у них с Доктором такие хорошие отношения, почему он так испуган? – спросил Рори.

– Доктор ненавидит далеков, – сказала Ривер. – И правильно делает. Но он умеет рассуждать здраво. А за этой дверью находится тот, кто потерял эту способность и едва не уничтожил всю Вселенную.

– Пока не начал рассуждать здраво, – заметил Рори.

Ривер кивнула.

– На то и надеемся.

Дверь открылась, вошел Доктор и проследовал к консоли мимо сгрудившихся спутников. Он дернул главный рычаг, и, содрогнувшись, ТАРДИС взлетела. Доктор молча обошел пульт управления, тут и там поправляя настройки. Когда он поднял взгляд, все в упор смотрели на него.

– Ожидание невыносимо, – заметила Ривер.

– Он был там? – спросила Эми.

– Он помог? – добавил Рори.

– Часы еще у тебя? – закончила за ними Ривер.

Доктор отвернулся.

– Нет.

– И что теперь? – поинтересовалась Эми.

Доктор потянул еще пару рычагов.

– Я везу вас двоих домой. Ривер возвращается в Стормкейдж.

– Ты уверен? – заволновался Рори.

– Даже не мечтай, – заявила Эми.

– Ты головой ударился, – заключила Ривер.

У Доктора на лице была написана тысячелетняя усталость.

– Это не обсуждается. В том, что произойдет, ни моя жена, ни ее родители участвовать не будут. Вы все слишком для меня важны.

– Поэтому мы и должны пойти с тобой, – возразила Эми. – Ты поддаешься эмоциям, и… ты же знаешь, что из-за этого бывает.

Доктор нажал еще один рычаг, затем взглянул на Рори и едва заметно кивнул. Рори вдруг схватил Эми и крепко сжал в своих руках. Доктор потянул главный рычаг. Тут же Понды растворились в воздухе, хотя с их точки зрения исчезла ТАРДИС, оставив их стоять посреди собственной гостиной.

С нескрываемой яростью Ривер поднялась по лестнице.

– Это было жестоко.

– Но необходимо, – отозвался Доктор.

– Со мной это не пройдет, – заявила она. – Я тебе нужна.

Доктор отвлекся от панели управления и прислонился к консоли.

– С чего ты решила?

– Потому что он мне так сказал.

Доктор выпрямился, не веря своим ушам.

– Ты с ним говорила? Как?

Ривер кивнула.

– Как зовут смотрителя в Стормкейдже?

– Новариус Дантес, – ответил Доктор и ткнул в нее пальцем. – Вот почему ты всегда оказываешься в одной и той же камере, и тебя никогда не переводят в изолятор или стазис-капсулу. Он специально закрывал глаза, готовясь к этому самому моменту.

– И он сказал, что я тебе понадоблюсь, – снова кивнула она.

Доктор закрыл глаза и вздохнул.

– И что дальше?

Ривер подошла к консоли и взялась за управление.

– Нужно отследить точку запуска этого снаряда.

– А он? – спросил Доктор, заняв ту же позицию.

– Думаю, он нас догонит, – ответила она и добавила, поймав на себе его взгляд: – А ты что, думал, он все мне прямо так и расскажет?

Доктор покачал головой и нажал несколько кнопок. На экране вновь возникла видеозапись взрыва.

– Так, ладно, эта штука летела почти со скоростью света, но все же не совсем. Если сможем рассчитать точную скорость, вычислить радиус взрыва, приняв во внимание подходящее расстояние для сбора данных…

– Сбора данных? – переспросила Ривер. – Думаешь, это какое-то полевое испытание?

– Жители этой галактики были примитивны, – пояснил Доктор. – Для них электрический свет – уже колдовство, а межгалактическая война – так и вовсе сродни мифу. Разумеется, это было испытание.

Он надавил еще несколько кнопок на консоли и вскинул голову к экрану. Там появилось изображение еще одной галактики, с точкой, отмеченной набором координат.

– Нашли, значит? – спросила Ривер.

Доктор потянул стартовый рычаг.


Бейкер Т.
– Я понимаю, что вы хотите сказать, доктор Харди, но вы же получили свои данные. Зачем вам Стюарт?

Голос говорившего был полон раскаяния. Невысокий, коренастый, с редеющими волосам песочного цвета и карими глазами, он был одет в голубой комбинезон и носил пропуск на шее. Доктор Харди же был, напротив, высоким и тощим, шагал быстро и уверенно и сверкал взглядом за стеклами очков. Он решительно двигался в сторону своей лаборатории, и полы его белого лабораторного халата развевались позади.

Стоял тридцать пятый век, и коротышка и его сын находились на борту космической станции, управляемой Межгалактическим Военно-Космическим Отделом Исследований и Разработки. Вокруг были лишь голые стены, лишенные каких бы то ни были элементов уюта и создававшие ощущение, будто они находились в черном скелете гигантского зверя. Даже множества голубых лампочек было недостаточно, чтобы разогнать вечную мглу. Станция словно постоянно находилась в ночном режиме.

– Мистер Доэрти, мы просто собираем информацию, – острым, строгим тоном произнес Харди. – Нужно закончить подробный анализ. Да и потом, это уравнение. Мы до сих пор не достигли полного его понимания. Прежде чем вы уйдете, нам нужно закончить с этими двумя вопросами.

– Но вы же сказали, что мы сможем уйти, как только закончится строительство прототипа. Потом вы сказали, что нужно подождать до успешного испытания. Теперь дело в данных и уравнениях. Что дальше?

Харди развернулся так резко, что Доэрти едва не столкнулся с ним.

– Нет никакого «дальше». – Он положил ладонь на плечо Доэрти. – Макс, мы почти добились своего. Просто расшифровка уравнения занимает больше времени, чем мы предполагали. Вы делаете великое дело: творите историю. Эта технология в корне изменит человеческую расу. Транспорт, коммерция, оборона – мы вступаем в новую золотую эпоху, и все благодаря вам и вашему сыну. Вам бы гордиться.

– Когда я смогу его увидеть? – спросил Макс.

– Я собираюсь к нему заглянуть, – ответил Харди. – После этого я несколько часов буду заниматься подробным анализом и расчетами, и вы сможете погулять с ним в зоне отдыха.

– Ему там не нравится, – возразил Макс.

– Он ребенок, Макс, – отозвался тот. – Гений или нет, ему всего семь лет, и ему нужно повеселиться.

Он отвернулся и направился к бронированной двери. Макс остановился у ближайшего окна и вздохнул. Глядя в окружавший их космос, он углубился в собственные тяжелые мысли. Они провели здесь почти год: правительство старалось найти достойное применение аномально высокому интеллекту его сына. Поначалу Макс был рад этой возможности и гордился тем, чего добился его сын. Мать мальчика пропала давным-давно, и ему нужна была помощь. Казалось, ученые и их научный мир идеально подходили Стюарту. Теперь же он не был в этом так уверен. Пару недель назад его перемещения начали ограничивать, сокращать время, которое они могли провести вместе. Теперь мальчик помогал им разобрать свое таинственное уравнение. Для отца, переживавшего за сына и скучавшего по нему, это было настоящей пыткой.


Тем временем в закрытой части станции доктора Харди встретил ассистент.

– Он опять спрашивает про сына?

– Идиотничает, как обычно, – хладнокровно отмахнулся Харди. – Некоторые просто не способны мыслить широко.

– Мы держали их порознь уж почти три дня, сэр, – заметил ассистент. – Может, стоит позволить им встретиться?

– Подопытный расшифровал последнее уравнение? – спросил Харди, проигнорировав это предложение.

– Утром, – кивнул ассистент. – Причем меньше, чем за пять минут. Вы уверены, что у него нет официального образования в области квантовой физики?

– Никакого, – с гордостью ответил Харди. – Что он делает сейчас?

– Раскрашивает, – сказал ассистент. Они подошли к большому окну.

– Глупость какая, – фыркнул Харди. Внутри он увидел мальчика с песочными волосами и яркими, выразительными глазами, сидевшего за столом и раскрашивавшего картинку с динозавром. Белоснежная комната вмещала в себя несколько необходимых вещей наравне с парой детских игрушек. Однако никакого уединения в ней ждать не приходилось: три стены, за исключением четвертой, которую целиком занимало окно, были голыми, расписанными теми самыми уравнениями, которые вызвали столько споров и которые они совсем отчаялись взломать. Лишь часть их удалось расшифровать и применить на практике, включая производство Бомбы бесконечности. Остальное же было не решено и скрывало от них бесконечные возможности.


ТАРДИС материализовалась в отдельной секции станции. Дверь отворилась, и, выставив перед собой звуковую отвертку, вышел Доктор. Он считал данные окружения, сложил устройство и спрятал во внутреннем кармане пиджака. У него за спиной появилась Ривер. Проверив бластер, она нацепила сверху белый пиджак.

– Ну что, то, что нужно? – спросила она.

– Да, космическая станция, тридцать пятый век, – ответил Доктор. – Судя по запаху, военная.

Он облизал палец и поднял его в воздух, а затем снова сунул в рот.

– Военно-космическая.

Ривер закрыла двери ТАРДИС.

– Ты просто видел эмблему на стене сзади.

Доктор состроил кислую рожицу.

– Вечно ты портишь впечатление.

– Ты забываешь, с кем путешествуешь, дорогой, – отозвалась она. – Чтобы меня впечатлить, нужно что-нибудь покруче.

Она вынула из кармана небольшую квадратную коробочку и активировала ее.

– Ну, наш снаряд определенно прилетел отсюда. Не желаешь оглядеться? – Она повернулась к Доктору, но тот стоял и глазел на дверь.

– Что такое?

Доктор мрачно кивнул.

– Выходи уже.

– Ты не торопился. Я успел заскучать.

Ривер развернулась на звук голоса. За все время, проведенное в Стормкейдже, она никогда не видела его лица. Оно было молодо и несло слегка высокомерное выражение, скрывавшее бесконечную печаль. Начисто выбритая голова, блестевшая в свете ламп, кожа мягкого карамельного оттенка, хищно сверкавшие глаза орехового цвета.

Он был одет в цвета повелителей времени. Темные кожаные ботинки до колен, заправленные в них военные брюки цвета бургундского вина. Под жилетом того же оттенка виднелась свободная бронзовая рубашка, до колен свисал широкий тканевый пояс, а на плечи была наброшена кожаная накидка с высоким воротником, не прикрывающим горло. С левой стороны груди виднелся темно-золотой галлифрейский герб, такой же, как на перчатках, скрывавших его руки.

– Лорд Каратель, – кивнул Доктор.

– Лорд Доктор, – поклоном ответил Каратель и перевел взгляд на Ривер. – Интересно. Не совсем человек. Не совсем повелитель времени. Но запах намекает на обоих. Кто вы, очаровательная леди?

Ривер улыбнулась этому комплименту.

– Ривер Сонг, для вас миссис Лорд Доктор. – Она повернулась к мужу. – Знаешь, а мне нравится этот титул.

Каратель подмигнул Доктору.

– Миссис? Молодец, Доктор.

– Если обмен любезностями закончен, нам пора за работу, – буркнул Доктор. Лицо Карателя сразу приобрело строгое выражение.

– Что случилось?

– Кто-то раскрыл твой секрет, – ответил Доктор.

– Это невозможно, – отрезал тот, хотя и не сумел скрыть беспокойства.

Ривер приблизилась к нему и протянула свое устройство. Он смотрел, как разрушается Лазурная Спираль, и на лице его был написан ужас и стыд. Однако вскоре их место заняла решительность, и он сжал зубы.

– Что ты можешь нам об этом сказать?

– Это произошло в одной временной точке? – спросил Каратель.

– Да, – ответил Доктор. Он забрал устройство у Ривер и указал на него пальцем. – Как они это сделали?

– Кто «они»? – отозвался тот.

– Мы отследили траекторию снаряда, его запустили отсюда, – ответила Ривер. – Это военная станция людей.

– Людей? – Каратель нахмурился, огляделся. – Идем внутрь. Если станция военная, здесь скоро может объявиться патруль.

Доктор направился к своей ТАРДИС, но Каратель остановил его.

– Нет, лучше воспользоваться ТАРДИС с работающим маскировочным механизмом. Не могу поверить, что ты до сих пор его не починил, сколько лет уже прошло?

Они последовали за ним до двери. Та разделилась надвое, разъехалась в стороны, и они ступили в причудливую комнату. Она была овальной, с серебристыми стенами, соединявшимися прямо напротив входа. Внутри было пять кресел, с четырьмя ремнями безопасности каждое. Шестое стояло отдельно, в овальном углу, в самом центре консоли, аркой изгибавшейся над ним. Над консолью нависали полупрозрачные экраны, на которых бегали строки различных данных. Эта комната была значительно меньше комнаты управления Доктора, но все же это, без сомнения, была ТАРДИС.

Ривер с изумлением огляделась.

– Сладкий, тебе точно пора менять планировку.

– Это военная ТАРДИС, – пренебрежительно отмахнулся Доктор. – А наша – научная. И не пялься на чужую тачку.

Ривер улыбнулась.

– Прекрати ревновать.

– Вы закончили? – бросил Каратель, подойдя к пульту. Он вытянул руку, и Доктор передал ему компьютер Ривер. Каратель опустил его в углубление в центре консоли, и перед ними зажегся экран с информацией.

Ривер осмотрела навигационную панель ТАРДИС Карателя.

– Сладкий, да это не тачка, это мотоцикл.

– У меня есть мотоцикл, – заявил Доктор.

– Нет, у тебя есть скутер, – возразила Ривер.

Каратель вчитался в пробегавшие строки данных. Усевшись в кресло, он повернулся и задвинул его под консоль.

– Поверить не могу. Эта технология превосходит любой уровень развития человеческой расы, который мне доводилось наблюдать.

Доктор встал позади него.

– Насколько они приблизились к твоему прототипу?

– Слишком сильно. Не хватает только одного компонента, – сказал Каратель.

– А для тех из нас, кто родился после Войны времени? – вздохнула Ривер.

– Мое оружие, в сущности, было внутренне-направленной бомбой с двигателем на основе материи/антиматерии, – пояснил Каратель. – А полезную нагрузку частично обеспечивала темная материя.

– Материя/антиматерия придавали ей скорость, а темная материя позволяла пережить переход через черную дыру, – добавил Доктор. – Таким образом, черная дыра мгновенно достигала бесконечной плотности, а затем разрушалась под собственным весом.

Каратель вздохнул.

– Но этого было недостаточно. Оказавшись припертыми к стенке, далеки могли сбежать, совершив прыжок во времени – прыгнув на несколько секунд в прошлое. В последний момент я добавил к полезной нагрузке энергетическое ядро, заряженное во временной воронке. Таким образом, взрыв происходил не в одной точке времени, а во всех сразу.

Доктор в ужасе уставился на него.

– Если бы ты ошибся хотя бы в одной цифре… Не досчитал одной миллионной доли…

Каратель не скрывал своего стыда.

– Я знал это. Но мне было плевать.

Доктор подошел и положил ладонь на его плечо.

– Боюсь представить, что Верховный совет мог сотворить с таким оружием.

– Это я тоже знаю, – отозвался тот. – Они нанесли бы чудовищный вред. Но люди не знают о временной воронке. – Он обернулся. – Нужно убедиться, что они никогда ее не откроют. Я едва осилил эти расчеты. Они точно не справятся.

– А что будет, если они ошибутся? – спросила Ривер.

– Даже без энергии временной воронки, – сказал Каратель, – только представь, что будет, если они попадут в центр Вселенной.

– Но у Вселенной нет центра, – возразила Ривер. – Когда произошел Большой Взрыв, время и пространство возникло везде одновременно.

– Но у породившей его сингулярности есть источник, – вмешался Доктор. – Если этот источник приобретет бесконечную плотность, погибнет все.

– Ты сказал, исходная точка снаряда здесь? – спросил Каратель.

– Да.

Он кивнул.

– Нужно убедиться, что информация, касающаяся этого оружия, не выйдет за пределы станции. Затем мы ее уничтожим.

Он выскользнул из-под консоли и поднялся.

– А как же люди на станции? – спросил Доктор. Каратель смерил его взглядом. – Какой же ты предсказуемый. Просто убьешь их всех? Так ты решаешь все проблемы?

– Тебе не обязательно в этом участвовать, – проговорил Каратель. – Я справлюсь сам.

– Да, как обычно, – рявкнул Доктор. – Ну конечно, это же твоя работа, да? Каратель, карающая длань, несущая смерть в любом возможном виде. Надо было бросить тебя в лечебнице.

– Когда я закончу, ты сможешь снова меня туда упрятать, – ответил Каратель и направился к двери, но Доктор перехватил его руку. Тот круто развернулся, оттолкнул его и указал себе за спину. – Они пытаются подчинить себе силы, которые выше их понимания. Их нужно остановить, пока они не навредили еще больше!

– Мы ничего не знаем об их намерениях, – возразил Доктор.

– Намерениях?! – заорал Каратель, округлив от удивления глаза. – Они могли использовать ядро темной материи для производства энергии или питания двигателей кораблей. Но вместо этого убили несколько миллиардов живых существ! О, их намерения предельно ясны, Доктор, ясны всем, кроме тебя!

Доктор поднял руки.

– Ты прав. Ты абсолютно прав. Они совершили ошибку, но таковы все люди. Они ошибаются. Так они развиваются, становятся лучше.

– Но не за счет же всей Вселенной!

– Их ведет один человек, – взмолился Доктор. – Один. Найдем его, заставим передумать – и угроза исчезнет.

– Кто передумал раз, может передумать снова, – возразил Каратель.

– Тогда что это говорит о тебе? – шагнула навстречу ему Ривер.

– Давай сначала попробуем по-моему, – попросил Доктор. – Дай мне одну попытку. Если не получится… – Он сглотнул и тяжело вздохнул. – Если не получится, ты волен поступать как знаешь.

Каратель наклонился к нему.

– Запомни: ты это сказал.

Подойдя к двери, он коснулся стены ладонью. Загорелся круг света, часть стены отъехала, открыв небольшое углубление. Внутри лежал металлический жезл длиной под два фута, толщиной с черенок метлы, тусклого серого цвета, с черными анодированными кольцами и черным стеклянным шаром на конце. Каратель спрятал его в своем широком поясе и лишь затем вышел наружу.

– После тебя, Лорд Доктор.


Дэвисон
Трое путешественников покинули ТАРДИС Карателя и успели преодолеть несколько этажей, когда им попался вмонтированный в стену компьютерный терминал. Доктор просканировал его звуковой отверткой и углубился в данные. Просмотрев схемы станции, ее оборонный арсенал, силовые установки, использование энергии и меню столовой, он наконец добрался до персональных данных сотрудников.

– Так, нужно отыскать лидера этой веселой компании, – пробормотал он.

– Смотри в разделе «командный состав», – посоветовал Каратель.

Слегка повернувшись, Доктор поднял в воздух палец.

– В любом другом случае ты был бы прав, но эта катастрофа была всего лишь результатом полевого испытания. Испытание подразумевает исследования и разработку, а значит, военные здесь только в качестве нянек. Лидер этой группы должен возглавлять научный отдел. И этот человек… доктор Джейкоб Харди. Это его нам нужно переубедить. Ривер, отправляю тебе досье.

– Через эту штуку можно влезть в систему безопасности? – спросил Каратель.

Доктор взмахнул над монитором отверткой. По экрану пробежали помехи, и картинка снова выровнялась. Доктор сверился с данными отвертки.

– Нет, у них здесь какая-то кодировка. Чтобы ее взломать, нужно время.

Каратель отступил назад, выудил из-за пояса свой металлический жезл и указал им на компьютер. Послышалось два протяжных звуковых сигнала, экран моргнул и показал несколько других локаций по всей станции.

Каратель повертел жезл в руке и убрал.

– Теперь попробуй.

Доктор подступил к экрану и взялся за поиски.

– Запущу распознавание по внешности. Через пару секунд найдется.

Ривер с улыбкой наклонилась к нему.

– Почему у него больше, чем у тебя?

– Серьезно? – хором переспросили Доктор и Каратель.

Ухмыльнувшись, Ривер сверилась со своим устройством.

– Доктор, Джейкобу Харди около сорока, не женат, во многом просто гениален. Он работает с военными почти двадцать лет, разработал огромное количество оружейных проектов и еще несколько с пометкой «совершенно секретно». Этот один из них. Они называют его «Проект Превосходство». Не самое оригинальное название.

Она опустилась рядом с терминалом на колени и сняла со стены панель. С помощью нескольких карманных инструментов она подключила к компьютеру свое устройство.

– Попытаюсь узнать, что в этой разработке такого превосходящего.


Доктор Харди стоял в личной лаборатории, уставившись на фрагмент уравнения Стюарта. Он был очень близок к решению, по всему выходило, что ответ требовал своего рода проводника из времени, существовавшего за пределами трехпространственного измерения. Требовавшийся для доказательства теоремы уровень мощности был чудовищен, но достижим. Внезапно дверь кабинета распахнулась, и влетел его ассистент.

– Сэр!

– Что? – рявкнул Харди.

– Один из техников только что сообщил о неавторизованном доступе к системам с терминала за пределами запретной зоны, – сказал тот.

Харди отмахнулся.

– Поставь в известность капитана, пускай разберется.

– Но, сэр, они забрались в ваше досье и досье проекта, – возразил ассистент.

Харди отвернулся от своей работы.

– В таком случае, пусть капитан задержит их для допроса. – Он снова вернулся к уравнению. – Сообщи по выполнении.


Подключившись к терминалу, Ривер углубилась в документы.

– Похоже, весь проект фокусируется на каком-то уравнении, написанном неким Стюартом Доэрти.

– Есть фотография уравнения? – спросил Доктор.

– Нет, – ответила она. Экран карманного компьютера моргнул, и она в испуге приложила ладонь к губам. Затем он, как и терминал, погас.

– Ой-ей. – Доктор тщетно пытался восстановить работу компьютера. – Бесполезно.

Каратель огляделся.

– Полагаю, скоро у нас будут гости. – Он поднял свое оружие. – Если они достаточно опытны, то будут здесь меньше чем через тридцать секунд. Советую приготовить этот ваш бластер, миссис Лорд Доктор.

Каратель и Ривер подготовились к бою. Но Доктор вдруг положил ладони на их оружие и заставил опустить его.

– Нет, мы можем этим воспользоваться.

В коридоре послышался топот ног, щелчки заряжаемых винтовок. Через мгновение они были окружены целым отрядом вооруженных солдат. Доктор поднял руки над головой.

– Мы не вооружены, не вооружены! – Он качнул головой. – Ну, она вооружена, но мы пришли с миром.

– Серьезно? – хором спросили Ривер и Каратель.

От группы солдат отделился огромный, как медведь, мужчина в черной военной форме с офицерскими знаками отличия на воротничке и суровым квадратным лицом. Он осмотрел троицу пристальным взглядом синих глаз из-под густых нахмуренных бровей.

– Я капитан Беллоуз.

Доктор улыбнулся.

– Привет, я Доктор. Это доктор Ривер Сонг и Каратель. Мы тут заскочили повидаться с доктором Харди, надо бы поболтать с ним по вопросу вашей новой ракеты.

– Конфисковать их оружие и привести в допросную, – велел капитан Беллоуз.

– Мы бы очень хотели сначала поговорить с доктором Харди, – повторил Доктор.

– Не переживайте, очередь дойдет и до него.


Продолжение в комментариях.

Вопрос: Лайк?

1. Лайк!		7	(100%)
Всего:		7

@темы: макси, Doctor Who, рейтинг G - PG-13, fanfiction