TARDIS Writing Room
Название: Тщетные усилия
Автор: Sexy Thing
Бета: bfcure
Размер: миди, 12 494 слова
Пейринг/Персонажи: Одиннадцатый Доктор/Ривер Сонг, ТАРДИС, ОМП, ОЖП
Категория: гет
Жанр: романтика, ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Потеряв Эми и Рори, Доктор почувствовал, что в нем что-то сломалось. Ему стали сниться сны. И он понял, что не сможет пережить такую потерю еще раз.
Примечание: таймлайн – после эпизода "Ангелы захватывают Манхэттен".
Выполнено для команды Хуниверс на ФБ-2014
Асгард оказался еще прекраснее, чем его описывали в учебниках. Белые мраморные стены, светящиеся почти фосфорическим светом, плавные изгибы строений, блеск стекла в свете двух солнц – восходящего и заходящего одновременно. Странно находиться на планете, на которой ночь наступает лишь раз в несколько месяцев и длится не больше пары часов. Странно наблюдать эту ночь – такую прекрасную, такую необычную. Едва краешек заходящего солнца скрывается за горизонтом, в небе в одно мгновение вспыхивают звезды и тут же укрываются покрывалом разноцветного полярного сияния. Оно переливается сотней цветов, бросает яркие отсветы на раскинувшийся под ним белоснежный город, а через каких-нибудь два-три часа гаснет, заглушенное светом запоздавшего второго светила.
И долго потом в голубом, почти до белизны светлом небе видны отсветы этих невиданных красок. От них стекла домов обретают перламутровый оттенок, как умытые прибоем прибрежные ракушки. Кажется, сама планета оживает и обновляется.
Доктор давно хотел показать ей этот невероятный по своей красоте мир. Но, как всегда, он опоздал. Или прилетел слишком рано. Неважно. Им пришлось провести в Асгарде целых две недели, чтобы дождаться наступления ночи, потому что, прекрасно зная своего мужа, Ривер наотрез отказалась «срезать путь» на ТАРДИС.
Но оно определенно того стоило. И, хотя они целые две недели бегали по городу, любуясь видами, посещая торговые лавочки, в которых продавали удивительные вещицы, каждую из которых хотелось подержать в руках, и за это время почти ни разу не остановились, не присели и не прилегли вздремнуть, она не чувствовала усталости. Особое поле этой планеты поддерживало силы своих обитателей в течение долгих световых дней.
И теперь они возвращаются домой, и Ривер не хочется, чтобы любопытные взгляды разбуженных соседей и лай встревоженных собак испортили впечатление.
Танцуя вокруг консоли, увлеченная воспоминаниями о чудесных соцветиях инопланетного полярного сияния, она совершенно не замечает, что лицо Доктора по мере приближения к дому становится все мрачнее. И совершенно не догадывается, что трагедия, которой суждено развернуться в конце этого замечательного свидания, уже стоит у ее дверей.
Замерев у перил, скрестив руки на груди, Доктор наблюдает за Ривер с щемящим чувством в сердцах. Мысли, терзавшие его давным-давно, в Асгарде внезапно овладели им безмерно, и жестокая волна горечи постепенно завладела им. Он глубоко ушел в свои мысли и лишь краем разума отмечает, что жена чуть заметно меняет установленные им координаты, снимает машину времени с измученных тормозов и даже аккуратно перевешивает на перила снятый и брошенный им на кресло пиджак.
Уже давно Доктор думает о том, что ждет их впереди. И чем больше времени он проводит с Ривер, тем мрачнее становятся эти мысли. Он с болью в душе ждет того обещанного судьбой дня, когда в последний раз высадит ее из ТАРДИС, чтобы больше никогда не увидеть.
Он думал об этом и раньше, много раз, с тех самых пор, как впервые встретился с Ривер в этом теле. Но тогда все это казалось таким далеким и нереальным, тогда казалось, что Тот-Самый-День не наступит никогда. И потому те два раза, когда ему едва не пришлось отдать свою жизнь, были практически облегчением. Но всякий раз что-то возвращало его в этот мир, на проторенную дорожку, которая вела его и Ривер к Башням Дариллиума, а от них ее, уже в одиночестве, – к Библиотеке.
Раньше он думал, что не доживет до этого дня, и был спокоен. Сейчас воспоминания об этом причиняют боль.
Потеряв Эми и Рори, Доктор почувствовал, что в нем что-то сломалось. Он стал видеть сны. Сны об узких коридорах, полных запахов старой бумаги, сдавливающих его книжными полками, о надвигающихся со всех сторон черных тенях. Сны, в которых ему являлась фигура женщины со светлыми волосами в белом скафандре. Она всегда стояла к нему спиной, и Доктор, как бы он ни пытался обойти ее и заглянуть в лицо, неизменно натыкался на затянутые в хвост кудри. И лишь когда, отчаявшись, он хватал ее за плечо, чтобы развернуть к себе – был вынужден отпрянуть, потому что вместо знакомого лица на него смотрел черными провалами глаз искаженный белесый череп. Обычно в этот момент он просыпался и, трясясь мелкой дрожью, на грани истерики, заворачивался в одеяло, потому что в комнате внезапно становилось холодно.
Когда-то он был спокоен, потому что думал, что не сможет полюбить эту женщину. Но вот это произошло, и теперь он не знает, что ему делать и как справиться с наводнившими разум кошмарами. Он раз за разом проматывает в голове все возможные способы, но каждый из них оказывается невыполнимым. Главным образом потому, что ведет к разрушению времени и пространства.
Иногда ему кажется, что судьба создает фиксированные точки, чтобы посмеяться над самой природой Повелителей Времени.
Остается только один-единственный выход. Уйти. Забыть. И выдержать разлуку и горе, которое он причинит Ривер.
Уйти проще всего.
Выдержать – на порядок труднее.
И потому, стоя в стороне и плавая в этих невеселых мыслях, Доктор борется с собой до тех пор, пока, довольно вздохнув, ТАРДИС не заглушает двигатель, и Ривер, открыв дверь, почти танцующим шагом не выходит к полутемному крыльцу своего дома. Доктор на автомате, как заведенная кукла, следует за ней.
Улицы молчаливы, темны и мрачны. На их появление не реагирует ни одна живая душа.
Это почти знак. И Доктор решается.
Ривер подскакивает к нему, внезапно разогнав пелену раздумья, склубившуюся над ним. Обхватывает шею руками, целует, легко и мимолетно. Она похожа на восторженную школьницу на первом свидании.
– Спасибо, сладкий, – говорит она, улыбаясь широкой радостной улыбкой. – Приходи через недельку. Может быть, я найду, чем затмить эту экскурсию.
Прикрыв глаза и набрав воздуха в грудь, Доктор собирается с силами и, почти против своей воли, расцепляет ее руки, удерживая запястья в своих ладонях.
– Ривер… – каждое слово ножом вонзается в сердце, но он понимает, что эта боль несравнима с той, которую он испытает, когда до Ривер наконец дойдет значение его слов и это понимание отразится на ее лице. – Я… не смогу прийти через неделю.
Она продолжает улыбаться. Пелена счастья еще не дает ей задуматься над услышанным. Она реагирует поверхностно.
– Ну, не через неделю. Что для меня время здесь, – она пожимает плечами.
Доктор подсознательно дает себе пинка. Дурак. Если решился сказать – говори. Не внушай ложной надежды. Отрезай сразу, не мучай жертву царапинами по поверхности.
– Нет, ты не… поняла. Я… – он случайно заглядывает ей в глаза, и язык отказывается произносить заготовленную фразу. Слова застревают в горле. Он набирает воздуха в грудь и выпаливает в один момент, чтобы больше ничто не могло помешать: – Я не смогу больше прийти. Вообще. Я ухожу.
Он ошибался, думая, что будет больнее. То, что он испытывает, видя, как гаснет ее улыбка и блекнет свет в глазах, нельзя даже назвать болью. У этого чувства нет названия. «Мучительная агония» – максимально приближенное к нему описание. Но даже оно не дотягивает до истины.
– Что? Что ты сказал? – не веря своим ушам, переспрашивает Ривер. Доктор не отвечает, отводя взгляд, и она понимает, что не ослышалась. Резким движением она вырывает запястья из его рук и отходит на шаг, словно только что узнала, что все это время ее муж был отвратительным чудовищем. – По… почему?
– Потому что… – если и есть в этом мире что-то, в чем Доктор превосходит Ривер – это знания о конце ее пути. И гораздо легче воспользоваться этим вместо того, чтобы объяснять длинную цепь его умозаключений. – Потому что это конец пути. Тот, к которому мы шли все это время.
Ривер упрямо мотает головой.
– Нет, – ее голос вдруг становится глухим и хриплым, словно силы ее покинули. По щеке скатывается непрошеная слеза, вслед за ней – другая, и через мгновение она уже не может остановиться. – Нет, я не верю. Не сейчас. Доктор, пожалуйста, не сейчас. Не уходи.
– Ты знала, что когда-нибудь это закончится.
Ривер чувствует себя маленькой девочкой – жалкой, заплаканной и бессильной.
– Но не так! – почти с мольбой говорит она, в глубине души ненавидя себя за этот жалостливый тон. – Не так быстро, не так… нелепо. Это не конец, я знаю это.
В нем что-то переключается. Горе и чувство вины переполняют свой лимит, и внутри у него вдруг просыпается язвительный эгоистичный монстр. Доктор усмехается, стараясь сделать эту усмешку ядовитой, хотя на этот раз притворство не дается ему легко.
– Откуда ты можешь знать…
– Я знаю! – перебивает его она и вкрадчиво повторяет: – Я. Знаю. Ты не можешь уйти вот так.
– В самом деле? – Доктор разводит руки, словно приглашая ее еще раз взглянуть на него. – Вот он я. И я ухожу.
И он, в самом деле, разворачивается и шагает прочь. И сердце Ривер обрывается, когда она понимает: все, что он сказал, было абсолютно серьезно. Это не шутка, не проверка, не прихоть. Он действительно уходит.
И что-то подсказывает ей, что, если Доктор сейчас уйдет, он больше никогда – никогда – не вернется.
– Да что ты будешь делать без меня?! – истерически кричит она ему вслед в последнем отчаянном порыве: остановить если не мольбами, так хоть оскорблениями. – Сидеть в своей темной пустой ТАРДИС, лелеять и зализывать свои раны, как искалеченный зверь, как брошенный пес! Думать о том, что было! О том, что могло быть! О том, чего никогда не будет! Ты будешь жалеть себя, жалеть то время, которое упустил! Жалеть все то, что потерял, все то, что сам у себя отнял! Ты будешь жалеть, слышишь?!
Хотя бы отчасти, но она добивается своего. Доктор застывает, как вкопанный, ссутулившись и опустив руки так, что они двумя длинными плетями свисают вдоль тела. Он не оборачивается, но ей не надо видеть его лицо, чтобы понять по его голосу, что Доктор усмехается – горько и тоскливо.
– Было бы неплохо, – говорит он едва слышно, – хоть раз пожалеть, что я покинул тебя, а не наоборот.
Он делает еще шаг прочь. Ривер издает какой-то странный звук, бросается вперед, не зная, что еще сказать, чтобы удержать его. Доктор останавливается снова, но все так же стоит к ней спиной. Он хочет уйти, не обернувшись, – понимает Ривер, и светлая мысль, почти схожая с надеждой, вдруг озаряет ее. Он боится оглянуться, потому что думает, что уже не сможет уйти, если сделает это.
Заставить его обернуться, заставить его взглянуть на нее – эта задача теперь кажется важнее всего во Вселенной.
– Посмотри на меня, – говорит она, снова скатываясь до мольбы, и тут же повышает голос до резкости, придавая ему повелительный тон. – Посмотри на меня!
Доктор делает неуверенное движение головой, словно, превозмогая собственное сопротивление, заставляет себя смотреть прямо. Он сжимает и разжимает кулаки. Соблазн обернуться и остаться навсегда, каменным изваянием приникнув к ее нежным рукам, становится все сильнее. Чувствуя, как накатывает паника и сердца колотятся, не в силах принять решение, Доктор судорожно всхлипывает. Взметнув руку, тянется к воротничку и нервным движением ослабляет бабочку, словно тонкая полоска ткани душит его с силой удава.
– Доктор, посмотри на меня, – снова молит Ривер, чувствуя невероятный подъем от того, как близка она к цели. – Пожалуйста. В последний раз.
Она знает, что совершила ошибку, еще до того, как слышит его удаляющиеся шаги, еще до того, как скрипнувшая дверь ТАРДИС и отчаянный, почти истеричный визг тормозов вырывают что-то важное из ее души. Доктор вздрагивает и, опустив голову, дергает цветастую ткань бабочки, срывает ее с шеи и, сжимая в кулаке, быстрыми шагами уходит – нет, почти убегает – по направлению к синей будке.
Когда ТАРДИС растворяется в воздухе, Ривер понимает, что все кончено.
Зачем? – слышит он нежный и разочарованный голос своей вечной спутницы. – Зачем ты это сделал? Ты же знаешь, что не можешь ничего изменить.
Голос – это, конечно, слишком громко сказано. У телепатов нет голоса. Есть лишь ощущения. Образы. Но, чувствуя ее прикосновение к своему разуму, он всегда представляет себе голос Идрис, рисует в воображении ее улыбку и большие темные глаза, в глубине которых, в самых зрачках, чернеет бездна Воронки, и кажется, что в нее можно провалиться, если смотреть в них слишком долго. Или сойти с ума. Еще раз.
Как ни странно, эти глупые попытки придать ТАРДИС какую-то материальность, даже человеческий образ, бывают вполне удачны.
– Я могу попытаться, – рычит Доктор, яростно выставляя координаты и дергая рычаги гораздо резче, чем подобает. Но ТАРДИС не жалуется. Она только тихо вздыхает – и этот вздох проносится по всему кораблю.
Однажды ты попытался, и чем это закончилось? – с тревогой говорит ТАРДИС. На него наплывают давно потускневшие картины прошлого: пустынная красная планета, водяные потоки, одно прикосновение к которым может стать последним в твоей жизни, умная, красивая, мудрая капитан Аделаида Брук, сохранившая в себе гораздо больше мужества, чем он сам. Невозможно понять, его это воспоминания или видения, подкинутые телепатическим полем ТАРДИС. Доктор бросает проклятые рычаги и, уперевшись ладонями в консоль, отчаянно пытается закрыть свой разум. Но ТАРДИС сильнее. Она всегда была сильнее. Хотя она никогда не причиняет боли, никогда не разрывает барьеры, она просто… есть. Словно часть тебя, которую невозможно отнять. И он продолжает слышать ее нежный материнский голос, говорящий с грустью и укором. – Есть вещи, которые нельзя изменить. Есть вещи, которые и не стоит менять – они ценны сами по себе. Воспоминания, которых мы не хотели бы лишиться, какой бы ни была боль, с которой они приходят.
Доктор отталкивается от консоли и взмахивает руками, глядя куда-то вверх, где в темноте куполообразного потолка исчезает прозрачное стекло колонны.
– Слушай, чего ты от меня хочешь? – отчаянно кричит он. – Чтобы я сидел и внимательно наблюдал за тем, как женщина, которую я люблю, все больше и больше превращается в ту, что однажды умрет – за незнакомца? За того, кому не будет до нее никакого дела? Я должен оставаться с ней, учить ее, воспитывать в ней ту Ривер Сонг, которая однажды отдаст за меня жизнь? Я должен подготовить ее к этому? Чем тогда я лучше Тишины? Чем я лучше Ковариан?
Ты видишь все в неправильном свете. Ты не должен ждать. Ты должен жить. И наслаждаться каждой отпущенной вам минутой. Как делает она.
– Нет, – Доктор упрямо качает головой, не желая подпустить к себе эту соблазнительную мысль. Как легко было бы жить с таким оправданием, как легко было бы закрыть глаза на все. – Эта женщина мертва. Мертва много лет. Я не могу просто… выкинуть это из головы.
Он снова бросается к консоли.
– Пусть лучше она ненавидит меня. Быть может, там, в Библиотеке, она не захочет спасать того, кто когда-то так ее оскорбил.
Ему кажется, что ТАРДИС усмехается.
Как мало ты знаешь о женщинах, мой дорогой, – говорит она, и замолкает, словно в этих словах заключено гораздо больше, чем она хотела сказать. Он чувствует, что догадывается, но старательно отметает эту мысль. Надо забыть. Забыть навсегда, чтобы даже образ ее не вызывал в сердцах тревожную дрожь. Если он забудет, может быть, Ривер забудет тоже.
Он сумеет. В этом он мастер.
Цистерна взрывается раньше, чем они ожидали. Может быть, ошибка программы или неожиданное вмешательство, теперь уже поздно рассуждать. Весь корабль сотрясается, выбивая из-под ног металлический пол. Из рации доносится громкий победный клич десятка голосов: огонь охватывает и без того потрепанный корабль Далеков, и, накренившись, тот сходит с орбиты и начинает грациозное и неумолимое падение на выжженную землю этой планеты. Ривер даже не помнит ее названия.
И все же… все же она справилась. Даже без Доктора.
Далекая взрывная волна валит ее с ног и, не успев ни за что ухватиться, она падает, едва успев подставить руку, но крепко ударившись головой. На мгновение в глазах темнеет, но невероятным усилием воли она остается в сознании. Пора выбираться отсюда. Ватными пальцами Ривер тянется к консоли манипулятора и тут же отдергивает руку, когда ее бьет током. Из разбитого устройства вылетает несколько злых искр, мигающий экран меркнет окончательно.
Наверное, в эту минуту ей стоит испугаться. Она совершенно одна на борту разрушенного вражеского корабля, который вот-вот рухнет на поверхность планеты и разлетится на сотни пылающих щепок. И если она переживет адскую печь горящей атмосферы, или уцелевшие Далеки не убьют ее, это определенно сделает взрыв. Манипулятор – единственный выход отсюда – погиб, нет никого, кто ворвался бы сейчас в грузовой отсек и испарился отсюда вместе с ней. Нет Доктора и его волшебной синей будки.
Но, почему-то, ей абсолютно наплевать.
Корабль входит в атмосферу и, лишившись защитного экрана, начинает медленно нагреваться. Оттолкнувшись от пола, Ривер садится, прислонившись к одному из контейнеров, откидывает голову назад, закрывает глаза, глупо и безрадостно улыбается. Словно сквозь туман из рации долетает взволнованный мужской голос.
– Профессор? Профессор, почему вы до сих пор там? Уходите оттуда, немедленно!
Ривер, не открывая глаз, касается передатчика.
– Извините, капитан, – произносит она, не узнавая собственного охрипшего голоса. – Манипулятор сломан. Кажется, это конечная остановка.
Он мгновение мнется, словно не верит ее словам или пытается осмыслить их.
– Должен же быть другой выход. Спасательные шлюпки, телепорт, что-нибудь!
– Нет времени.
– Профессор, вы нужны нам!
Ривер вздыхает.
– Вы хороший человек, капитан. Берегите своих людей. Спускайтесь на планету, вам еще нужно ее обживать. Ведь вы за этим прибыли сюда? Свою часть я выполнила. Колонизация – не моя специальность.
– Проф…
Ривер срывает наушник и отбрасывает его в сторону. Голос капитана мгновенно глохнет в нарастающем рокоте корабля, каким-то чудом еще не разлетевшегося на куски. Она снова откидывает голову назад, смотрит в черный дрожащий потолок. От нагретого металла поднимается пар, дым горящего топлива прорывается в комнату.
Она прилетела сюда в поисках Доктора, надеясь наткнуться на него там, где горячее всего. Где Далеки – там и Доктор. Так? Не в этот раз. Когда ситуация накалилась и угроза стала слишком серьезной даже для нее, она решилась послать ему сигнал тревоги. Но Доктор так и не появился. Пришлось разбираться самой, и на мгновение ей показалось, что она справилась. На мгновение она поверила, что ей не нужен Доктор. Но это мгновение было слишком кратким.
Она закрывает глаза и думает, что ей надо было быть решительней в тот день. Надо было остановить его, преградить путь, ударить, если понадобится. Не отпускать. Не дать ему забыть. Она ни секунды не верит, что должна умереть вот так. Как бы эгоистично это ни звучало, она хотела умереть рядом с Доктором. Быть оплаканной, но не забытой. И почему-то всегда была уверена, что так оно и будет.
Возможно, Доктору все же удастся изменить время – их время. Это неправильно, но она не может не восхищаться его решимостью.
Но, может быть, если бы он все же появился, все было бы по-другому. Может быть, они не потеряли бы столько хороших людей. А может, потеряли бы еще больше. Она никогда не узнает… получил ли он… ее…
Свет в глазах меркнет, черный дым, все больше просачивающийся в отсек, заволакивает разум, и Ривер наконец теряет сознание.
И уже не слышит взвывающего ротора машины времени, не видит вспыхивающий свет фонаря, мерцающего в черном тумане, как манящий болотный огонек. Ей снится солнечно-оранжевый, глубокий, как космос, потолок ТАРДИС, жужжание звуковой отвертки и такой знакомый, почти родной запах проводки. Ей кажется, что она слышит его голос, но не может разобрать слов и проваливается еще глубже в беспамятство.
Когда Ривер приходит в себя, все чувства разом возвращаются к ней. Она чувствует мягкую ткань простыни, волосы щекочут щеку, когда пролетающий ветер заставляет локоны вздрогнуть. Чувствует приторно-сладкий аромат яблок, смешанный с запахами медикаментов и кошачьей шерсти, слышит далекий шум большого города и совсем близкое пение птицы. Сквозь полуопущенные веки видит склонившуюся над ней долговязую нескладную тень.
Против ее воли губы вздрагивают в едва сдерживаемой улыбке. И в тот же миг тень поднимается и исчезает из поля зрения. Поняв свою оплошность, Ривер распахивает глаза, борясь с ярким солнечным светом, и резко садится. Но успевает увидеть лишь спину в твидовом пиджаке, исчезающую за дверью палаты, и деревянную стенку синей будки, быстро, словно второпях, растворяющейся в воздухе под рев двигателя.
– Доктор! – кричит она, но ее крик лишь эхом разносится по полупустой палате госпиталя Сестер Изобилия и затихает в шуме Нового Нью-Йорка, влетающем через отрытое настежь окно. Она запоздало поднимается и на слабых ногах мчится к тому месту, где только что стояла ТАРДИС, с грохотом распахивает дверь и останавливается через несколько шагов, бездумно глядя в пространство.
Налетевший порыв ветра встряхивает ее волосы, бросает светлые кудри в лицо. Ривер нервно отмахивается от них и только тогда замечает, что манипулятор временной воронки на запястье сверкает, как новый. Ни следа копоти от брызнувших искр, ни вмятины на панели от удара.
В голове пульсирует только одна мысль: «Он вернулся». Ривер обводит взглядом палату, смотрит в окно на зеленые равнины, губы сами собой растягиваются в улыбке. Он все-таки не смог забыть. Вернулся, чтобы спасти ее, не смог побороть своих чувств. Вернулся, спас и дал ей еще один шанс. В голове возникает безумная идея.
Если она не уговорит его вернуться, она заставит его вернуться.
Маленькая красная точка на радаре притягивает взгляд и почти завораживает, не давая ни отвернуться, ни отвести глаз, ни даже моргнуть. Ривер чувствует, как трясутся пальцы, и сжимает их в кулак, чтобы побороть дрожь. Осторожно переводит взгляд вправо, на кресло пилота. Юноша в бежевой военной форме, белый как мел, не отрываясь смотрит в лобовое стекло, на далекое серебристое пятно, только что показавшееся из пояса астероидов. Его трясет так сильно, что пальцы соскальзывают с замка ремня безопасности, и тот расстегивается снова с громким щелчком. Этот звук, кажется, пугает его еще больше, парень вздрагивает и будто растекается по креслу, пустым мешком повиснув в нем. Но он наконец умудряется выдавить из себя несколько слов.
– М-мы н-не смож… жем… эт-то… эт-то н-невозможно, – бормочет он, словно в трансе.
Ривер и сама не верит, что они сумеют это провернуть. Вообще, вся эта ситуация совершенно невероятна. Она бы не поверила, если бы пару дней назад кто-то рассказал ей, что, пересекая самый малонаселенный, самый пустой и бедный сектор космоса, где никогда не появлялись ни людские, ни какие бы то ни было другие корабли, они наткнутся… на военный корабль Киберлюдей. Потому что из густого звездного тумана, словно огромный серебристый хищный зверь, на них выполз именно он. Огромный настолько, что был заметен невооруженным глазом, даже раньше, чем его сумел засечь радар, он медленно и плавно повернулся к ним боком и остановился. Их пока не заметили, и это хорошо. Но ненадолго: корабль стоит у них на пути, повернуть назад значит растянуть полет еще на неделю, тогда как медикаменты, которые они везут на удаленную человеческую колонию, должны быть там через два дня, иначе вся экспедиция погибнет. Обойти его незамеченными невозможно – у хрупкого церковного суденышка нет не только оружия, но даже приличной системы маскировки – ради скорости пришлось пожертвовать почти всем и лететь налегке. И теперь они стоят, заблокированные впереди жутким металлическим монстром, сзади глухой стеной долга перед умирающими людьми, а по бокам – краем астероидного пояса и широкой дугой орбиты черной дыры.
И единственный выход из ситуации – спрятаться на этой самой орбите, всем сердцем надеясь, что корабль выдержит силу притяжения и не соскользнет в черную всепожирающую пасть.
Ривер поворачивается к пилоту.
– Брат… Дэвид, не так ли? – спрашивает она больше для того, чтобы сразу привлечь к себе внимание перепуганного юноши, чем вправду пытаясь припомнить его имя. Трудно забыть имя того, с кем путешествуешь наедине уже семь дней в крошечном пространстве двухпалубного корабля. Даже если за это время они не обменялись и парой слов.
Он нервно кивает, по-прежнему глядя на неподвижную махину кибер-корабля.
– Дэвид, послушай меня, – мягко, но вкрадчиво продолжает она, убедившись, что клирик слушает. – Если у тебя есть другие предложения, я с радостью их выслушаю. Но пока это наш единственный шанс.
– Н-но… Н-но это же ч-черная дыра… и кибер-корабль… и… нас затянет или… они заметят нас и… и убьют. Или… или… к-конвертируют…
Его пробивает крупная дрожь. Ривер отстегивает ремень безопасности, поднимается и, подойдя вплотную, кладет руку ему на плечо. Дэвид вздрагивает и поднимает взгляд, смотрит на нее снизу вверх большими, как блюдца, испуганными синими глазами. Он совсем мальчик. Сколько? Восемнадцать? Девятнадцать лет? Ривер наклоняется, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с его, и понижает голос до негромкого, но уверенного шепота.
– На Терре-17 нас ждет десять тысяч человек, которым эти медикаменты нужны, чтобы выжить. Я понимаю, что прямо сейчас тебе так страшно, что ты готов бросить это все и вернуться назад, на свою маленькую планету с маленьким деревянным домиком посреди травяных полей и звенящим голубым ручейком, поворачивающим лопасти водяной мельницы. К твоей матери, которая сейчас сидит там и ждет тебя. Но подумай о тех, кто болеет сейчас в каменистых пустынях необжитой планеты. У них тоже есть матери. И они тоже ждут и надеются, что их сыновья вернутся.
Клирик кивает, но очень слабо и неуверенно. Он не выглядит убежденным. Ривер крепче сжимает его плечо, не позволяя ему разорвать визуальный контакт.
– Поверь мне, я бы тоже хотела сбежать. Мне тоже есть, куда, есть, к кому, – врет она, и зубы сводит от того, насколько откровенна эта ложь, но она не позволяет неприятному чувству отразиться на лице. – Но эти люди надеются на тебя. Отец Габриэль надеется на тебя, – добавляет она, вспомнив, с каким восхищением парень смотрел на своего командира.
Его наконец пронимает, словно имя настоятеля обладает каким-то магическим свойством. Он снова переводит взгляд на дрейфующий на границе астероидного пояса корабль, затем, нахмурившись, – на край черной дыры, воронкой скручивающейся слева от них, затягивая в безвозвратную бездну камни, пыль, облака газа, все, что только попадается ей на пути.
Он расправляет плечи, отрывает от подлокотников, казалось, прилипшие к ним ладони и крепко сжимает их на штурвале. Пальцы его дрожат, и искорка страха еще теплится в глазах и не дает обрести полную уверенность.
– Но это же самоубийство, – в последней попытке поддаться разоружающей слабости говорит он.
– О, вот в этом я не сомневаюсь, – отвечает она, похлопав по руке изумленного предвкушением в ее голосе парня. – Но на случай, если что-то пойдет не так, у меня есть запасной план.
Она возвращается в кресло второго пилота и достает свой верный персональный компьютер. Ввести координаты и адрес – дело нескольких секунд. Остается только нажать кнопку.
Дэвид переводит быстрый взгляд с нее на манящую и ждущую их черную дыру и обратно.
– А почему бы не попробовать сначала его? – робко вопрошает он, изобразив на губах нечто вроде смущенной улыбки. Палец Ривер зависает над экраном компьютера. Она поднимает взгляд, слепо глядя в пространство.
– Потому что я не уверена на сто процентов, что он сработает, – тихо проговаривает она, уже не замечая смущения, которое вызывают у парня ее слова.
Да, она не уверена. Это долгоиграющий план, целиком рассчитанный на психологию Доктора. И, хотя она уверена, что знает его лучше всех во Вселенной, она все еще сомневается. Это первый случай реальной опасности, подвернувшийся с тех пор, как она выстроила свой план по возвращению Доктора. Но что, если она ошиблась? Что, если он не придет? Что, если он все-таки забыл? Что, если научился сдерживать себя? Она, конечно, с трудом представляет себе такие внезапные перемены в нем… но, с другой стороны, его неожиданное отступление со сжиганием мостов она тоже не сумела предугадать.
– Профессор? – доносится до нее тихий голос клирика. Ривер вздрагивает и медленно, словно во сне, поворачивается. Дэвид смотрит на нее с лихорадочным блеском в глазах, который бывает лишь у людей, решившихся на нечто совершенно безумное. В них все еще плещется страх, но теперь с ним смешивается изрядная доля мальчишеского дерзкого вызова и азарта.
– Вы готовы? – спрашивает он с полуулыбкой и, увидев кивок, поворачивается лицом к ждущей их опасности. Прежде чем снова взяться за штурвал, он целует палец, на котором под перчатками космического комбинезона прячется церковный перстень настоятеля, подаренный на прощание отцом Габриэлем в качестве оберега.
Ривер усмехается. Если юный боязливый фермерский мальчик верит в то, что железная безделушка может защитить его, то она тем более должна верить в свой оберег. Компьютер издает тонкий писк, и она быстро закидывает его в карман, поспешно застегивает ремень безопасности. Двигатель оживает, медленно и лениво разогревается, и с легким толчком корабль снимается с места.
– Держи левее и старайся обойти их по радиусу. Пока мы держимся на этом расстоянии, они нас не заметят, – советует она, краем глаза следя за махиной кибер-корабля на предмет любого намека на активность. – Как только мы войдем в поле черной дыры, мы станем невидимыми для их радаров.
Пилот кивает.
– Ага. И нашей единственной проблемой останется притяжение дыры, – говорит он с легкой дрожью в голосе. – Подумаешь, проблема…
Она хочет съязвить что-то в ответ, но в этот момент корабль входит в поле разрушенной звезды, и его встряхивает так сильно, что только ремни спасают людей от перспективы оказаться на полу. Ривер изо всех сил вцепляется в подлокотники кресла, Дэвид до побелевших костяшек сжимает штурвал, пытаясь удержать его в одном положении. Нос корабля накреняется и тут же выправляется.
– Только не входи на орбиту. Нас затянет в считаные минуты, мощности двигателей не хватит, чтобы вытянуть…
– Знаю! – нервно осекает ее пилот, не отрывая взгляда от навигационного экрана. Тонкая окружность орбиты черной дыры маячит в опасной близости от корабля, но отойти дальше от нее – значит, стать видимыми для кибер-корабля.
Крохотное суденышко медленно ползет по узкому коридору между двумя смертями, одна неприятнее другой, огибая черную дыру справа, и кажется, что проходит несколько часов. В какой-то момент маленькая зеленая точка на радаре всего на мгновение покидает очерченную компьютером безопасную зону, опасно приблизившись к краю радиационного поля, и пилот резко дергает штурвал, возвращая его на место.
Но слишком поздно. На приборной панели с громким, почти истеричным писком вспыхивает предупредительный красный огонек. Ривер вскидывает голову и всматривается в иллюминатор справа от пилота. Почти оставшийся позади серебристый монстр начинает медленно, вальяжно разворачиваться в их направлении.
Сердце вздрагивает от испуга.
– Они нас заметили! – подтверждает ее страхи Дэвид. – Они нас собьют!
– Не собьют, – Ривер поспешно запускает сканирование и бегло просматривает всплывающие данные. – Не собьют, пока не узнают, кто мы и зачем здесь. История знает сотни случаев, когда Киберлюди пытались использовать затерянные одинокие корабли, вроде нашего, в своих целях.
– В каких, например?
– Земля, – просто отвечает Ривер. Сканирование наконец заканчивается, и она удовлетворенно улыбается.
– Подойди ближе к орбите черной дыры и держись там.
Клирик смотрит на нее, как на умалишенную.
– Что?!
– Делай, как я говорю, если не хочешь закончить мозгом в железной броне!
Вздохнув, он выворачивает штурвал и подходит к орбите так близко, как только можно, чтобы сила гравитации не сумела притянуть корабль. Уже полностью развернувшийся серебристый монстр приближается быстро, как хищник. Система выдает еще один предупредительный сигнал.
– Они готовят гравитационный луч, – выдыхает пилот. – Они притянут нас к себе…
Ривер качает головой.
– Не раньше, чем в игру вступит черная дыра, – довольно говорит она.
И в самом деле, в тот самый момент, как красная точка на радаре равняется с зеленой, кибер-корабль начинает неумолимо крениться влево. Запоздало попытавшись выровняться, он лишь делает хуже: его огромный хвост тут же затягивает всепоглощающая хищная сила притяжения, и его начинает затягивать в жерло черной дыры. Двигатели вспыхивают ярче, набирая мощность, и, к ужасу Ривер и Дэвида, он даже начинает выбираться, но, в конце концов, мощности оказывается даже слишком много. Где-то в дальней части корабля вспыхивает слабый огонек взрыва, один из двигателей гаснет, и кибер-корабль начинает медленно, но на этот раз неуклонно вползать на орбиту звезды, а оттуда – в самый ее центр.
С довольной улыбкой Ривер наблюдает за тем, как, окутанный радиацией, сжатый со всех сторон гравитационной хваткой чудовищного космического монстра, серебристый хищник сползает ему в пасть. Она поворачивается и смотрит на нерешительно ухмыляющегося пилота.
– Вперед, – говорит она.
Возможно, Доктор сегодня ей и не понадобится, не без сожаления думает она.
Дэвид зажигает двигатели, но вместо того, чтобы двинуться вперед, к безопасному свободному пространству космоса, корабль вдруг дергается, наклоняется и начинает ползти назад.
В панике пилот сверяется с компьютером. И, к полнейшему изумлению Ривер, чертыхается.
– Они ухватили нас лучом, – с ненавистью говорит он. – Чертовы железки решили утащить нас собой!
Ривер думает так быстро, как не думала никогда.
– Мусор! Выброси мусор! – кричит она наконец.
Дэвид плашмя лупит ладонью по кнопке. Слышится лязг открывающегося отсека, мусорные контейнеры, частично заполненные, сталкиваясь, выплывают в открытый космос, и гравитационный луч цепляется за них. Освободившись из его хватки, корабль дергается вперед, но слишком поздно. Система взвывает визгливым сигналом. Они все-таки вошли на орбиту черной дыры.
Судно встряхивает сначала легко, затем все сильнее и сильнее, пока оно не начинает вибрировать, вжимая пассажиров в спинки кресел. Дэвид с трудом удерживает руки на бесполезном уже руле.
– Выжми из него все, что есть! – кричит Ривер, пытаясь перекричать нарастающий визг и стон сдавленного железа. – Вытащи нас!
– Не могу! – тонким, пискливым от ужаса голосом отзывается он, побелев, как лист бумаги. – Двигатели на пределе, но я не могу даже остановить его, не то чтобы вытянуть! Притяжение слишком сильное!
Ривер закрывает глаза, когда картинка перед глазами от тряски начинает расплываться. Ее мутит. В голове начинает пульсировать боль, и мысли о том, что она виновата в смерти этого мальчика, отнюдь не помогают.
– Где же ваш запасной план?! – почти истерически взвывает Дэвид где-то на краю сознания. Его голос едва слышен за грохотом железа, но она все же слышит. Зажмурившись еще крепче, сжимает кулаки.
– Доктор, где же ты, – шепчет она, веря в свои слова, как в молитву. – Ты же всегда приходишь, где ты? Доктор…
Внезапно тряска обрывается, резко и окончательно. Не поднимая век, Ривер изумленно вскидывает бровь, затем приоткрывает один глаз. В лобовом стекле – чистый, спокойный, голубой космос, сбоку – стремительно удаляющаяся черная звезда, лишившаяся своей жертвы. Осторожно повернув голову, она смотрит налево и нежно улыбается.
Удерживая их словно на прицепе, посреди космоса висит синяя деревянная буква.
– Чертов герой, – шепчет она, практически не веря своим глазам. – Всегда появляется в последний момент.
Она слышит тяжелое дыхание пилота справа от себя. А затем внезапный взрыв смеха. Дэвид смеется громко, почти истерически, но с невероятным облегчением, крича от счастья и стирая со щек непрошеные слезы. И она не может удержаться и не рассмеяться вместе с ним.
– Спасены! Спасены! – кричит он, размахивая руками и, взглянув на нее, замечает за стеклом иллюминатора синюю будку. – Ваш запасной план?
Ривер кивает.
– Он самый.
Счастье переполняет ее настолько, что она уже не помнит всех тех слов, которые мечтала сказать Доктору, когда он появится. Не помнит ни претензий, ни обвинений, ни пощечин, которые успела нафантазировать с их последней встречи в Госпитале Сестер Изобилия. Сейчас единственное, что приходит на ум – это то, как она любит его в этот момент. Ривер протягивает руку и нажимает кнопку коммуникатора.
– Привет, сладкий! – говорит она не без ехидства в голосе. – Спасибо за своевременное появление! Может, зайдешь в гости, чтобы я могла тебя лично поблагодарить?..
Но связь обрывается раньше, чем она успевает договорить. Моргнув голубым огоньком, ТАРДИС быстро растворяется в безразмерном пространстве космоса, оставив крошечное суденышко дрейфовать. Ривер ошарашенно смотрит на то место, где только что была синяя будка.
Он исчез. Сбежал. Он… не захотел возвращаться. Он просто… ушел. Опять.
Не обращая внимания на пилота, ворчливо пытающегося запустить перегревшиеся двигатели и не замечающего уже ничего вокруг, она зло прищуривается, скривив губы в оскорбленной усмешке, не предвещающей ничего хорошего.
– Ничего. Это только начало, Доктор. Эта война еще не закончилась, – едва слышно бормочет она под звук заводящегося корабля.
Вокруг нет ничего, кроме черноты, обнимающей ее плотным покрывалом, почти не давая дышать. Она пытается пошевелиться, но не может сдвинуть ни рук, ни ног. Более того, она их и не чувствует. Словно их нет. Пытается крикнуть, но губы не слушаются, а голос, если и есть, то неслышен. Она точно знает, что не оглохла, вокруг себя она слышит множество звуков: тихий, далекий рокот огромного двигателя, вибрацию палубы. Шорох отъехавшей в сторону двери и гулкое эхо шагов по металлическому полу.
Ощущения возвращаются резко, вместе с головной болью и ломкой в затекших запястьях, связанных за спиной пластиковой лентой. Ослабевшими пальцами она ощупывает стягивающие кисти наручники, пытается размять ноющие плечи, но верхняя часть тела словно онемела и не реагирует. Упавший на лоб локон щекочет щеку, но она не может пошевелить головой, чтобы сбросить его с лица. Глаза не открываются, и ее по-прежнему окружает тьма.
Она снова слышит шаги – на этот раз уже ближе. Чье-то дыхание, ровное, глубокое, касается щеки, и она резко отшатывается, схватившись руками за спинку стула, на котором сидит. Над самым ухом раздается отрывистый хриплый выдох – не то смех, не то рычание. В голове – пустота, и кажется, что даже мысли эхом отдаются в ней.
– Откройте глаза, – слышится издалека тихий глубокий голос, и клещи, сжимающие плечи и шею, вдруг исчезают, давая относительную свободу движений. Моргая в сумерках, Ривер приподнимает веки. Первыми ее встречают яркие, как два фонаря, светящиеся во тьме бирюзовые глаза. Существо с человеческим лицом и гребнем острых шипов, протянувшимся от переносицы до затылка, наклонившись и приблизившись так, что едва не касается носом ее кожи, как голодный зверь, выслеживающий добычу, смотрит на нее пристальным хищным взглядом, буравящим до глубины души. Холодок пробегает у нее по спине, когда он наклоняет голову набок и раздвигает губы в улыбке, показав ряд заостренных зубов.
Наконец она вспоминает, что произошло.
Это было обычное задание. Одно из тех, на которые отправляешься лишь с компьютером, бластером и вихревым манипулятором в полной уверенности, что будешь дома к ужину. Как бы странно это ни прозвучало, учитывая, что она могла запросто вернуться домой и к позавчерашнему завтраку. У нее была проста задача: добраться до отдаленной земной колонии, проводившей раскопки одной из древнейших цивилизаций, когда-то существовавших на этой забытой всеми богами планете, и вернуться в Лунный музей с артефактом, который они нашли.
Но вместо лагеря, полного занятыми учеными людьми, она приземлилась на поле боя: палатки были перевернуты вверх дном, техника разбита, повсюду валялись осколки древних артефактов, разлетевшихся на мелкие кусочки, из которых уже невозможно было собрать ничего вразумительного, а люди… Люди были мертвы. Все до единого. Двадцать ученых, рабочих и руководителей экспедиции лежали без дыхания, кто с кровавым воротником вокруг перерезанного горла, кто с дымящимися отверстиями от зарядов бластера в груди. И, что самое удивительно, нигде вокруг не было ни следа чужака. Словно люди сделали это сами.
Лишь один из ученых еще был жив и из последних сил полз по земле, волоча за собой отнявшуюся ногу. Он был бел как мел, больше от страха, чем от потери крови. Это читалось в его глазах. Ривер подбежала к нему и, упав рядом на колени, попыталась оказать человеку хоть какую-то помощь, но тот схватил ее за руку, сжав запястье с такой силой, что она едва не вскрикнула. Струйка крови тянулась из уголка его рта, но он все же пытался заговорить, булькая и захлебываясь. «Кристаниты» – только и услышала она, наклонившись как можно ниже, а затем почувствовала, как что-то легло в ладонь. Мужчина в последний раз сжал ее руку, и тут глаза его закатились, он издал последний тихий, жалобный стон и упал на землю, подняв слепые глаза в небо.
Ривер осторожно разжала кулак. На ее ладони лежал крошечный, величиной с грецкий орех, граненый хрустальный шарик. Его поверхность была запачкана кровью и грязью, на ней виднелись свежие царапины, но все же было видно, как свет играет в его гранях, разбиваясь на десятки сияющих осколков. Внутри него, как ядрышко, был скрыт маленький черный кристалл. Казалось, что свет не касался его или, попадая на его поверхность, мгновенно исчезал, поглощенный кристаллом.
Это был тот самый артефакт, за которым ее прислали сюда. Своего рода записывающее устройство древних. Как оказалось, гораздо более ценное, чем ее уверяли в музее. Достаточно ценное, чтобы двадцать три человека отдали за него свои жизни.
Ей нужно было сбежать оттуда сразу же. Нужно было просто нажать кнопку манипулятора и исчезнуть, спрятать этот проклятый камень в самих глубоких недрах музея, а еще лучше – выбросить его в ближайшую черную дыру. Но таинственное имя звенело у нее в ушах. Кристаниты. Древняя раса падальщиков, раса искусственных существ, выращивавших свои поколения в инкубаторах. Кровожадные, как хищники, но трусливые, как все падальщики, они всегда прибивались к более сильным и опасным покровителям, следовали за ними, как рыбы-прилипалы за гигантской акулой, в любую часть галактики и наедались их жертвами. После окончания Войны Времени никто не видел их, и многие считали их вымершей, а то и вовсе мифической расой.
Но вот они здесь. И если они здесь, значит, на эту крошечную планету пришло нечто более опасное, более сильное и более умное. Что-то – или кто-то – кто мог легко переступить через два десятка жизней ради старого банка данных и информации, которая могла в ней оказаться.
Это был шанс. Шанс заполучить новые, еще никому неизведанные знания, шанс увидеть представителей одной из самых загадочных рас во Вселенной – как археолог, она не могла позволить себе упустить его. Но главное – и тут вновь вступало ее женское начало – это был шанс снова выманить Доктора. Он не сможет отвернуться от такого необычного случая, не без злорадства думала Ривер, набирая короткое письмецо на клавиатуре своего верного компьютера. Даже если какой-то необыкновенной силой воли он заставит себя проигнорировать Ривер, закрыть глаза на Кристанитов он не сможет.
Когда Ривер поняла, что за ней следят яркие, как два фонаря, бирюзовые глаза, было уже поздно бежать или прятаться: если эти твари вышли на свет, они ни за что не упустят жертву. Петляя по горам, она ненадолго сумела скрыться от своего преследователя и, засев в пещерах, пыталась перевести дух, но тут почувствовала легкое прикосновение к своему разуму. Оно было слабым, аккуратным – слишком аккуратным, чтобы исходить из заботы. Скорее, из осторожности. Годы общения с ТАРДИС научили ее отличать одно от другого. Она попыталась закрыться, она умела это, иначе бы не смогла хранить от Доктора столько тайн. Однако незнакомец был сильнее ее. Но, прежде чем она на ватных ногах вышла из своего укрытия прямо в руки преследователям, она успела спрятать артефакт в…
Спохватившись, Ривер поспешно мотает головой, наглухо закрывая свой разум. Быстро отводит взгляд от по-змеиному гипнотизирующих глаз Кристанита. Откуда-то из глубины черной тени, сгрудившейся в углу сумрачно-серой комнаты, раздается короткий низкий смех.
– Вы умны, – говорит все тот же глубокий голос. Хватка, держащая ее разум, ослабевает, но не отпускает совсем. – Но я получу то, что мне нужно, рано или поздно. Это вопрос времени… и вашего рационализма, доктор.
Не давая себе расслабиться, Ривер легонько усмехается.
– Профессор, вообще-то, – сощурившись, она вглядывается в темноту, но все, что ей удается различить, – это темная худая и высокая мужская фигура.
– Прошу прощения, – неожиданно искренне извиняется он.
Услышав шум слева от себя, Ривер поспешно разворачивается и видит еще одного Кристанита. Так же, как и у первого, его длинные белые волосы свисают тонкими плетями, острые резцы зубов выглядывают из-под приподнятой губы, а глаза светятся неестественным фосфорическим светом. На его бледном лице с тонкими и плавными чертами, присущими разве что эльфам в детских книжках, написано жадное выжидание. Тонкий костистый гребень, пересекая лоб, тянется от его переносицы к затылку. Ривер переводит взгляд с одного на другого и понимает: он не просто похож на первого, они с ним одно лицо. Близнецы. А, вернее сказать, клоны, коль скоро предки вырастили их в пробирках.
Кристаниты смотрят на нее, словно зондируя ее своими жуткими бирюзовыми глазами. А Ривер не может избавиться от мысли о том, что учебники были правы: несмотря на их безумную кровожадность и звериные повадки, эти существа действительно красивы.
– В общем-то, все зависит от вас, – продолжает таинственный мужчина ровным голосом. – Вы можете сразу сказать мне, где устройство, и уйти отсюда живой и здоровой, – клоны порывисто оборачиваются и в упор смотрят на него изумленными взглядами, но он не реагирует. – Или я узнаю это сам, но в таком случае вы неизбежно погибнете. Я предоставляю вам выбор. Не каждый получает его.
– И чем же я такая особенная? – язвительно спрашивает Ривер, пытаясь потянуть время, но мужчина молчит. Она пробует снова: – Что за информация хранится на этом устройстве, чем она так ценна, что вы так отчаянно пытаетесь ее заполучить?
Но и второй ее вопрос остается без ответа. Темный силуэт в тени не шевелится, он словно застыл, ожидая ответа. Один из клонов наклоняется к ней, обдав лицо горячим дыханием, пахнущим кровью.
– Выбор за тобой, – шипит он, и Ривер задерживает дыхание, пытаясь подавить испуганный вздох. Она не может не чувствовать, как от его пугающих ледяных интонаций холодеют пальцы, а сердце заходится в бешеном ритме, мечась, как испуганная птица в клетке. – Отвечай.
Она с большим трудом отводит взгляд от его искрящихся глаз и снова фиксирует его на незнакомце.
– Я не могу отдать вам информацию, которая может оказаться опасной в чужих руках. Я хочу знать, что там!
Тонкая ладонь Кристанита внезапно ложится на ее горло, заставляя задохнуться подготовленной фразой. Острые когти царапают кожу, она сглатывает от испуга, но по-прежнему смотрит в темный угол.
– Говорииии, – шипит он, обнажая острые зубы.
– Я ничего вам не скажу, – она решительно повышает голос, несмотря на то, что пальцы трясутся, а в желудке сжимается холодный ком.
Незнакомец наконец оживает и, переступив с ноги на ногу, усмехается.
– Значит, это ваше решение, – говорит он не без сожаления. – Что ж. Хоть кто-то сегодня не останется голодным.
Клоны радостно сверкают глазами и, отпрянув от Ривер, отпускают ее. Она уже чувствует нарастающую силу, пытающуюся пробить ее ментальный барьер. Но она Ривер Сонг. Дочь Амелии Понд, девушки с самой невероятной памятью во Вселенной, она жена Доктора и, в каком-то смысле, дитя и ученица ТАРДИС. Ее не так просто сломить.
– Давай, мерзавец, – с вызовом говорит она, когда вновь проснувшаяся головная боль заставляет ее зажмуриться. – Я готова.
Незнакомец усмехается снова.
– О нет, ты не готова, – протягивает он, и Ривер вскрикивает от нахлынувшей острой боли. Зажмурившись и сжав кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу ладоней, она держится изо всех сил.
Внезапно компьютер в кармане ее куртки, комком лежащей на полу, издает тонкий писк. Близнецы синхронно поворачивают головы, и даже незнакомец ослабляет натиск, перенеся часть своего внимания на него. Один из клонов медленно подходит и, опустившись на корточки, шарит по карманам. Вытащив устройство и взглянув на экран, он удивленно протягивает компьютер незнакомцу. Ривер не видит ни выражения его лица, ни дрожи его рук, но чувствует, как рассыпается его мощная ментальная атака, как вздрагивают в испуге струны его разума. Незнакомец поднимает устройство перед собой, не глядя, и второй клон, подхватив его, читает сообщение с совершенно идентичным первому выражением лица и поднимает взгляд на Ривер. Изо всех сил она старается выглядеть уверенной и понимающей и не выдать собственного изумления.
Клон поворачивает компьютер к ней.
– Что это значит? – спрашивает он, и голос его ощутимо дрожит.
Взглянув на сообщение, Ривер, не удержавшись, смеется. Звонко и радостно.
«Отпустите ее, или будете иметь дело со мной.
Доктор».
– Что это значит?! – спрашивает другой клон, сорвавшись на крик, полный злости и инстинктивного страха, который одолевает лишь хищника, попавшего в зубы более крупному зверю.
Ривер уже не смеется, но и не отвечает. Она ждет. Доктор не делает пустых угроз.
И всего через мгновение где-то в глубине корабля раздается гулкий взрыв. Взвывает сирена, пол под ногами идет волной. Пошатнувшись, клоны хватаются друг за друга, нервно оглядываясь по сторонам. Они достаточно напуганы, но Ривер хочется усилить эффект. Она драматично вскидывает голову, позволив волосам упасть на потемневшие от скрытой в них угрозы глаза, и криво улыбается, зло радуясь произведенному эффекту.
– Это значит, что за мной пришел мой муж, – тихо говорит она. – Следовательно, у кого-то серьезные проблемы.
Клоны недоуменно переглядываются. Они не знают, с чем столкнулись, но незнакомец определенно знает – он колеблется и молчит, его силуэт, скрытый в тени, переминается с ноги на ногу. Ему жаль терять добычу, но он знает, что означает имя Доктора. Главным образом – опасность. Для него и всего корабля.
Клоны, связанные с ним глубокой ментальной связью, чувствуют его страх. И вся их дикая бравада хищных зверей испаряется, на смену ей приходит инстинктивный животный страх, который слабые и низшие расы всегда испытывали перед кем-то, во много раз превосходящим их и силой, и умом. Они жмутся друг к другу и скулят, словно два маленьких белых пса, только что получивших пинка от ноги, на которую лаяли. Ривер даже жаль их. Это невероятно красивая и любопытная раса, но как же легко превратить их в стайку жалобно стонущих побитых собак. Достаточно лишь припугнуть хозяина.
– Отпустите ее, – наконец произносит незнакомец. В его голосе столько ненависти, что, несмотря на свой триумф, Ривер чувствует, как на затылке шевелятся волосы. Один из клонов нерешительно оборачивается к нему.
– Живо, – спокойно, но вкрадчиво приказывает он.
Кристанит вздрагивает от холода, пробежавшего в его голосе, но послушно заходит за спину Ривер и одним ударом острого, как бритва, когтя перерубает пластиковые наручники. Ривер распрямляет плечи, вальяжно потянувшись, и, бросив быстрый взгляд на сгрудившихся вместе перепуганных клонов, вырывает свой компьютер из рук одного из них. Тот вздрагивает, словно она собиралась ударить его, и Ривер, улыбнувшись, подбирает с пола куртку и бластер.
– Мы еще встретимся, профессор, – раздается со стороны ледяной голос мужчины. Ривер выпрямляется и дерзко смотрит прямо на него.
– Буду ждать с нетерпением, – отвечает она и выходит.
Подходя к трапу корабля, она ждет обмана. Ждет, что тот захлопнется прямо перед ее носом, и корабль, оттолкнувшись от земли, унесется в далекий космос, и она вновь потеряет свой шанс. Но Ривер ступает на сухую почву без помех и с тем же ледяным спокойствием быстро удаляется. Скрывшись за скалами, она наконец позволяет себе расслабиться и перевести дух. Где-то вдалеке, подхваченный эхом, раздается скрип тормозов ТАРДИС. Ривер не бежит на него. Она уже знает, что опоздала.
Но это не имеет значения. Он снова пришел – вот что важно.
Ривер достает из кармана компьютер и, снова взглянув на экран, где все еще висит присланное Доктором сообщение, улыбается. Набрав ответ, она убирает машину и отталкивается от каменной стены.
У нее все еще есть задание. Ее все еще ждут в музее.
И, может быть, это ее последнее путешествие в одиночестве. В конце концов, что может быть страшнее для Доктора, чем ее короткое угрожающее сообщение?
«Я не сдамся».
Она не сдастся.
Голос ТАРДИС сверлит мозг, повторяя одну и ту же фразу, словно пытаясь донести до него смысл своих слов. Будто он без нее не способен понять. Но только упрямство и какая-то по-садистски безумная решительность не позволяют пойти на попятную и признать, что он близок к поражению.
Близок – не значит уже там. Ведь так?
Сколько раз ты уже ее спасал?
Доктор упорно делает вид, что не слышит ее, хотя это невозможно даже теоретически. Связь с ТАРДИС слишком сильна, да и она сама чересчур настойчива.
Сколько раз? Три раза. За этот месяц. И столько же за предыдущие пять. Ривер упряма, и он уже устал придумывать предлоги, чтобы сбежать. Не для нее – для себя. Он устал ломать голову над тем, как выручать ее из беды, не попавшись в ее тщательно подготовленную ловушку. Устал каждый день проверять, не сняла ли тайком ТАРДИС защитные коды, не позволяющие Ривер ворваться в консольную комнату со своим проклятым манипулятором.
Он пытается читать, но глаза уже полчаса перебегают с одной строчки на другую, а с нее – на предыдущую. Слова не отпечатываются в сознании, забываясь через мгновение. Он чертыхается про себя, закрывает книгу, потом открывает снова. Не прочитав и двух строк, снова захлопывает, даже не заложив страницы, и, швырнув ее на консоль, поворачивается к ней спиной, усаживается прямо на приборную панель. ТАРДИС недовольно звенит, но намек понимает и умолкает. Правда, ненадолго.
О чем ты только думал?
Доктор фыркает.
– Я? Это ты пересылаешь мне ее сообщения, хотя я настоятельно просил этого не делать. Что ты на это скажешь? Мм?
Она молчит, но Доктору и не нужно слов. Он и так понимает, что ведет себя, как ребенок. Отмалчивается, огрызается, ищет, на кого бы перекинуть вину. Но он все еще поглощен своей отчаянной злобой, заставляющей упираться даже перед лицом непоколебимых фактов. Он так крепко вцепился в нежелание потерять Ривер, что с каждым моментом чувствует, как она утекает из пальцев. От этого в душе образуется мутный и противный осадок. Он обречен потерять ее, так или иначе. Вопрос только – ради чего?
Уж лучше ради нее. Это он знает наверняка.
Доктор качает головой.
– Нет. Все кончено. Хватит. Я устал идти на поводу у времени. Устал чувствовать себя так, будто бегу по заранее прочерченному для меня пути. Я уже вырвал ее из своей жизни, и хватит об этом! Я забыл!
Ему кажется, что ТАРДИС усмехается. Почти язвительно, если бы у телепатического голоса вообще могли быть эмоции, кроме тех, которые он придумывает сам. Иногда ему кажется, что ТАРДИС вовсе не разговаривает с ним. Что он проецирует ее на свой собственный внутренний голос, а на деле разговаривает сам с собой.
Какие-нибудь лет двести назад его бы это, пожалуй, встревожило. Но он давно привык.
Если ты забыл, то почему ты еще здесь? – спрашивает она, и в голосе ее звучит насмешка. – Почему не летишь спасать какую-нибудь планету? Почему висишь на границе воронки, с надеждой вслушиваясь в каждый сигнал? Почему…
– Все, хватит! – внезапно кричит он в такой ярости, что даже ТАРДИС готова вздрогнуть от неожиданности. Развернувшись, он хватает с консоли случайно подвернувшийся стакан и изо всех сил швыряет в стену. Звон стекла и тонкий ручеек воды, стекающий по панели, только злит его еще больше. – Хватит, слышишь? Я знаю, что ты на ее стороне, но это приказ! Я не хочу больше видеть ни одного ее сообщения, слышишь? Ни одного!
Ладонь сама собой сжимается на следующем предмете, он замахивается, но останавливается, когда в глаза бьет яркий синий луч. Осторожно опустив руку, смотрит вниз. Сверкая в слабом свете, в его ладони лежит фигурка ТАРДИС, вырезанная из яркого синего полупрозрачного камня. Сердца наливаются свинцом, он со стуком возвращает фигурку на место.
Его крик – грубый, надрывный, резкий, эхом разносящийся по пустому кораблю, словно звук удара в тишине, срабатывает, как пощечина. ТАРДИС умолкает, отшатывается и даже, кажется, закрывается, почти полностью удалившись из его сознания. Первые несколько часов это его не заботит – злость еще бурлит в его сердцах, и сквозь ее пелену он не видит и не чувствует обиды вечной спутницы. Он лишь рад, что она оставила его в покое хоть ненадолго.
Но на следующий день – если на борту ТАРДИС вообще могут существовать традиционные день и ночь – просыпается чувство вины. Он пытается извиниться, но не может выдавить из себя ни слова, отчаянно надеясь, что она услышит хотя бы его молчаливую мольбу. Она отзывается холодным прикосновением, но на этом все. Положение ухудшается через неделю, когда он осознает, что ни слова не слышал про Ривер.
Через две недели он, почти незаметно для себя, оказывается у консоли и вводит данные для поиска, не замечая или стараясь не замечать, как ехидно улыбается в его сознании ТАРДИС.
@темы: миди, Doctor Who, рейтинг G - PG-13, fanfiction
-
-
24.11.2014 в 23:02-
-
24.11.2014 в 23:02-
-
24.11.2014 в 23:03-
-
25.11.2014 в 02:35-
-
25.11.2014 в 08:02Ну не может же он совсем не спать)))
Спасибо огромное за такую похвалу) мне очень приятно